Игрушка (инфантилизм)

Обычно я сразу переключал канал, как только телевизионная передача прерывалась рекламой, но этот ролик почему-то привлек мое внимание. Рекламировали писающую куклу. «До чего дошел прогресс» — подумал я. Писающие и даже какающие куклы существовали уже давно, но эта была особенно реалистичной.

Не говоря уже о такой пикантной особенности, что кукла была мужского пола. Я не особенно разбирался в куклах — их среди моих детских игрушек никогда не было — но насколько я помнил по своему пребыванию в детсаде, все куклы в ту пору были девочками. Впрочем даже «девочками» они были довольно условно: из-за отсутствия выраженных первичных половых признаков. У этого же пластмассового мальчика все было на месте. «Современные дети требуют стопроцентного реализма, — усмехнулся я, — И родители похоже не сильно возмущаются»

Заинтересованный рекламным роликом, я решил досмотреть его до конца. Две шестилетние девчушки на телеэкране вовсю хохотали, показывая пальцами на лежащего перед ними игрушечного малыша. Фонтан у голенького пластмассового мальчика между ножек даже у меня вызвал улыбку.

Больше ничего интересного в рекламном блоке не было. Я посмотрел на часы и выключил телевизор. Пора было идти в загадочную лабораторию, на объявление которой я пару дней назад откликнулся. Им нужны были добровольцы для экспериментов, а мне, бедному студенту, позарез нужны были деньги. Деньги, кстати, эта лаборатория предлагала очень хорошие — особенно по сравнению с другими подобными учреждениями. Я время от времени подрабатывал участием в различных медицинских исследованиях, поэтому примерно знал расценки.

Быстро одевшись, я вышел из квартиры. Было подозрительно, почему в этой лаборатории платили чуть ли не вдвое больше, чем в предыдущих. Я отогнал неприятные мысли. В конце концов всегда можно отказаться, если эксперимент покажется слишком рискованным. Я начал вспоминать все эксперименты, в которых я за пару лет успел поучаствовать. Никаким зверствам добровольцев в этих лабораториях не подвергали. Да и в мутанта я пока не превратился. С этими мыслями я и спустился в метро. Ехать надо было на другой конец города.

Лаборатория находилась в только что построенном микрорайоне. Я вышел из автобуса и направился к небольшому двухэтажному зданию из стекла и бетона. Зайдя вовнутрь, я нерешительно оглянулся по сторонам.

— Вы доброволец? — подняла на меня глаза сидевшая за стойкой симпатичная блондинка, которая очевидно была секретаршей.

— Ага, — кивнул я и назвал свою фамилию.

Постучав по клавиатуре, девушка улыбнулась и протянула мне стопку каких-то бумаг.

— Вы пока садитесь и заполняйте документы, — сказала она мне, — А я схожу за заведующей.

Я сел в кресло и начал заполнять первый бланк. Все начиналось точно так же, как и в других лабораториях — с кучи анкет.

Возня с бумагами заняла у меня около пяти минут. Отложив их наконец в сторону, я начал изучать обстановку. Вскоре вернулась светловолосая секретарша. За ней шла женщина лет сорока в белом халате. «Босс» — догадался я.

— Елена Владимировна, — по деловому протянула мне руку женщина в белом халате, — Заведующая лабораторией.

— Я уже догадался, — улыбнулся я.

— Ну что ж, проходите, — сказала Елена Владимировна, жестом приглашая меня в распахнутую дверь.

Мы пересекли коридор и зашли в кабинет заведующей. Показав мне на кресло перед столом, Елена Владимировна принялась быстро листать мои бумаги.

— Все свои болезни указали? — строго спросила меня она, — Включая детские: корь, скарлатину, ветрянку... Я уверена, что у Вас нет никаких противопоказаний, но мы все равно возьмем анализы, чтобы подстраховаться.

Заведующая быстро кому-то позвонила.

— Сейчас наша медсестра возьмет у Вас кровь, — пояснила она мне, — Прямо тут, пока я с Вами беседую. Чтобы не терять времени.

Через пару минут в кабинет действительно пришла симпатичная молодая медсестра, чтобы взять у меня анализ крови. Я неприятно поморщился при виде шприца, поняв, что у меня будут брать кровь из вены.

Медсестра занялась своим делом. Заведующая тем временем принялась рассказывать мне о предстоящем эксперименте, не обращая ни малейшего внимания на возню медсестры.

— Может пересядете на диван? — заботливо предложила Елена Владимировна после ухода медсестры, — Или окно открыть? А то Вы как-то странно побледнели, как будто не хватает свежего воздуха.

Мне действительно было нехорошо. Немного кружилась голова и клонило в сон. Даже показалось, что я на мгновение потерял сознание. Впрочем после того, как заведующая открыла окно и комната наполнилась свежим воздухом, мне стало гораздо лучше.

— Ну вот, — улыбнулась Елена Владимировна, — Так намного лучше. Я, если честно, уже начала беспокоиться.

Я посмотрел на часы и поразился, как быстро бежит время. Оказывается, я беседовал с заведующей уже целый час, хотя казалось, что пришел сюда только пять минут назад. Самое странное, я абсолютно не помнил, что она мне рассказывала. Последним отчетливым воспоминанием был шприц, наполняемый тёмной венозной кровью. Потом странный провал в памяти и это загадочное недомогание.

