Ее сиятельство дисциплина глава 8

Они шли, не останавливаясь, всю ночь. Ориентировались по компасу, стараясь как можно больше держаться полей и лесов, избегая дорог и обходя населенные пункты — если русские контролируют этот район, то деревни и города почти наверняка патрулируются.

Дождь шел всю ночь, и к тому времени, как на востоке забрезжил рассвет, беглецы вымокли до нитки. В небольшой рощице на углу поля им удалось обнаружить небольшой навес с крышей из гофрированного железа, использовавшийся для хранения сельскохозяйственной техники. Там они присели на корточки, замерзшие и измученные, в надежде немного передохнуть.

— Останемся здесь, пока не стемнеет, — произнес Юлиус.

— Кажется, дождь наконец-то прекратился, — добавила девушка.

— Постарайся немного поспать.

Они соорудили постель из пары тюков соломы и проспали до полудня, а когда проснулись, дождь уже закончился и светило Солнце. Было достаточно тепло, чтобы разложить на крыше навеса одежду для просушки.

— Как думаешь, мы далеко ушли? — спросила обнаженная Уна, прислонившись спиной к тюку соломы.

— Километров десять, может, пятнадцать.

— И это все? Мы же шли всю ночь!

— Да, но мы долго кружили вокруг этих двух деревень. Нам следовало бы подумать, и захватить с собой карту.

— Все случилось довольно поспешно. Интересно, кто-нибудь уже нашел графиню? — ухмыльнулась шатенка.

— Она определенно не встанет с этого кресла без посторонней помощи.

— И Ольга. Как вспоминаю о выражении ее лица... — Девушка рассмеялась. — Кузина больше никогда со мной не заговорит.

— А тебе не все равно?

— Ну она же моя двоюродная сестра... Но конечно не такая, как я. Понимаешь, некоторые вещи, которым нас научила Хельга... Они восхитительны. — Девушка обхватила себя руками. — Но Ольга зашла слишком далеко. Ей нравилось причинять мужчинам боль. Знаю, что она так делала. Но я не такая.

— Ну, по крайней мере, мы сбежали, — сказал мужчина.

— И теперь можем быть вместе. — Она прижалась к нему.

— Давай-ка я лучше пойду, поищу нам чего-нибудь поесть.

— Я пойду с тобой.

— Нет, ты останешься здесь и отдохнешь. Сегодня вечером и ночью тебе понадобится все твои силы.

Когда одежда Рольфа высохла, мужчина надел ее и отправился по маленькой проселочной дороге. Поля были засеяны пшеницей, от которой было мало пользы, но он нашел несколько грибов, растущих в живой изгороди, и сумел выкрасть пучок салата из сада возле маленького, приземистого коттеджа — единственного дома, который ему встретился на многие километры.

На обратном пути ему попалось на глаза выброшенное в придорожную канаву ржавое железное ведро, почти наполовину заполненное дождевой водой. Он отнес его обратно в их временное пристанище, где они разделили воду между собой.

Под жестяной крышей было жарко, и днем беглецы снова задремали. Молодые люди надеялись, что завтра они окажутся за много миль отсюда, поэтому Юлиус решил, что вполне безопасно будет вернуться к коттеджу, чтобы до захода Солнца раздобыть еще немного продуктов — там он заприметил еще несколько грядок овощей, которые они могли есть сырыми.

— Разве это не рискованно? — спросила Уна, когда он рассказал ей о своем плане. — А что, если тебя заметили? Хозяева могут быть начеку.

— Не волнуйся, я буду осторожен. А если кто-нибудь окажется поблизости, я не буду туда лезть и сразу вернусь.

Ближе к вечеру он снова зашагал по дороге.

Коттедж находился в паре километров от навеса и казался таким же пустынным, как и утром. Мужчина пробрался в сад, нашел немного овощей, выкопал шесть или семь больших луковиц, взял еще пару пучков салата, ожидая в любой момент услышать окрики. Однако все было тихо.

Внезапно, на обратном пути он услышал шум автомобиля. Это была первая деятельность, с которой они столкнулись за весь день, поэтому беглец замер и внимательно прислушался. Шум был безошибочно узнаваем — это был армейский джип. Но, к его облегчению, звук вскоре растаял вдали.

Только приблизившись к их убежищу, он понял, что машина уехала совсем недалеко, — она стояла, припаркованная, в кустарнике рядом с навесом. На боковой двери джипа была нарисована большая красная звезда.

Его сердце бешено заколотилось. Стремясь производить как можно меньше шума, он двинулся вперед так быстро, насколько смог. Может быть, солдаты еще не нашли Уну? Что, если они просто остановились, чтобы отлить? Может девушка успела спрятаться за тюками соломы?

Приблизившись к навесу, мужчина лег на землю и пополз вдоль живой изгороди. Послышались голоса. Громкие голоса. Мужские голоса. Потом сквозь листву он смог разглядеть армейские сапоги. Внезапно он услышал крик — без сомнения, женский, и от этого крика его сердце замерло.

— Нет!!! Пожалуйста! Прошу вас! Не надо! Пожалуйста, отпустите меня! — Взволнованный голос принадлежал Уне. Беглец нашел щель в живой изгороди и заглянул.

Вокруг навеса собралось четверо солдат в русской униформе. Двое из них держали девушку за руки, третий штыком разрезал пуговицы ее зеленого платья, а четвертый вернулся к джипу, припаркованному на траве рядом, и взял с заднего сиденья моток веревки.

Обтягивающий черный эротический костюм, который был на ней под платьем, вызвал многочисленные восторженные комментарии. Хотя Юлиус ни слова не понимал по-русски, по виду солдат и характеру их восклицаний было совершенно ясно, что они никогда не видели ничего подобного.

Когда его товарищи свели руки шатенки вместе спереди, солдат с веревкой связал ей запястья. Потом, обшарив навес, на сене они нашли ее туфли на высоких каблуках, которые она сняла прошлой ночью, так как в них было слишком неудобно ходить, — эротическая обувь тоже стала причиной восторженных комментариев.

