Государева служба

Селяне быстро собрались на полянку у барского дома. Солдат царя Петра Алексеевича всем хотелось посмотреть. Их было четверо. Офицер и сержант стояли на крылечке. Староста сказал Вовчику поближе подойти.

— Многие враги вероломно напали на Московию. Отечество защищать надобно, несметную рать сотворить. Государевым указом я забираю в солдаты тебя, тебя и тебя, — офицер в белом шарфике указал на трех здоровенных молодых мужиков.

— Тебя тоже, — его палец указал на Вовчика.

Мамка заголосила. Солдатик легонько стукнул ее прикладом фузеи. Другие бабы сразу примолкли.

— Вот дура, счастья своего не понимает. Сынок обут, одет, казенное мясо каждый день и монеты в кошеле звякают. А война раз в году! Расходись! — проорал офицер, полянка сразу опустела.

— Рекрутов в баньке помой, наряди в государеву одежку, простому шагу маленько поучи, да и проведи по сельцу. Пусть гордыня у них взыграет, а мальцы позавидуют! — приказал поручик жутко усатому сержанту, — потом в амбаре запри, чтоб не сбегли.

— Сбегут засеку, месяц не встанешь, — обратился он уже к старосте, — зайчатинки али солонинки от пуза прикажи им принеси, бражки скоко захотят. Молодиц али вдовиц, которые охочи, запри с ними. Мне пару девок приведи да о харчах озаботься.

Сержант толкнул Вовчика.

— Этого оставь, со мной устроится в барском доме, — придержал его поручик. — Грамоте знатно разумеешь, батюшка поп сказывал. Я в твои годы только крестики ставил. Меня тоже из деревни в потешные солдаты забрали, теперь гвардеец! — Поручик гордо выпятил плечи. — Ты, дурень, смазливый да грамотный, далеко пойдешь! И казны отвалят и чинов дадут! Погодь, бороденку надо соскоблить, сам небось не умеешь!

Пока солдат скоблил во дворе Вовчику бороденку, староста привел аж трех баб:

— Оченно охочи до государевых людей!

— Ай да староста, ай да молодец! — поручик помял титьки и задницы, бабы от приятности хихикали. — Хороши тетки! Петров!

Сержант встрепенулся.

— О бабах озаботься, ублажите как следует государевым людям, кого к кому на постой сам определишь. А мне девок давай! — любезно приказал офицер старосте, — да барские хоромины топить не вздумай, неча дрова переводить, комнатенку обустрой с печуркой, и шкур на пол накидай, медвежьих али овчинных. Погодь, хряпни винца казенного.

Староста хряпнул кружечку, раскашлялся, водки в деревнях отродясь не видели, только в больших столицах она была, и пошел за девками.

— Что батюшка барин отведать изволите? — ключница Арина Игнатовна низко поклонилась.

Была она в черной хламиде до самого пола, и платок лицо закутывал.

— Мы народ простой, че есть то и давайте! Оленинки, кабанятинки, рыбки пригожей, пирожков, грибочков, кваску брусничного, да и яблочек моченых

Пойдем в баньку омоемся, опосля и блуду предадимся?

— Ты барин охальник, — засмеялась ключница, — давно меня никто не охаживал, окромя нашего барина! Пойдем!

— Твоего барина Гришку я знаю, в Посольском Приказе служит. Пригожий блуд устроишь, я тебя в карты выиграю! Деревеньку мне пожаловали Государь Петр Алексеевич, хорошей ключницей надо озаботиться. Девок только подождем, староста скоро доставит. А это что за дива? — поручик облапил дворовую девку Верку, которая закусочки уставляла, она расхихикалась.

— Губы барин не разевай, Верка целомудрена девка, для Григория барина сберегается! — оскалилась Арина Игнатовна.

— Молодец девка, целкость зело уважаю и никогда не трогаю. А от потитьканья девке не убудет! Да барином меня не величайте, из рабов в люди выбился, Олешкой меня зовите, при торжествах «господин поручик»!