— Так на чем мы с Вами остановились? — спросила Елена Владимировна.

— Вы упомянули фильм «Матрица», — напомнил я.

— Точно, — вспомнила заведующая, — Смотрели «Матрицу»? Представьте себе, мы тоже научились подключать мозг человека к компьютеру. Этим экспериментом мы с Вами и займемся. Хотите попасть в виртуальную реальность? Вам понравится.

— Ну это зависит от реальности, — заметил я, — Она у вас приятная или страшная?

— Конечно приятная! — засмеялась Елена Владимировна, — Сказка с исполнением всех желаний. У Вас есть какие-нибудь конкретные пожелания? Бугатти Вейрон, Памела Андерсон...

— Я вам список на десять страниц составлю, — шутливо ответил я.

— Вот и отлично, — сказала мне заведующая, — Люблю организованных людей. Придете к нам со своим списком через неделю. К этому времени будут известны результаты Ваших анализов. Без анализов, извините, у нас с Вами ничего не получится.

— Значит на сегодня у нас всё? — разочарованно протянул я.

— Вы куда-то торопитесь? — спросила меня Елена Владимировна, — Я хотела, чтобы Вы сейчас прошли медосмотр у нашего врача.

Заведующая встала из-за стола. Я неохотно вышел вслед за ней в коридор. Медосмотры я не любил, потому что даже в двадцать лет был очень стеснительным.

— Это Светлана Викторовна, наш врач, — представила мне заведующая молодую женщину в белом халате, когда мы вошли в медицинский кабинет, — И Катя, медсестра.

Я принялся украдкой разглядывать рыженькую медсестру. Кате конечно было не меньше восемнадцати, хотя ее вполне можно было принять за старшеклассницу — из-за по-детски курносого носика.

— Ну что стоите? — подняла на меня взгляд сидящая за столом врач, — Раздевайтесь.

Я начал раздеваться.

— Трусы тоже надо снять, — улыбнулась медсестра, заметив мою нерешительность.

Я густо покраснел, но выполнил просьбу девушки. Заметив, что она принялась с улыбкой меня разглядывать, я смущенно прикрылся между ног.

— Какой стеснительный! — засмеялась Катя и вслед за ней врач.

— Не надо прикрываться, — улыбнулась Светлана Викторовна и подойдя ко мне вплотную, мягко разняла мои руки, — Кого Вы тут стесняетесь?

Я подумал, что в самом деле нечего стесняться — ведь я был в медицинском учреждении. Но все равно продолжал краснеть, проклиная свою дурацкую стеснительность. Эта оставшаяся с подросткового возраста стеснительность часто мешала мне в отношениях с противоположным полом.

— Сейчас я Вас послушаю спереди и сзади, — сказала врач.

Светлана Викторовна одела фонедоскоп и принялась меня слушать. Потом она начала щупать мне живот. Впрочем это было только начало. Врач зачем-то решила ощупать каждый укромный уголок у меня между ног. Стоя перед ней с медсестрой голышом, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

— Елена Владимировна сказал, что кровь у Вас уже брали, — заметила врач, — Значит остались только анализ мочи и мазок. Сейчас Катя даст Вам баночку. Надеюсь, сможете наполнить ее где-то на три четверти? А остальное в горшок.

Медсестра протянула мне маленькую баночку и эмалированный детский горшок.

— Что, прямо тут все делать? — опешил я, чувствуя, что снова краснею.

— А где еще? — засмеялась рыженькая медсестра, — Зайди вон туда, за ширму, если такой стеснительный.

Обе тихонько захихикали, вогнав меня в краску. Взяв горшок с баночкой, я отправился за полупрозрачную ширму.

— Ну что Вы там так долго возитесь? — недовольно спросила врач после двухминутного молчания.

Сделав над собой усилие, я поборол стеснительность и начал писать, стараясь делать это как можно тише. Впрочем всем в кабинете и так было понятно, что означает характерное журчание.

— Кажется, процесс пошел, — засмеялась за ширмой Катя.

— Наконец-то! — вздохнула врач.

Наполнив баночку, я вышел из-за ширмы и молча отдал ее медсестре, стараясь не встречаться с девушкой взглядом — так сильно я ее стеснялся.

— Ну вот, — улыбнулась врач, — Было совсем не трудно пописать в баночку, правда?

Медсестра снова захихикала. Я вспомнил, что теперь меня ждет мазок. Медсестра быстро и довольно бесцеремонно сделала эту процедуру, не забыв, как обычно, посмеяться над моей стеснительностью. Наконец мне сказали, что можно одеваться.

Придя в лабораторию через неделю, я заметил, что меня там ждали, причем с каким-то странным нетерпением. Секретарша сразу же пропустила меня в кабинет заведующей и та, радостно пожав мне руку, объявила, что результаты моих анализов просто отличные и можно приступать к эксперименту.

— Только подпишите сначала вот эту бумагу, — сказала она мне, — Очень серьезный документ — подписка о неразглашении. Все, чем мы тут занимаемся, является государственной тайной.

Я подписал протянутую мне бумагу.