Беглецу удалось подползти поближе к джипу. Пока у него не было ни малейшего представления, что делать. Противостоять четверым вооруженным мужчинам он не мог, — если только не достанет оружие. Бежать? А как же девушка? Что будет с ней? Может быть, если подкрасться к машине, там будет винтовка или автомат, которыми можно было бы воспользоваться?

Один из солдат, очевидно, предложил заставить девушку надеть туфли, и они быстро оказались у нее на ногах. Затем второй дернул за веревку, чтобы остальные могли посмотреть, как она ходит на каблуках — ее фигура стала выше, подтянулась, придав форму ногам и ягодицам. Солдаты подталкивали друг друга локтями, показывая на ее задок, который пересекал плотный черный шелк.

Наконец, им надоело это развлечение, и один из людей подтащил шатенку к задней части джипа. Взяв веревку, которой была связаны руки девушки, солдат натянул ее прямо через открытый кузов, над ветровым стеклом, которое было откинуто на капот, и привязал ее к переднему бамперу. Девушка согнулась пополам, вытянув руки перед собой. Юлиус нырнул за ствол каштана, наблюдая за тем, что будет дальше.

Остальные мужчины собрались вокруг джипа, одобрительно комментируя то, что сделал их товарищ. Один из них, вытянув ремень с брюк, широко раздвинул обнаженные ноги Уны и привязал левую из них к кронштейну заднего бампера. Беглец видел, как тот говорит кому-то из своих товарищей проделать тоже самое с ее правой ногой. Девушка осталась стоять загнутая на машину, с широко расставленными и связанными ногами. Черная шелковая ткань натянулась, плотно обтягивая ее ягодицы и промежность.

Не было никаких сомнений в том, что эти люди намеревались с ней сделать. Те двое, что сняли ремни, уже начали сбрасывать брюки. Третий подошел сзади к Уне и погладил ее задок, потом достал штык, подцепил им верхнюю часть костюма и разрезал прямо вдоль спины. Под аккомпанемент одобрительных возгласов четырех мужчин, плотный материал с треском разошелся надвое от спины до самой промежности.

Беглец увидел, как первые двое уже мастурбируют свои возбужденные половые органы, — он мог видеть, как эрекция вырастает прямо на глазах, — а двое других расстегивают брюки. Все делалось не спеша, солдаты никуда не торопились, видимо желая подольше растянуть предстоящее удовольствие. У Юлиуса мелькнула мысль, что во всей этой картине самым удивительным было безмолвие Уны, которая не пыталась кричать или вырваться из ловушки. Она покорно стояла согнувшись, отставив свой задок, покорно ожидая своей участи.

Мужчина чувствовал себя совершенно беспомощным. Что он мог сделать? Если бы он сейчас вмешался, то помня, что немецкая пресса рассказывала о варварстве русских, они почти наверняка изнасиловали бы и его тоже. Но он не мог бросить девушку в таком состоянии, он обязан был что-то сделать.

— Стойте! — Решился он наконец, выходя из-за дерева на поляну, стараясь выглядеть сильным и уверенным в себе.

Русские солдаты уставились на него, однако их изумление длилось недолго. Один из них, с нашивками сержанта, достал пистолет, наставил на него и произнес что-то по-русски. Потом то же самое повторил и второй солдат. Остальные засмеялись и кивнули в знак согласия со своими товарищами.

— Ты! Снимай! — Сержант потянул себя за брюки. — Снимай, — повторил он, снова показывая на себе, что нужно сделать. Он ухмылялся. — Ты будешь первым!

Юлиус заколебался.

Внезапно девушка изо всех сил задергалась, пытаясь освободиться от пут и оглядываясь на своего любовника.

— Беги, Юлиус, беги!!! — Закричала она

— Быстро, быстро! — поторопил русский сержант. Один из солдат подошел к нему и приставил кончик штыка к его подбородку.

Юлиус спустил брюки. Солдат штыком раздвинул полы рубашки и уставился на его вялый член. Все четверо мужчин рассмеялись.

— Вот, давай! — Проговорил сержант, указывая на стоявшую раком и трепыхавшуюся Уну. — Ты сделаешь это первым. — Остальные снова засмеялись, подталкивая его вперед.

Мужчина понял, что спасения нет. Сначала он трахнет девушку первым, потом солдаты пустят ее по кругу или изнасилуют всем скопом, может быть и его следом. А когда веселье закончится, и Уна уже не сможет свести ноги вместе и перестанет реагировать на происходящее, то почти наверняка их обоих пристрелят. Они никогда не доберутся до Брансвика. Он должен был что-то предпринять, чтобы сохранить им жизнь. И тут его осенило.

— Полковник Илюшкина, — произнес он как можно громче и отчетливее. — Мы личные друзья полковника Илюшкиной. И если вы не отведете нас к ней, вас накажут. — Впервые в жизни Юлиус пожалел, что не говорит по-русски.

Двое солдат засмеялись, но двое, включая сержанта, остались серьёзными.

— Немедленно отведите нас к полковнику Илюшкиной, — громко повторил он.

Солдаты начали быстро переговариваться друг с другом по-русски, яростно жестикулируя. Насколько они поняли то, что он сказал, оставалось неясным, но было совершенно очевидно, что имя полковника вызвало некоторое беспокойство. Двоим, казалось, было все равно, но двое других были более осторожны.

Казалось, что возможность попользоваться прекрасным телом Уны, распростертым на джипе, должна была одержать верх над перспективой навлечь на себя гнев полковника Павла.

Один из солдат подтолкнул Юлиуса вперед, прижимая его к обнаженному задку беспомощной девушки.

— Нет! — еще громче запротестовал он. — Отведите меня к полковнику Павлине. Павлине Илюшкиной.

При очередном упоминании ее имени, поведение солдат, казалось, изменилось. Они переглянулись, и несколько секунд спустя сержант отдал несколько приказов.

Мужчины тут же подтянули брюки. Штыком перерезали веревку, которой были связаны руки девушки, ее ноги освободили от кожаных ремней, которые были возвращены к своему первоначальному назначению. Сержант жестом показал, чтобы Юлиус надел штаны, одного из своих подчиненных отправил за вещами Уны.