Еще одна баба возникла. Ключница повинилась:

— Ты Олешенька прости, с деревенскими блядями невместно мне блуду придаваться. Староста привел, я их рекрутам отослала. Степашка заместо них будет.

— Больно худовата, — разочарованно цыкнул зубом поручик.

— Зато пылу в ей много и мастерица отменная! Барин ее в Риге купил, за восемнадцать рублев, знать понравилась, да охаживал совсем малость. Продыху ему государь не дает, из одной басурманской страны в другую посылает. Совсем наша деревенька осиротела.

Верка интересно смотрела. Арина Игнатьевна шлепнула ее по губам:

— Пошла вон, дозревай, лахудра!

— В баньке пора омываться, Оринушка меня веничком помоет, Степаша Вовчика! — пожелал поручик.

В баньке Вовчик опозорился, естество у него восстало от нагих баб.

— Обучать вьюношу придется приличиям, в баньке блуду не место, опосля самый раз! — огорчился поручик, уложил Вовчика на полку, парку подбавил и приказал Степке, — отхлестай до красноты!

Девка расстаралась, не хуже попа деревенского, когда он розгами Вовчика грамоте учил. Сам поручик довольно покрякивал на другом полке:

— Ой, Аринушка, ой да бабенка сладкая, славно веничком ублажает государева человечка!

Бабы сами друг друга хлестали, мужчинам не доверили.

Потом пошли в горницу. Бабы белые хламиды натянули расшитые, Вовчику простую сунули, поручику персидский халат вручили.

— После баньки укради, да выпей! — в горнице он побулькал бутылью.

Бабы долго нюхали кружки и не решались пригубить. Вовчик тоже не решался, на бражку напиток не походил.

— Так надо делать, — засмеялся поручик и глотнул кружечку, — а потом грибочек в рот засунуть, темнота деревенская!

Все сразу глотнули, три руки встретились в плошке с грибами. Вовчик еле заел эту гадость. Но в животе потеплело и стало приятно. Верка тут в дверь сунулась:

— Горяченькому пора?

— Погодь маненько, царского винца хлебни, да боле не заглядывай, пока не позовут! Неча тебе срамотой любоваться, — осердился поручик.

— Давай Оринушка, поглядим, как рекрут Степашу охаживать будет, а сами пока распалимся, — облапил он ключницу.

Степашка огорчилась, поручика ей видно хотелось. Хламиду она стянула, худа была почти до безобразия. Деревенская блядь Лушка, которую Вовчик с другими отроками валял на сеновале, не в пример телеснее. Но естество восстало. Он ждал, когда девка подставит свои непотребства, она толкнула его на медвежью шкуру и оседлала.

— Такого разврату я не мечтал, — прохрипел поручик.

Девка тряслась на Вовчике и приятно мычала, титьки мотались вверх вниз. Долго поручик не выдержал и стал валять ключницу.

— Ой, хороша ваша деревенька! — блаженно сказал он, булькая бутылью, когда маленько отошел от блуда, — В своей-то я еще не был, Государева служба измаяла. Может, тоже хороша. Вы бабы пока не одевайтесь, отдохнем и дальше блудить будем!

— Знатно Олешенька ты меня обиходил! — прижалась к нему Арина Игнатьевна.

Вовчик смотрел на нее во все глаза, он и не думал, что столь прельстительная особа под черной хламидой окажется.

— Вовчик тоже хороший мужчонка оказался, — Степаша поерзала по нему титьками, вялое естество стало оживать. — Ты зачем Алеша его в солдаты взял, не богатырь он, в стенку его не звали с другой деревней драться?

— Под Нарвой шведы нас погнали. Войско другое теперь требуется, богатырей много, грамотеи нужны. Поп сказывал, он цифирь знает отменно и честность в нем есть. Хоть казну считать в нашей роте и то пригодится. Казна у нас не малая! А воинская наука? Без цифирей нас и дальше гнать будут! Бабы, Государеву политику обсуждать не место! Блуду время ...