— Теперь, когда Вы дали подписку о неразглашении, я могу подробнее рассказать о наших исследованиях и предстоящем эксперименте с Вашим участием, — улыбнулась Елена Владимировна.

— Виртуальная реальность посредством подключения человеческого мозга к компьютеру? — вспомнил я.

— Ага, виртуальная реальность, — подтвердила Елена Владимировна, — Кстати, я Вам рассказывала, как мы это делаем?

— Через разъем в шее? — попытался пошутить я, — Как в «Матрице»?

— Если бы все было так просто, — вздохнула заведующая, — Биологическая и компьютерная память, как вы понимаете — полностью несоместимые носители информации. Но даже совершенно разные носители могут хранить одинаковую информацию.

— Уж не хотите ли Вы сказать... — изумленно вырвалось у меня.

— Да, да, — перебила меня заведующая, — Мы полностью загружаем содержимое человеческого мозга в компьютер.

Я скептически ухмыльнулся, посколько учился на факультете информатики и немножко представлял возможности современных компьютеров.

— Так и знала, что Вы мне не поверите, — немного обиженно сказала Елена Владимировна, — Проблемы у нас действительно были, особенно с недостатком памяти, но благодаря новым методам сжатия данных их наконец удалось решить. И разумеется мы используем не ноутбуки, а суперкомпьютеры последнего поколения. Они у нас занимают весь подвальный этаж. Два компьютера: основной и резервный.

— Значит Вы утверждаете, что человеческое сознание может обойтись без тела? — уточнил я, — Если закачать его в один из ваших компьютеров?

— Совершенно верно, — ответила Елена Владимировна, — Вы представляете важность наших исследований? Компьютер — это ведь только промежуточный этап. С его помощью возможен трансфер человеческой личности из одного биологического носителя в другой, включая искусственно выращенные человеческие тела. Фактически речь идет о бессмертии.

— Ну это уже из области научной фантастики, — улыбнулся я, — Особенно искусственно выращенное человеческое тело.

— Зря смеетесь, — возразила заведующая таким серьезным тоном, что я похолодел, — Наши исследователи уже давно занимаются этим направлением. Давайте я вкратце расскажу историю нашей лаборатории, чтобы Вы лучше представляли, над чем мы работаем.

Заведующая продолжила свой рассказ. История лаборатории звучала как крутой роман в стиле сайнс фикшн. Создано их учреждение было еще в сталинскую эпоху — генсек хотел обратить вспять процесс своего старения. Примерно до конца восьмидесятых они только этим и занимались — попытками омолодить членов Политбюро.

— Впрочем ничего конкретного мы на этом поприще так и не достигли, — вздохнула Елена Владимировна, — Омоложение стариков в принципе невозможно. С существующим человеческим телом бесполезно что-то делать, потому что у каждого из нас уже при рождении включается обратный отсчет. Природа так устроила, что мы запрограммированы стареть.

Елена Владимировна сделала паузу, отхлебнув из чашки кофе. Я с интересом ждал продолжения.

— Побороть природные процессы можно только искусственно вырастив человекое тело с усовершенствованной ДНК, — объяснила она, — Вы даже не представляете, какие открываются возможности после удаления гена старения. Можно например в определенный момент зафиксировать возраст человека и он навечно останется молодым.

Слова заведующней звучали как неудачная научно-поплярная шутка. Я вгляделся в ее лицо — на нем не было и тени улыбки.

— А теперь представьте, — продолжила Елена Владимировна, — Трансфер сознания из больного тела в здоровое. Или из старого в молодое. Такой же простой процесс, как перекачивание файлов из одного компьютера в другой. Конечно, с живыми людьми такие вещи делать ни в одной цивилизованной стране не позволят. Потому что встает вопрос — куда девать второе сознание.

— Я как раз хотел у Вас об этом спросить, — ехидно улыбнулся я, — Это с компьютерами просто. Старую операционку с файлами можно просто стереть.

— Поэтому мы и занялись искусственным выращиванием человеческих тканей, — объяснила заведующая, — И в обозримом будущем даже целых искусственных тел. Мозг-то у них мертвый, поэтому и живыми людьми считать нельзя. Как это у вас, компьютерщиков, называется? Хардвер без софта.

Я мгновенно насторожился, пытаясь вспомнить, когда я успел рассказать этой женщине о своей будущей специальности. «Скорее всего указал в одной из анкет» — подумал я.

— Ну а чисто теоретически, если поверить в ваших искусственных людей, — начал я, — Почему у них мозг мертвый? Он ведь тоже имеет клеточное строение. Нейроны, электрические импульсы. Ничего сверхъестественного.

— Очень хороший вопрос, — оживилась Елена Владимировна, которая как будто ждала моего вопроса, — Верьте или нет, но загружая содержимое человеческого мозга в компьютер мы столкнулись с загадочным феноменом, которому не нашли пока объяснения. Я имею в виду научное, биологическое объяснение, потому что другое объяснение существует уже несколько тысяч лет.

— Вы имеете в виду понятие человеческой «души»? — догадался я.