Штыком от веревки отрезали несколько отрезков, и солдаты крепко связали руки пленников за спиной. Потом их втиснули на заднюю часть джипа, по обе стороны от них уселись двое солдат, и джип задним ходом выехал на дорогу. С громким скрежетом коробки передач, они на бешеной скорости помчались по проселку.

Юлиус коснулся рукой к Уне, и она повернулась, чтобы посмотреть на него.

— Тебе нужно было убежать, — прошептала девушка.

— Я не мог тебя оставить.

— Спасибо, милый, — сказала она, прижимаясь к нему. — Что теперь с нами будет?

Он промолчал, опасаясь, что слишком хорошо знает ответ на этот вопрос.

*****

Джипу потребовалось всего полчаса, чтобы проехать всю местность, которую они прошли за всю прошедшую ночь, и вскоре на горизонте показались впечатляющие очертания замка. Они вернулись к тому, с чего начинали.

Но машина с солдатами проехала прямо мимо него, прямо недалеко от платана, выступающего над стеной, с помощью которого они сбежали. Когда джип проезжал мимо массивных деревянных ворот, ведущих к длинной подъездной аллее, Юлиус зажмурился, ожидая увидеть, как они распахиваются, и пленники сталкиваются лицом к лицу с большим черным мерседесом и графиней.

Но ничего этого не произошло. Замок исчез позади них, и они въехали на городскую площадь, — некогда красивое место, окруженное высокими остроконечными домами, теперь сильно поврежденных снарядами. Фонтан, установленный в центре на мощеном постаменте, — большое бронзовое изображение Крысолова из Хамельна [титульный персонаж из легенды города Хамелин (Хамельн), в Нижней Саксонии. Легенда восходит к Средневековью, самые ранние упоминания описывают волынщика, одетого в разноцветную («пеструю») одежду, который был крысоловом, нанятым городом для приманки крыс с помощью своей волшебной дудочки. Когда горожане отказались выплатить ему обещанное вознаграждение за избавление от грызунов, он в ответ воспользовался магической силой своего инструмента, чтобы увести из города их детей. Эта версия легенды распространилась как фольклор и появилась в творчестве Гете, братьев Гримм, Роберта Браунинга, Сельмы Лагерлёф и других] с водой, вытекающей из его дудочки, — не пострадал, хотя основание, окружавшее его, было пробито, и вода стекала в ближайший водосточный сток.

Площадь была забита солдатами и грузовиками, загруженными снарядами и ящиками с боеприпасами. Выезды с площади охранялись двумя танками, командиры которых бдительно сидели в люках на башнях, несмотря на то, что прошло уже несколько дней с тех пор, как Юлиус слышал звуки каких-либо боев.

Джип остановился перед зданием ратуши. Сержант выскочил из машины и отдал честь дежурному офицеру. Несмотря на то, что разговаривали они по-русски, пара беглецов разобрала в середине фразы слова «полковник Павлина». Офицер указал через площадь на большой дом, который, казалось, внешне не пострадал. Среди всего окружавшего их mаtériеl, [Здесь: военное имущество] красивые оконные рамы со стоявшими на подоконниках яркими красными и фиолетовыми цветами, выглядели совершенно неуместно. Вход в дом охраняло двое солдат.

Сержант отдал приказ своим людям. Юлиуса и Уну вытащили из джипа и повели через площадь. Там он заговорил с одним из охранников. На мгновение тот выглядел озадаченным, но потом открыл богато отделанную входную дверь, после чего сержант провел задержанных внутрь, пока его люди остались ожидать на площади.

Дом оказался роскошно обставлен. В гостиной сохранился полированный дубовый паркетный пол с прямой лестницей с левой стороны, тоже сделанной из дуба. Дверь в столовую справа была открыта, и Юлиус увидел, что на большом обеденном столе были разложены бумаги, карты и полевые телефоны. Несколько людей в форме работали, изучая карты, склонившись над столом.

Сержант постучал в дверь слева. Она открылась почти сразу, и в дверном проеме показался подтянутый красивый офицер. Он оценивающе посмотрел на Уну. Вспомнив плакаты, расклеенные на его фабрике в Берлине, Юлиус опознал в офицере лейтенанта.

Сержант отдал честь. Последовал долгий разговор, наконец он снова отдал честь и направился обратно к входной двери.

— Я немного говорю по-немецки, — произнес офицер. — Вы друзья полковника?

— Да, — ответил Юлиус. — Близкие друзья.

— В таком случае, следуйте за мной, — сказал лейтенант. Он вышел в гостиную и поднялся по лестнице на второй этаж. Открыв большую, обшитую панелями, дверь, он провел их в спальню. Большую часть пространства в комнате занимала огромная кровать с балдахином и ложем, задрапированым богатым парчовым покрывалом. Паркетный пол был покрыт персидскими коврами, а на стене висели две большие картины маслом, в одной из которых мужчина узнал ранюю работу Матисса. В дальнем углу спальни, на мраморном основании стояла скульптура Челлини. [Анри Эмиль Бенуа Матисс (1869 – 1954 гг.) — французский художник и скульптор, лидер течения фовистов (разновидность импрессионизма). Бенвенуто Челлини (1500 – 1571 гг.) — итальянский скульптор, ювелир, живописец, и музыкант эпохи Ренессанса. Интересно, откуда простой берлинский рабочий мог быть знакомым с творчеством этих мастеров?]

Юлиус заметил небольшой блок, установленный на верхней раме у изножья кровати с балдахином. «Интересно, — подумал он. — Это здесь то место, где растянули и выпороли Уну?»

— Ждите здесь! — резко сказал офицер, закрывая за ними дверь. За его уходом последовал слишком знакомый звук поворачивающегося в замке ключа.

— О, Боже, Юлиус, мне так страшно, — впервые за все это время девушка заговорила. — Что она с нами сделает? Скорее всего, отвезет нас прямо в замок. Хельга будет в ярости. Боюсь даже представить, что нас ждет.

— Без сомнения, она вернет нас в замок. Но потом. Думаю, что пока Илюшкина понаблюдает за нами, — ответил он.

— Я этого не вынесу. — Уна дрожала от страха, но со связанными за спиной руками они не могли даже обняться, поэтому шатенка просто положила голову на грудь своего любовника. — Мы были так близки к тому, чтобы оказаться на воле. Почему ты не дал им изнасиловать меня? Это стоило бы того, чтобы по крайней мере ты оказался на свободе.

— Потому что они, скорее всего, потом застрелили бы тебя. Я не мог так рисковать.

— Да, наверно, ты прав. Что будем делать?

— Мы ничего не можем сделать. Кроме как согласиться исполнять все, что захочет полковник, и умолять ее не отдавать нас обратно. Меня все равно должны были отдать ей, помнишь? Может быть, она согласится оставить нас обоих. Если я правильно помню, то женщины интересовали ее так же сильно, как и мужчины.

— Полагаю, это может сработать.

— Мы должны стать полезными для нее.

— Когда же этот кошмар закончится? — Девушка шмыгнула носом.

— Он уже закончился. По крайней мере, до тех пор, пока нас не отправят обратно к графине, а это может случиться довольно быстро. Полковник же не будет оставаться здесь вечно. Ее обязательно отправят куда-то на службу, или повысят, или что-то в этом роде

— Если нас отправят обратно в замок после того, что мы сделали, не думаю, что графиня когда-нибудь отпустит нас. — Мрачно произнес он. — И тогда нас ожидает гораздо худший кошмар.

Перед французским окном, выходившим на террасу с видом на заднюю часть дома, друг напротив друга, стояли два шезлонга из позолоченного дерева в стиле Людовика хVI, обитые бежевым бархатом. Юлиус и Уна уселись на краю одного из них. Позади дома располагался длинный прямоугольный сад с двумя взрослыми вязами в дальнем конце, в котором работали два садовника, — неотъемлемый атрибут каждого немецкого сада еще с довоенных времен.

В доме было очень оживленно. Слышались звонки телефонов, звуки открывавшихся и закрывавшихся дверей, шаги сапог, маршировавших взад и вперед по коридорам, эхом отдавались на деревянном полу. Время от времени по лестнице кто-то поднимался и спускался, но к спальне никто не приближался.

Снаружи они смотрели, как садилось Солнце, вязы стали отбрасывать на дом гигантскую тень. На кривоногом комоде рядом с кроватью стояли часы из позолоченной бронзы, которые громко тикали. Ничего не происходили, пленники просто молча ждали своей судьбы.

Только после семи, когда в комнате стало темно, дверь спальни отворилась, и в нее вошла невысокая пухленькая девушка. На ней было простое черное платье и тяжелые туфли на плоской подошве со шнуровкой. Волосы были заплетены в традиционную немецкую косу и закручены в две тугие спирали по обе стороны головы. Она включила свет.

— Следуйте за мной, пожалуйста. — Просто сказала она. Не глядя ни на кого, она быстро прошла через спальню и открыла дверь на дальней стене, которая вела в большую ванную комнату, стены и пол которой были покрыты мелкой дельфтской плиткой с красивым голубым рисунком. [Знаменитая керамика из голландского города Делфт, известного своими изделиями из фаянса с хVI века] Там была белая чугунная ванна, туалет и умывальник. — Прошу вас, вы должны принять ванну, — добавила служанка.

Она уже собиралась было убежать, когда Юлиус остановил ее:

— А как насчет этого? — Он поднял руки, чтобы горничная увидела, что они связаны.

— А... О... Мм... — Глаза у нее забегали, словно она не знала, что делать. Ей просто поручили передать им, чтобы они покупались, все остальное находилось за пределами ее понимания. — Эээ... Подождите... — Служанка, наконец, собралась с духом выбежала и закрыла дверь. И снова пленники услышали, как та запирается.

— Уфф... Ну, слава Богу, — выдохнула Уна, задирая юбку и присаживаясь на унитаз, в кои-то веки радуясь, что с нее срезали нижнее белье.

Через несколько минут пухленькая девушка вернулась, неся в руке нож. Не говоря ни слова и не поднимая глаз, она перерезала веревку, связывавшую их руки, а затем быстро улизнула из комнаты, не забыв запереть за собой дверь.

Прошло уже несколько месяцев с тех пор, как большинство людей в Германии могли позволить себе роскошь принимать горячую ванну, поэтому Юлиус был поражен, обнаружив, что из одного из кранов, когда он их включил, пошла горячая вода.

— Горячая! — в изумлении воскликнул он. — Просто не могу поверить!

Они уставились на пар, поднимающийся к потолку, как будто это было какое-то чудесное явление, потом приняли ванну и вымыли волосы. Рядом, на хромированной вешалке висели большие белые полотенца. Как эта вешалка смогла пережить войну, Юлиус не понимал — в Берлине хром был тем металлом, ради поиска которого власти обыскивали целые дома.

Когда они закончили вытирать друг друга, из спальни послышались звуки открывающихся и закрывающихся ящиков, потом по полу прошлепали шаги. Через несколько минут в замке повернулся ключ, и дверь открылась.

— Ну надо же! Как приятно снова вас видеть!

На Павлине Илюшкиной было кремовое атласное неглиже с кружевным лифом в стиле ампир. На ногах были атласные туфли в тон с открытыми носками, из которых виднелись ногти, накрашенные темно-красным лаком.

— Я так понимаю, что вы решили расстаться со своей покровительницей, и вместо этого положиться на мою милость, — продолжила она, улыбаясь. — Неужели это так?

— Мы пытались сбежать, но... Ваши войска поймали нас, — ответил Юлиус.

— Они пытались меня изнасиловать, — добавила Уна.

— О нет! Уверена, что это ложь! Русские войска, мои войска, никогда бы так не поступили! Ни-ког-да! — Ее голос внезапно стал холодным. — Если я не ошибаюсь, графиня сообщила вам, что собирается отдать вас в мое распоряжение, и вы были так напуганы этой идеей, что напали на нее и скрылись. Разве это не правда?

Она пристально смотрела на Юлиуса.

— Эээ... Нет... Нет, я просто подумал, что... Я просто хотел... Мы хотели...

— Мы любим друг друга, — выпалила девушка. — Мы убежали, чтобы быть вместе!