— Её самой, — подтвердила заведующая, — Как мы ни бились над этой проблемой, так и не смогли ее решить. Человеческое сознание может активно функционировать только на одном физическом носителе, что полностью соответствует утверждению о душе, существующей в единственном экземпляре. Человеческое тело искусственно вырастить можно, а душу — нет. Впрочем принципиально это ничего не меняет. Даже упрощает.

— Весь ваш процесс пересадки душ — это конечно просто теория? — уточнил я, потому что рассуждения заведующей начинали меня пугать.

— Пока теория, — улыбнулась Елена Владимировна, сделав ударение на слове «пока», — Ну а если до практики дойдет, согласитесь поучаствовать в подобном эксперименте? У Вас нет мечты переместиться в другое тело? К примеру в тело маленького ребенка?

Меня как током ударило. Откуда она знала о моих тайных фантазиях превратиться в малыша? Мало того, что я никому в своей жизни о них не рассказывал, мне самому было стыдно об этом думать. Взрослый мужик, надеющийся в обозримом будущем создать нормальную семью — и такое извращение, полностью противоречащее самой роли сильного пола. Не мужское это дело — представлять себя беспомощным ребенком.

— О чем это Вы задумались? — с улыбкой спросила заведующая, — Я же совсем простой вопрос задала. Хотите назад в детство или нет?

— Не хочу! — буркнул я.

Повисло неловкое молчание, прервавшееся телефонным звонком.

— У вас уже все готово? — спросила Елена Владимировна, подняв трубку, — Хорошо, сейчас приведу его в Блок «Д».

Блок «Д» оказался совсем маленькой комнатой. Единственной мебелью была специальная больничная кровать на колесиках. С одной стороны кровати стояла стойка для капельницы, а с другой — два загадочных аппарата. Тот, что поменьше, был скорее всего аппаратом жизнеобеспечения — судя по прозрачной гофрированной трубке, заканчивающейся дыхательной маской. Внушительные размеры второго аппарата и особенно тянувшийся к разъему в стене толстый кабель недвусмысленно намекали, что это был блок интерфейса с двумя упомянутыми заведующей суперкомпьютерами в подвале.

В комнате кроме нас с заведующей, были две медсестры. Я кивнул знакомой по прошлому разу симпатичной рыженькой девушке. Вторая была высокой блондинкой.

Меня попросили раздеться догола и лечь в постель. Дождавшись, когда я залезу под одеяло, рыжая медсестра начала возиться с капельницей, а вторая тем временем одела мне на голову шлем с кучей тянувшихся к большому аппарату проводов. Заведующая все это время что-то старательно набирала на клавиатуре подключенного к тому же аппарату ноутбука.

Поставив мне капельницу, рыжая медсестра принялась закреплять ремни у меня на запястьях и лодыжках. Мне стало немножко страшно, куда я попал. Бросив на меня беглый взгляд, Елена Владимировна оторвалась от своего ноутбука и подошла к моей кровати.

— Не надо бояться, — сказала она мягким материнским тоном,, взяв меня за руку, — Эти ремни для Вашей же безопасности.

Покончив с ремнями, медсестра одела мне на лицо маску от аппарата искусственного дыхания. Заведующая подмигнула другой медсестре и я заметил у той в руках шприц. Снова вернулось беспокойство, что со мной собираются сделать что-то нехорошее.

— Этот укол просто поможет расслабиться, — объяснила Елена Владимировна, но на этот раз ее улыбка была неискренней, как будто она что-то скрывала.

Впрочем, сопротивляться было бесполезно, поскольку мои ноги и руки были крепко привязаны к кровати ремнями. К тому же медсестре сейчас даже не надо было колоть меня шприцем. Было достаточно просто ввести его в специальный разъем капельницы, что она и сделала. Оглянувшись на неожиданно загудевший большой аппарат, я с удивлением почувствовал, что теряю сознание. Моим последним воспоминанием была широкая улыбка заведующей, торжественно нажавшей на своем ноутбуке какую-то кнопку.

Первым чувством после пробуждения была досада. «Приятная сказка? Как же!» Обычный провал в памяти, как после общего наркоза, под которым меня собственно и продержали несколько часов. Вроде взрослый человек, а как легко повелся на все эти небылицы о трансфере сознания и вечной молодости. А чего стоил мигающий лампочками шкаф, выдаваемый за сложный электронный блок. И всё это впаривали мне, будущему компьютерщику...

Кому вообще нужна была эта бутафория? Неужели нельзя было придумать розыгрыш попроще? А самое главное — чем со мной занимались, пока я был без сознания? Я отогнал неприятные мысли. Вроде не изувечили. Руки-ноги на месте. Я начал панически себя ощупывать. Никаких швов в области живота не было — значит органов не удаляли. Хотя что-то явно было не так. Я еще раз ощупал живот. Во-первых слишком гладкая кожа без единого волоска, а во-вторых сами руки казались чужими. И в-третьих... тут я окончательно растерялся... не только руки — все тело казалось чужим.

Я с трудом открыл глаза. Обстановка была совершенно незнакомой. Я лежал в странной кровати с боковыми решетками. «Не в детскую же кроватку меня в самом деле положили» — подумал я и огляделся по сторонам. Вокруг действительно стояли детские кроватки, в которых мирно посапывали ясельные малыши. Серьезно задумавшись, что я собственно делаю в этой странной комнате, я неожиданно почувствовал у себя во рту посторонний предмет. Им оказалась обычная детская соска.