— Как мило. — Павлина смерила взглядом обнаженное тело Уны, ее густые каштановые, все еще влажные, волосы, большую грудь и густую поросль темных волос внизу плоского живота. — Но видишь ли, Юлиус, ты произвел на меня такое неизгладимое впечатление, что у меня появились свои собственные планы. И я была очень огорчена, услышав, что ты не захотел пойти навстречу. И почему же? Разве ты находишь меня такой непривлекательной? Разве я не нравлюсь тебе?

— Нет, дело не в том, что...

— Ну ладно, — решительно перебила она его. — Облегчу тебе задачу. Я нашла несколько отличных немецких плотников, и сейчас в комнате, в той, которая напротив через гостиную, они делают для вас специальные приспособления. С определенными особенностями, конечно же. Хельга показала мне комнату наказаний в замке, и теперь, после тяжелого дня командования своими войсками, мне нравится сама мысль о том, что я смогу расслабиться с такими интересными играми. Один из военных трофеев, так сказать. Привилегия победителей. — Женщина широко улыбнулась.

— Мы сделаем все, что угодно, только если вы не отправите нас обратно в замок, — глухо вымолвил пленник.

Павлина звонко рассмеялась.

— Конечно, ты сделаешь. Я же видела, на что способна Хельга. — Тыльной стороной ладони она нежно провела по его щеке. — С другой стороны, мне могло бы понравиться наблюдать за ее... хм... изобретательностью.

Она повернулась к Уне.

— Приготовь мне ванну, девочка!

Уна беспрекословно направилась в ванную. От кранов поднялось еще одно облако пара.

— Сними с меня халат, Юлиус!

Прямо на середине, между полушариями ее груди, была единственная, обтянутая атласом пуговица, и мужчине дрожащими пальцами удалось расстегнуть ее. Обе половинки неглиже упали с женских плеч. При виде ее высоких упругих грудей и подтянутого гибкого тела его член шевельнулся.

— Рада, что все еще возбуждаю тебя, дорогой, — проворковала она, нежно погладив рукой вздыбившийся горб на его ширинке.

Полковник прошла в ванну. Уна намылила ее тело, потом смыла и стала растирать его, пока блондинка приподняла и запрокинула свою голову с края ванны, закрыв глаза. Затем девушка вымыла ее длинные светлые волосы.

— Прекрасно, — выдохнула Павлина, поднимаясь на ноги. Одним полотенцем она обернула свои волосы на манер тюрбана, затем быстро обтерла тело вторым. — Я хочу, чтобы вы прошли в спальню. Встаньте спиной к спине. Если кто-нибудь из вас откажется подчиниться моему малейшему капризу, я верну вас графине. Это понятно? — Оба кивнули.

В спальне они заняли требуемое положение у изножья кровати. Юлиус почувствовал, как к нему прижались упругие ягодицы Уны.

Илюшкина открыла верхний ящик комода, извлекла несколько кожаных ремешков и бросила их на кровать.

— Ваша хозяйка была достаточно любезна, чтобы одолжить мне всевозможный реквизит, — с улыбкой пояснила она.

Женщина перекинула ремешки через их плечи, затем повернулась лицом к Юлиусу и первым связала верхние части его левой руки и правой руки девушки. Потом то же самое она проделала с локтем и запястьем, и повторила все это с другой стороны. Еще один кожаный пояс, очень широкий, был затянут вокруг их талий, стянув их вместе.

— Теперь на кровать! — закончив, приказала она.

Мужчине с девушкой было трудно координировать свои движения, но в конце концов им удалось боком опуститься на ложе.

Став на колени на кровать рядом с ними, Илюшкина обернула еще одну пару ремешков вокруг верхней части их бедер и лодыжек.

Связав их вместе, блондинка, не говоря ни слова, поднялась на ноги. Юлиус видел, как она достала из шкафа элегантную парадную форму. Надев простые трусики и бюстгальтер цвета хаки, полковник обрядилась в униформу, заколола волосы наверх в тугой пучок, и села на кровать, чтобы натянуть свои начищенные коричневые сапоги. Наконец, она надела фуражку с золотой звездой на тулье, выключила свет и молча вышла из комнаты.

— Думаю, все будет хорошо, — спустя пару минут произнес Юлиус.

— Надеюсь, что так, — ответила ему Уна.

— Если для нее сооружают специальную комнату, то вряд ли она вернет нас графине, — продолжил размышлять он вслух.

— Но это касается только тебя. Это не значит, что Павлина не отошлет меня обратно.

— Она хочет нас обоих, Уна, уверен. — Он потянул за их кожаные путы, чтобы подчеркнуть свою точку зрения.

— А что, если она прямо сейчас отправилась в замок? — с волнением спросила девушка.

— Скоро мы все узнаем.

*****

Часы на ратуше ритмично отбивали время

Внезапно загорелся яркий свет, временно ослепивший Юлиуса. К тому времени, как его зрение восстановилось, и он смог открыть глаза, Павлина Илюшкина уже выключила хрустальную люстру, свисавшую с высокого потолка, а на единственную прикроватную лампу набросила красный шарф. Спальню залил приглушенный красный свет.

— Итак... — Полковник села на кровать и пленнику показалось, что он ощущает легкий запах сигар и водки. Она стянула сапоги. — Вы наверно будете рады узнать, что я только что обедала с генералом из Восточного командования. Он очень доволен мной. За свои заслуги на фронте меня представили к ордену. Маршал Сталин вручит мне его лично.

Она расстегнула и сбросила китель, сняла бюстгальтер. После поднялась на ноги и одним движением одновременно стянула брюки и трусики.

— Разве это не прекрасная новость? — Женщина уселась на кровати и приподняла лицо Юлиуса, чтобы тот посмотрел на нее. — Ах да! Вам, возможно, также будет интересно узнать, что на ужине присутствовала ваша старая знакомая, графиня фон Дешелпин собственной персоной. Она очень подружилась с генералом и даже пригласила его в свой замок. На самом деле, он и сейчас там. Не сомневаюсь, что хозяйка обеспечила ему царский прием. — Павлина рассмеялась, расстегнула ремешки на их бедрах и лодыжках и вытянула их.

Растянувшись на кровати, она перевернулась на бок, прижалась к пленнику, обхватила рукой его затылок и крепко поцеловала его в губы.