Полминуты я удивленно рассматривал соску, пытаясь понять, что с ней не так. Обычная пустышка, ничего особенного. А вот державшая ее рука... «Что за глюки?» — подумал я и вытащил из-под одеяла вторую руку. Перед моими глазами были две крохотные ручки грудного ребенка. Я сорвал с себя одеяло, чтобы осмотреть все тело и похолодел от увиденного. Это было тело годовалого малыша. Одет я был тоже соответствующе — в маечку с ползунками.

В полной растерянности я уставился в потолок. В голове вертелся рассказ заведующей о «пересадке душ» и особенно ее вопрос, хочу ли я вернуться в детство. При всей своей невероятности это было единственным логичным объяснением моего превращения в годовалого малыша.

Почувствовав, что мне сильно хочется по-маленькому, я встал в кроватке, абсолютно не представляя, что делать. Надо было перелезть через решетку, спуститься вниз и попытаться найти туалет. «Хотя какой в годовалом возрасте туалет, — подумал я, — Хорошо, если под моей кроваткой стоит детский горшок»

Неожиданно в комнату вошли две юные девушки в белых халатах. На вид обеим было лет девятнадцать-двадцать.

— Ты, Ира, уже давно тут нянечкой работаешь? — спросила одна из девушек другую.

— Почти три года, — ответила девушка, которую звали Ирой.

— Быстро ко всему привыкла? — вздохнула первая нянечка, — Я у вас уже вторую неделю, а до сих пор не могу поверить, что все эти малыши...

Девушка сделала паузу, подыскивая нужное слово.

— Искусственные? — с улыбкой подсказала Ира, — Какая тебе, Ксюш, разница, как эти дети на свет появились? Естественным путем или искусственным.

— Действительно, — согласилась Ксюша, — Их же от настоящих не отличить.

— Наши лучше, чем настоящие, — с гордостью сказала Ира, — Без единого изъяна.

Ксюша неожиданно повернулась в мою сторону.

— Смотри, один уже проснулся, — дернула она за рукав Иру, — Наверное мокрый.

— Пойду пощупаю между ножек, — улыбнулась вторая нянечка.

Ира, подошла к моей кроватке и принялась бесцеремонно щупать меня между ног. Щекотные пальцы девушки были последней каплей. Не в силах больше терпеть острый позыв, я сдался и пустил в ползунки горячую струю.

— Ой! — вскрикнула Ира, резко отдернув руку, — Иди сюда! Посмотри, что он мне устроил.

— Ничего себе! — засмеялась Ксюша, подойдя к моей кроватке, — Он что только что описался?

— Прямо при мне, — с улыбкой кивнула Ира, — Начала щупать карапуза между ножек и он сразу написал в штанишки.

Девушки тихонько засмеялись. Я продолжал писать в ползунки, не зная, куда деться от смущения.

— Ай-яй-яй! — покачала головой Ира, — Кто только что описался?

— Смотри, как покраснел, — засмеялась Ксюша, — Всё понимает!

— А почему тогда не попросился на горшок? — продолжала мягко отчитывать меня Ира, — Ничего, мы тебя научим вовремя просится.

— Только посмотри, как описался, — улыбнулась Ксюша, показывая пальцем мне между ног, — Ползунки аж до самого низа мокрые.

— Ничего страшного, — сказала Ира, вынимая меня из кроватки, — Сейчас я отнесу карапуза на стол и подмою.

— Помочь тебе с малышом? — предложила Ксюша.

— Не надо, — с улыбкой отказалась Ира, — Что я сама с полуторагодовалым не справлюсь?

Ира отнесла меня на специальный пеленальный стол и, поставив ровно посередине, сразу начала раздевать.

— Что, неприятно в мокрых ползунках? — ласково улыбнулась она, — Сейчас я тебе их сниму.

Трусов под ползунками разумеется не было. Оставшись в одной короткой маечке, едва доходившей мне до пупка, я стеснительно прикрылся ладонями между ног.

— Нет, вы только на это посмотрите! — засмеялась Ира, показывая на меня пальцем.

— Какие мы стеснительные! — со смехом сказала подошедшая к столу Ксюша.

— Маленький ребенок не должен стесняться стоять голышом, — сказала Ира и мягко разняла мои руки.

— Как будто мы до этого не видели голеньких мальчиков, — засмеялась Ксюша.

— Такой хорошенький, когда стоит без штанишек, — улыбнулась Ира.

— Ага, — согласилась вторая нянечка, — Я тоже не могу на голенького карапуза налюбоваться.

Это было уже слишком. Я попытался протестовать, но получился лишь громкий детский рёв.

— Что ревёшь? — ласково спросила меня Ира, — Кстати, где ты потерял свою соску?

Ксюша сходила к моей кроватке и вернувшись с пустышкой, без лишних слов засунула ее мне в рот.

— Сразу успокоился, — улыбнулась Ира, укладывая меня на спину, — Как нам нравится сосать соску.

— Еще как нравится, — согласилась Ксюша, — Аж причмокивает.