— Ты меня ждал, Юлиус? Наверно, весь заждался? Разве ты не хочешь меня трахнуть? — прошептала она. Ее язык слегка заплетался от выпитого.

Ее пальцы нащупали его член, который уже был наполовину возбужден. Он дернулся, попытавшись проникнуть к ней в промежность, но из-за ремней, которые крепко прижимали его к телу Уны, это оказалось невозможно.

— Хорошая попытка... Но не очень хорошее начало, — хмыкнула блондинка.

Она уселась рядом с мужчиной, лежавшим на левом боку, и сильно толкнула его, переворачивая на спину. Понятно, что Уна оказалась под ним, придавленной к кровати. — Вот так уже лучше, — воскликнула полковник, оседлала его плечи и опустила свою киску прямо ему на рот, одновременно нагибаясь и заглатывая его быстро возбуждающийся орган прямо в свой рот.

Он чувствовал, как под ним дергается и мычит девушка, пытаясь сделать вздох, но никак не мог ей помочь, кроме как попытаться как можно быстрее снять с себя блондинку. Поэтому пленник втянул ее половые губы себе в рот, сильно посасывая их, полизывая ее устье. Женщина глухо застонала, но стон был приглушен его возбужденной плотью в ее рту. Она сосала его в быстром темпе, целиком поглощая его член до самого горла, и одновременно сжимая рукой его налившиеся ядра. Он отпустил губки, нащупал ее клитор, и она снова застонала, уже громче, когда его язык коснулся маленького вздувшегося орешка плоти, и стал катать его из стороны в сторону.

Мужчина почувствовал, как ее губы оторвались от его члена. Ее норка на мгновение отодвинулась от его лица, Павлина наклонилась к комоду, но мгновение спустя вернулась, и у себя над головой он увидел большой искусственный фаллос телесного цвета. Когда она снова взяла в рот его орган, ее рука вогнала фаллоимитатор в свое влагалище. Юлиус почувствовал, как от двойного проникновения содрогнулось ее тело.

Свободной рукой блондинка шлепнула его по бедрам, чтобы немного приободрить, а затем так сильно втянула губами его член, что мужчине стало больно. Чуть пососав, она выпустила его, и стянув раздувшийся ствол кольцом большого и указательного пальцев, начала дрочить вверх и вниз с невероятной скоростью. Юлиус ахнул. Из-за нарастающих необычных ощущений ему было трудно сосредоточиться на ее киске, но он отчаянно пытался снова прикоснуться языком к ее клитору, чувствуя, как подрагивает ее лоно, когда он исследует самое чувствительное место.

— Давай, кончи! — настаивала она. — Кончи в меня! Излейся мне в рот! Я хочу попробовать на вкус твою сперму!

Пленник чувствовал у своей головки ее горячее дыхание. Но внезапно ее рука отпустила его, и он ощутил, как у его лица дрожит и напрягается ее плоть. Мужчина провел языком чуть выше, еще сильнее растягивая губами клитор, и она вновь застонала. Ее рука снова сильно шлепнула его по бедрам.

— Хочешь, чтобы я тебя выпорола? — жарко зашептала Павлина.

Он мысленно представил себя, привязанного к сундуку в спальне графини, двух красивых девушек позади него с хлыстами в руках, и его член мгновенно отозвался вызывающей пульсацией.

— Даааа! Вот что тебе нужно! Хельга была права насчет тебя!

Илюшкина снова шлепнула его, одновременно сильно прижимаясь к нему своей киской. Юлиус знал, что она скоро кончит, он чувствовал, как пульсирует вся ее горячая плоть, видел, как ее норка жадно обхватывает искусственный член целиком. И когда он снова лизнул языком ее клитор, то почувствовал, как напряглись ее бедра, сжимая его голову. Женщина вогнала искусственный фаллос еще глубже в себя, конвульсивно дернулась и издала низкий, хриплый рык сильнейшего оргазма.

Но полковник оказалась неутомимой, и не дала себе времени прийти в себя. Она поднялась с его головы, и перевернула на бок, а затем, с огромным усилием, — на живот. Теперь сверху оказалось связанное тело Уны. Блондинка тут же прижалась своим лоном ко рту ошеломленной девушки, не дав ей отдышаться, и вдавив лицо Юлиуса в простыню. Вытащив фаллоимитатор, гладкая поверхность которого была покрыта ее соками, из своей собственной пещерки, она втиснула его киску девушки, которая громко застонала.

— Ну же, давай! Покажи мне, на что способна страстная женщина, — страстно прохрипела Павлина.

Шатенку не нужно было просить дважды. Уна ритмично заработала бедрами, принимая в себя искусственный член во всю длину, а ее язык нашел уже набухший клитор полковника и щелкнул по нему как можно сильнее. Но девушка была не в настроении для различных эротических тонкостей, она просто раскрыла посильнее свой рот, широко раздвинув языком половые губки блондинки, а затем сумела зажать ее клитор между зубами и ущипнуть его.

Женщину это мгновенно завело. Ее как будто пронзило током, она громко закричала и сильнее прижалась к лицу Уны, быстро работая фаллоимитатором во влагалище девушки.

Девушка вцепилась в ее клитор, быстро куснула его три раза подряд, затем отпустила, воспользовавшись языком, чтобы снова прижать его к лобку. Этого оказалось достаточно. Шатенка почувствовала, как маленький пойманный в ловушку ее рта бутончик задергался, и тело Илюшкиной напряглось во второй раз. На этот раз ее оргазм оказался сильнее, вызвав обильный поток любовных соков, стекающих по ее бедрам и по лицу девушки.

Русская сползла со своих пленников, повернулась на бок и меньше чем через минуту уже крепко спала.

*****

— Вы что, думаете, если я выпью пару рюмок водки, то окосею и буду спать всю ночь? — Она засмеялась.

Полковник проспала два часа. Уна и Юлиус, помогая друг другу, сумели перекатиться на свою сторону кровати. Хотя кожаные ремни были неудобными, им все же удалось заснуть. По крайней мере, до тех пор, пока полковник не проснулась и не поднялась на ноги, хлопнув Юлиуса по заднице.

Павлина ушла в ванную. Пленники слышали, как она мочится, потом чистит зубы и принимает ванну. После она вернулась в спальню, и, присев на край кровати, развязала ремешки, которыми правая рука Юлиуса была привязана к левой руке Уны.