Вытащив откуда-то снизу коробку с мокрыми детскими салфетками, Ира достала оттуда одну и начала меня подмывать. Я неприятно поежился, потому что салфетка была холодной.

— Помоем животик, — ласково приговаривала Ира, щекотно протирая мне низ живота, — А теперь вот тут, пониже. И конечно Сашины маленькие складочки.

Вынужденный терпеть мучительную щекотку, я начал ерзать на столе, пытаясь увернуться от Ириной салфетки.

— Ты кажется хотела мне помочь? — повернулась Ира к Ксюше, — Можешь подержать мальчишку, чтобы не ерзал?

— Конечно могу, — улыбнулась Ксюша и вытянула меня за руки и ноги.

Чувствуя, что не могу пошевелиться, я чуть не заревел от своей беспомощности.

— Спасибо, — сказала Ира и снова принялась протирать мне лобок холодной салфеткой.

Неожиданно я почувствовал, как чужие пальцы приподняли мне письку.

— Такая забавная писулька, — улыбнулась Ксюша.

Густо покраснев, я подумал, что никогда в своей жизни еще так не стеснялся.

— Сейчас мы как следует вытрем Сашин писюнчик, — сказала Ира, — Вот так, со всех сторон.

Посвятив моей письке чуть ли не целую минуту, Ира взяла другую салфетку.

— Можешь отпускать, — сказала она Ксюше и та отпустила мои руки и ноги.

В следующую секунду Ира резким рывком задрала мои ноги вверх, прижав мне колени к груди.

— У кого между ножек маленький мешочек? — шутливо спросила она, принявшись нестерпимо щекотно протирать мне мошонку мокрой салфеткой.

Как я ни пытался, я не мог увернуться от Ириной салфетки.

— Так дрыгает ножками и пытается вырваться, — со смехом заметила Ксюша.

— Пусть дрыгает, — улыбнулась Ира, — Я его крепко держу. Мальчишке от меня никак не вырваться.

В беззащитной позе с задранными вверх ногами мне и вправду ничего не оставалось кроме дрыганья ими в ответ на щекотные манипуляции нянечки.

— Мальчики не любят, когда их там трогают, — пояснила Ира.

— За яичками? — улыбнулась Ксюша.

— Ага, — кивнула Ира и я почувствовал, как чужие пальцы скользнули мне за мошонку, — Вот тут. У мальчишек за яичками самое щекотное место.

Ира хитро подмигнула Ксюше и начала легонько перебирать холодными пальцами у меня за яичками.

— Смотри, как он сразу начал вырываться, — улыбнулась она, — А теперь потрогаем вот тут, пониже.

Щекотка была такой нестерпимо острой, что мне захотелось писать.

— Что случилось? — шутливо спросила у меня Ира, продолжая щекотать мне яички, — Почему мы дрыгаем ножками?

— Я бы на твоем месте не дразнила сейчас мальчишку щекоткой, — сказала Ксюша, — Доиграешься, что какрапуз пустит струйку.

— Точно, — согласилась Ира, прекратив меня щекотать, — У него же установлена программа «ПГ».

Странная аббревиатура была такой же непонятной, как и все, происходящее со мной в этой ужасной лаборатории.

— Помажешь детским кремом? — поинтересовалась Ксюша, когда Ира закончила меня подмывать.

— А как же! — улыбнулась Ира, взяв в руки небольшой голубой тюбик.

Мазанье детским кремом оказалось еще щекотнее, чем подмывание. Ира как будто специально делала все очень медленно, чтобы подольше меня помучить. Наблюдавшая за процедурой Ксюша, как обычно, хихикала и обидно комментировала происходящее. Весь красный от смущения, я не мог дождаться, когда девушки наконец оставят меня в покое.

— Чем это вы тут занимаетесь? — неожиданно услышал я знакомый женский голос и сразу же его узнал — это была заведующая лабораторией Елена Владимировна.

— Мажу Сашу после подмывания детским кремом, — ответила Ира.

— Мальчишка у нас только что описался, — сообщила Ксюша.

— Ну вот, — засмеялась Елена Владимировна, — Я знала, что ему понравится быть малышом. Раз он сразу начал мочить штанишки, как маленький.

Заведующая подошла к столу и принялась молча наблюдать, как Ира мажет меня между ног детским кремом.

— Чего это ребенок у тебя так дрыгает ножками? — поинтересовалась Елена Владимировна.

— Он у нас знаете как боится щекотки! — со смехом ответила за Иру Ксюша.

— Программа «ПГ» — добавила Ира.

Снова услышав непонятную аббревиатуру, я вопросительно посмотрел на заведующую.

— Наверное пора рассказать тебе об истинной цели эксперимента, — улыбнулась заведующая.

Несмотря на улыбку Елены Владимировны ее слова звучали так зловеще, что я невольно поежился.

— Не обижаешься, что я перешла на «ты»? — спросила Елена Владимировна, — Как-то странно обращаться на «вы» к полуторагодовалому ребенку. Кстати, имя мы тебе оставили прежнее — Александр.

— Какой он Александр? — улыбнулась Ксюша, — Сашенька!

Все дружно засмеялись.