— Давай, снимай их все, — указала она.

Он повиновался. Прикроватная лампа все еще горела, и красный шарф создавал в комнате приятное розовое свечение. Ему потребовалось несколько минут, чтобы развязать все путы.

— А твой маленький дружок очень хитер, — сказала полковник, поглаживая густые каштановые волосы девушки. — Ложись на спину, Уна.

Шатенка взглянула на Юлиуса, затем сделала, как ей было сказано. Русская легла рядом с ней на бок, провела пальцем по шее, вверх по подбородку и между губами. — Пососи его, — приказала она, засунув средний палец в рот девушки. Мужчина увидел, как на щеках девушки появились ямочки.

— Ты, — продолжила Павлина, глядя на Юлиуса, — ложись здесь. — Она похлопала по кровати по другую сторону себя, затем перевернулась на спину. Кивнув головой на свою грудь, блондинка добавила.

— По одной на каждого.

Было понятно, чего она хочет. Юлиус обхватил ладонями ее левую грудь и взял сосок в рот, в то время как Уна сделала то же самое с правой. Они сосали, дразнили и мяли ее упругие шарики, покусывали торчащие возбужденные соски. Сейчас реакция полковника была не такой бурной, как раньше. Она лишь склонила голову набок и очень тихо постанывала.

— Теперь воспользуйся своими пальцами, Уна, — тихо произнесла она.

Мужчина наблюдал, как правая рука девушки скользнула по плоскому животу блондинки, и когда та раздвинула ноги, обхватила холмик ее любовного лона. Пальцы начали медленно двигаться из стороны в сторону, потирая клитор женщины.

— Теперь твоя очередь, — прошептала она Юлиусу, приподнимая ягодицы на кровати. — Засунь свои пальцы внутрь меня.

Не отрывая рта от ее груди, он просунул руку под ее полушария. Ее киска уже была влажной. Он нащупал ее влагалище и засунул в него два пальца.

— Три... Давай три, — выдохнула она.

Он добавил третий, и почувствовал, как бархатные стенки ее полового органа рефлекторно вцепились в них. Он засунул их как можно дальше, подержал, и медленно вытащил обратно

Полковник лежала долго, прикрыв глаза. Ее тело время от времени непроизвольно вздрагивало, но она, казалось, была вполне удовлетворена такими мягкими прикосновениями и ласками, не достигая эротического пика.

Все изменилось совершенно внезапно. Пока Юлиус наблюдал, как Уна нежно ласкает ртом ее грудь, он почувствовал, как влагалище Павлины под его пальцами сжалось дважды подряд. Илюшкина громко вздохнула.

— Сильнее... — вымолвила она.

Парень с девушкой ускорили движение своих рук, их губы стали более страстно посасывать ее соски.

— Дааа... Вот так... Быстрее... Еще быстрее... — Застонала полковник. Ее тело стало двигаться в такт ее рукам, Юлиус почувствовал, как напряглись ее интимные мышцы, потом ягодицы, а затем бедра. Рука Уны уже двигалась на клиторе так быстро, что казалась почти размытым пятном, а Илюшкина стала выгибаться дугой. — Да... Да... Даааааааааа! — Она вновь издала этот странный рычащий звук, откинула голову назад, оттолкнувшись от простыни, и хлопнула ладонью по руке Уны, чтобы та замерла на месте.

На этот раз, чтобы прийти в себя, ей потребовалось много времени. Любовники уже было подумали, что она снова заснула, как вдруг Павлина произнесла:

— Вставай! — и подтолкнула Уну к краю кровати.

Девушка поднялась на ноги, ее груди ритмично покачивались.

— В верхнем ящике комода есть специальный ремешок. Ты его сразу узнаешь, милочка. Уверена, что ты видела его раньше, и знаешь для чего он. Еще один маленький подарок от Хельги.

Уна открыла ящик и извлекла небольшую кожаную сбрую.

— Ты знаешь, что с этим делать, — добавила полковник, с любопытством разглядывая мужчину.

Шатенка опустилась рядом с Юлиусом на кровать, и обернула ремешок вокруг основания его члена, пропустив под тестикулами. Это было легко сделать — близкое наблюдение за бурным оргазмом полковника вызвало у него сильнейшую эрекцию. Девушка надежно застегнула ремешок.

— Нет, не так! — Скривилась Павлина, глядя на его член. — Еще крепче! Затягивай сильнее!

Девушка дрожащими пальцами расстегнула ремешок и затянула его потуже. Его орган набух, на темно-красном стержне проявилась каждая вена, делая его узловатым.

— Вот так намного лучше, — одобрительно произнесла хозяйка. Она медленно провела рукой по горячему стволу сверху вниз. — А теперь сходи вот туда, в угол за дверью и принеси кое-что.

Юлиус видел, как девушка поднялась на ноги. В полумраке он ничего не мог разглядеть так далеко, но, когда она вернулась, у нее в руках был кожаный тонкий хлыст с плетеной ручкой. При виде этого инструмента его член забился в тугом кожаном ремешке, набухая еще сильнее. Ядра сразу отяжелели, даже ягодицы, казалось, стало покалывать.

Павлина Илюшкина перевернулась так, что ее лицо оказалось в нескольких сантиметрах от его. Пристально глядя ему в глаза, она чуть наклонилась вперед и коснулась своими губами его рта, жарко лаская и облизывая его языком.

— Я знаю, о чем ты мечтаешь, — тихо прошептала она, и ее губы изогнулись в понимающей улыбке. — Графиня мне все рассказала о тебе, Юлиус. Она выдала мне все твои сокровенные мысли, точно рассказала мне, как с тобой обращаться. Встань на кровати на колени!

Хоть Юлиус и повиновался ей с некоторой неохотой, не было сомнений в том, что он тоже испытывал волнение. Он знал, что должно было сейчас произойти, но мысль о новой боли только возбудила его. Ему хотелось, чтобы все сложилось не так, в нем еще теплилась надежда, что побег из замка избавит его от той извращенной порочности, в глубины которой его ввела графиня, однако эти мысли не могли унять той дрожи от предвкушения, которое он испытывал сейчас.