— Ты уже наверное догадался, что мы загрузили твое сознание в тело полуторагодовалого ребенка, — сообщила мне Елена Владимировна, — Разумеется искусственно выращенное тело. Зря ты мне не верил, когда я вчера обо всем этом рассказывала. Подобные технологии больше не являются научной фантастикой. Мы за пять лет довели процесс до совершенства.

Заведующая поправила свои тонкие профессорские очки.

— А вот зачем нам понадобилось превращать тебя в ребенка, ты пока конечно не догадываешься, — улыбнулась она, — Понимаешь, с распадом Союза исчез наш главный заказчик — Политбюро — и у лаборатории начались финансовые трудности. Пока мы не нашли один интересный источник заработка — усыновление. Разумеется нелегальное.

Елена Владимировна сделала паузу, что-то обдумывая.

— Я уже говорила, что мы выращиваем искусственных детей. Где-то до 18 месяцев. В этом возрасте мы делаем всем фиксацию возраста.

— А почему именно в 18 месяцев? — поинтересовалась Ксюша.

— Полуторагодовалый возраст — самый популярный, — объяснила заведующая, — Обычно спрос только на малышей. Но к самым маленьким — грудным — покупатели почему-то относятся прохладно, хотя казалось бы, чем младше, тем лучше.

— С грудными столько возни, — заметила Ира, — Лучше взять несмышлёныша, но чуть постарше. Которого уже можно приучать к горшку.

— Разумеется, как только мы находим покупателя, фиксацию возраста сразу снимаем, — продолжила заведующая, — Клиенты ни о чем даже не догадываются. Вот такой у нас бизнес. Не совсем легальный, но очень доходный. В последнее время нашли малышам, которые ждут усыновления, еще одно применение — сдаем их напрокат.

Ксюша всунула мне в рот выпавшую оттуда соску.

— Аж рот от удивления открыл, — засмеялась заведующая, — Да, сдаем напрокат. Ты не ослышался. Появилась года два назад такая странная мода — брать детей напрокат. У богатых свои причуды. Женщины не хотят рожать и растить своих детей. Поиграться и вернуть, когда надоело — так намного удобнее. Светская жизнь, карьера — короче, постоянно заняты. Не говоря уже об угрозе похищения ребенка. Зачем им обо всем этом беспокоиться.

— А я все хотела спросить, — перебила заведующую Ксюша, — Зачем нашим малышам души взрослых пересаживать? — Все новички задают этот вопрос, — улыбнулась Елена Владимировна, — Интересно, какие у тебя самой предложения? Использовать детские души? Воровать для этого чужих детей? Или покупать оптом в Китае с Индией? Только не у нас в стране. Не с нашей низкой рождаемостью. Как ты думаешь, почему нам столько платят усыновители? Здорового ребенка для усыновления днем с огнем не сыщешь — даже несмотря на то, что многие родители отказываются. В-основном-то отказываются от детей с проблемами.

— Понятно, — протянула Ксюша.

— Вот я и подумала, — продолжила заведующая, — Зачем нам все эти трудности, если взрослых добровольцев хватает. Мы им конечно ничего не сообщаем. Кто на такое по своей воле согласится?

— Может кто-то как раз об этом мечтает, — заметила Ира, — Превратиться в ребенка.

— Не знаю, — сказала Ксюша, — Никогда подобных извращенцев не встречала.

— Так о чем я говорила, когда ты меня перебила? — недовольно посмотрела на Ксюшу заведующая.

— Объясняли, как мы сдаем детей напрокат, — напомнила Ира.

— Точно, о прокате, — вспомнила Елена Владимировна, — У наших искусственные детей есть несколько преимуществ перед настоящими. Во-первых, можно зафиксировать по желанию клиента возраст. Ведь у каждого из родителей есть любимый детский возраст. Во-вторых, мы полностью программируем ребенку рефлексы, физиологию и даже эмоции. Всё, что пожелает заказчик.

Заведующая снова сделала паузу, собираясь с мыслями.

— Раньше нас часто просили что-то подкорректировать, — сказала она, — Но за два года мы поняли, что нравится нашим клиентам, и создали несколько стандартных моделей. Твоя, Саша, называется УМПГ-18М. Учебная модель 18 месяцев (мальчик), а «ПГ» — специальная программа подготовки к горшку.

— Извините, Елена Владимировна, что я Вас опять перебиваю, — вежливо обратилась к заведующей Ксюша, — А в чём собственно заключается программа «ПГ»?

— Программа «ПГ» состит из трёх вещей — начала перечислять заведующая — Во-первых повышенная чувствительность к позывам по-маленькому. Во-вторых, такая же повышенная чувствительность к позывам по-большому. Чтобы ребенок не мог их долго терпеть.

— Ребенок чаще обычного ходит по-маленькому и по-большому, причем в самый неподходящий момент, — пояснила Ира, — Это приучает няню постоянно быть начеку, чтобы вовремя сажать малыша на горшок.

— Но самое интересное — это третья часть прогаммы «ПГ», — улыбнулась Елена Владимировна, — Повышенная чувствительность к щекотке.

— А это еще зачем? — удивленно спросила Ксюша.