Мужчина стал на колени. Полковник прошлась позади него, и он почувствовал, как ее пальцы мягко пробежали по его спине и спустились к ягодицам, покружившись по обнаженной коже.

— Не осталось ни следа, — послышался ее удивленный голос. Павлина легонько шлепнула его по руке, отчего он вздрогнул. — Хочешь, чтобы тебя выпороли, Юлиус?

— Нет, — сказал он, зная, что это неправда.

Она опустила руку между его бедер, провела ладонью под ягодицами, и чуть сжала его яйца. Он застонал.

— Не лги мне. Тебя же возбуждает просто сама мысль об этом.

— Не... нет.

— На самом деле, сейчас, на моем месте должна быть Ольга или сама владелица замка. Я понимаю, что они настоящие эксперты, но твоей Уне просто придется это сделать самой. — Женщина посмотрела на девушку, безмолвно стоявшую рядом, всем своим видом демонстрировавшую покорность. — Не сдерживайся, милочка. После того, как ты это сделаешь, будешь следующей. — Она слегка отступила, предоставляя шатенке четкую цель. — Начинай!

Уна подняла хлыст. Послышался свист воздуха, затем Юлиус ощутил глухой удар по ягодицам.

— Нет, нет, не так! Сильнее!

Почти сразу же хлыст опустился снова. На этот раз девушка не испытывала никаких колебаний. Полоса боли пронзила его, затронув каждый нерв в его теле.

— Прекрасно! Вот так-то лучше! Давай, не останавливайся!

Еще удар! Третий оказался еще сильнее первых двух. Боль пролегла ниже, пересекая его ягодицы чуть выше верхней части бедер.

Юлиус ощутил все так знакомые ему эмоции. Жгучая боль, на мгновение ослепив, превратилась в густое, пульсирующее удовольствие. Его член начал дико дергаться в кожаном ремешке, который так крепко удерживал его.

Павлина медленно обошла кровать, разлеглась перед ним на кровати, широко распахнув ноги самым похотливым образом, так что пленник обнаружил, что неотрывно смотрит в ее полуоткрытую возбужденную норку. Заложив одну руку за голову, легким движением пальцев второй руки она раздвинула половые губки еще шире, открывая зияющее устье влагалища, которое буквально истекало любовными соками.

— Еще раз, — приказала она.

Снова удар!

— Подними голову, дорогой! Смотри мне в глаза! Я хочу тебя видеть! Хочу посмотреть, что ты чувствуешь!

Он поднял взгляд. Ее длинные светлые волосы разметались по подушке, подобно золотистой мантии, глаза сверкали. Он видел, как ее правая рука медленно скользит внизу, как ее пальцы ласкают розовые лепестки возбужденной киски.

Пятый удар! Боль снова пронзила его. Казалось, каждый последующий удар был сильнее, острее, глубже, заставляя его член раздуваться еще больше. Юлиус пожирал глазами разложенное перед ним прекрасное упругое тело Павлины Илюшкиной, представляя, каково это было бы — ворваться своим твердым, как кость, стержнем в эту тугую, насквозь мокрую бархатистую пещерку, и ощутить, как шелковистая плоть сомкнется вокруг него. Он неистово, до дрожи, хотел эту женщину, но знал, что его разочарование от ее недоступности для него являлось частью этого процесса, частью той самой дисциплины, что сводила его с ума от похоти. И в ее глазах он видел, что она знает об этом.

— Еще раз!!! — Приказала Павлина, увидев, что Уна заколебалась.

Очередной удар!

— Ты хочешь меня, Юлиус? Говори! Ты хочешь трахнуть меня?

— Да, — сказал он, задыхаясь.

— Еще раз!

Удар!!! Его ягодицы горели огнем, но этот жар возбуждал его еще больше. Член буквально окаменел, превратившись в раскаленный прут, пульсируя настолько сильно, что у него мелькнула мысль, что может сейчас кончить прямо вот так, просто эякулируя на простыню.

— Еще раз!

Опять удар!

— Умоляй меня, Юлиус.

— Пожалуйста...

— Пожалуйста, что?

— Пожалуйста, позволь мне трахнуть тебя.

Илюшкина улыбалась. Ее глаза горели торжеством, смешанным с вожделением и властью. Она медленно убрала руку от своего лона.

— Что графиня велела мне говорить? Ах да, вспомнила. — Она сделала паузу, глядя ему прямо в глаза. — Я разрешаю тебе!

Пленник сорвался с места, и одним движением он оказался на ней сверху, вонзив свой нетерпеливый член прямо в ее распахнутое лоно, проникнув так глубоко, что смог почувствовать шейку матки. Когда он ощутил, как ее норка цепко обхватила его, ее внутренний жар и любовная влажность стали последней каплей, сломившей его стойкость. Пылающий половой орган конвульсивно задергался, выплескивая в Павлину все свои хранимые запасы — Юлиус неистово кончал, но еще до того, как он почувствовал, что вздыбившийся стержень готов излить свое семя в ее глубины, он понял, что она тоже кончает. Тело полковника нанизалось на его член, ее руки и ноги обвились вокруг него, и на мгновение, — на краткий миг, растянувшийся в бесконечность, он замер на краю, на грани прорыва плотины. Он ощутил каждую пядь своего проникновения в нее, и каждая частица ее женского естества взывала об освобождении. И потом, когда его член дернулся с огромной силой, и первая струя спермы залила ее сокровищницу, женщину буквально подбросило, корежа от страсти, выгнуло дугой на кровати, и она закричала. Каждая новая струя сотрясала ее, подобно удару, а ее голос был таким сильным, что в конце перешел только в непрерывный пронзительный вопль. Ее киска непроизвольно сокращалась, выдаивая из него все до последней капли.

Но все это оказалось лишь началом, Павлина Илюшкина и не думала останавливаться на этом. Блондинка сбросила с себя Юлиуса прежде, чем его вырвавшийся на свободу половой орган обмяк, и повернулась, чтобы посмотреть на потрясенную Уну.

— А теперь давай посмотрим, на что способна ты, красотка, — произнесла полковник, нежно улыбнулась и снова широко расставила ноги.