— Мы добавили эту функцию по желанию одной из заказчиц, — сказала заведующая, — Ей очень нравилось щекотать карапуза, которого мы ей дали. И когда я спросила почему, она призналась, что иногда малыш пускает от щекотки струйку и все домашние от этого просто в восторге. Вот я и подумала — если повысить чувствительность к щекотке, ребенок не сможет ее долго терпеть и все закончится фонтаном между ножек. Ввели в программу «ПГ» необходимые изменения и всем это очень понравилось. Потому что появился простой способ заставить ребенка писать, когда удобно взрослым, а не ему.

— Так вот почему у нас малыши пускают струйку во время подмывания, — засмеялась Ксюша, — Особенно мальчики, когда им трогают яички.

— Щекотка и с большими делами помогает, — добавила Ира, — Она заставляет малыша расслабиться, если он пытается терпеть.

Заведующая протянула ко мне руки и начала везде щупать. Вспомнив, что я по-прежнему лежу в одной короткой маечке, я густо покраснел и попытался прикрыться между ног.

— Такой стеснительный, — пожаловалась заведующей Ира, — Уже не знаем, что с ним делать.

— С этой стеснительностью и вправду нужно что-то делать, — вздохнула Елена Владимировна, — Саша должен привыкать к посторонним людям.

Женщина на несколько секунд задумалась.

— Знаете что? — неожиданно улыбнулась она, — Сходите с ним в какое-нибудь людное место. Например в большой торговый центр. Во многих есть игровые площадки для детей: горки, лабиринты, сухой бассейн.

— Какой бассейн? — удивилась Ира.

— Сухой, — улыбнулась Ксюша, — Манеж, заполненный разноцветными шариками. Я кажется видела такую игровую площадку в торговом центре на Грибоедова.

— Вот и сводишь сейчас туда ребенка, — сказала Елена Владимировна.

Заведующая наклонилась к Ксюше и что-то шепнула той на ухо.

— Да уж наверное без мокрых штанишек не обойдется, — засмеялась Ксюша.

Шутливо попросив меня напоследок, чтобы я был хорошим мальчиком и слушался взрослых, заведующая вышла из комнаты.

— Одену карапузу вот эти колготки, — сказала Ксюша, показав Ире салатовые колготки, — Только не знаю, одевать под них памперс или нет.

— Никаких памперсов! — отрезала Ира, — Он что трехмесячный? В полтора года ребенок уже должен знать, что такое горшок.

Ксюша поставила меня на ноги и принялась одевать мне колготки. Натянув их чуть ли не до груди, девушка несколько секунд с улыбкой на меня любовалась.

— Посмотри, какой хорошенький, — дернула она за рукав Иру.

— Ага, — согласилась Ира, — Эти салатовые колготки очень хорошо смотрятся с желтой маечкой.

Ксюша сняла меня со стола и посадила в коляску.

— Сначала мы сходим в этот торговый центр, — сказала она Ире, — А потом куда-нибудь еще. Погуляю с Сашей до обеда. Нечего в такую погоду сидеть в помещении.

Девушка быстро развернула коляску и покатила ее к двери.

Дорога до торгового центра заняла у нас минут пятнадцать. Оказавшись внутри, Ксюша занялась поисками детской площадки. Я с интересом разглядывал окружающую обстановку — роскошный холл центра и дорогие магазины соответствующего уровня — в основном с фирменной одеждой. Несмотря на будничный день и сравнительно раннее время, в торговом центре было довольно многолюдно. В-основном по холлу ходили молодые женщины с маленькими детьми. «Многие в декрете» — подумаля я. «Да и большинству, кто здесь отоваривается, работать совсем не обязательно» — мелькнула вторая мысль при виде ухоженной блондинки, небрежно кинувшей в сумочку ключ с легко узнаваемой мерседесовской звездой.

Мы поднялись на эскалаторе на второй этаж и я сраху же увидел детскую площадку.

Это была терртория в углу холла, занятая ярко раскрашенными лабиринтами, горками и лесенками. Детей на площадке было немного — два или три малыша ясельного возраста под присмотром сидевших рядом на скамейках молодых мам. Эти выстроенные в ряд скамейки собственно и отделяли площадку от холла торгового центра.

Мы подошли поближе и Ксюша вынула меня из коляски. Осмотревшись по сторонам, девушка решила опустить меня в заполненный разноцветными шариками сухой бассейн. Поначалу я не знал, что мне там делать, но потом постепенно увлекся игрой с другими малышами, с удивлением осознав, что мне это и вправду интересно.

— Значит ты его няня? — услышал я совсем рядом незнакомый женский голос, — Ничего, Ксюша, что я на «ты»? Я тебя наверное всего на пару лет старше.

— Мне тоже было как-то неловко к тебе на «вы» обращаться, — с улыбкой призналась Ксюша сидящей рядом с ней симпатичной молодой женщине.

Я прислушался к разговору взрослых

— Вон тот, с толстым памперсом под колготками, — показала рукой Лариса на возившегося в сухом бассейне двухлетнего мальчика, — А твой, я смотрю, без подгузника. Сколько ему?

— Полтора, — ответила Ксюша.

— И что, уже не мочит штанишек? — удивилась Лариса.

— Я стараюсь следить, чтобы ребёнок вовремя ходил на горшок, — уклончиво ответила Ксюша, — Хотя мокрые штанишки у нас время от времени тоже случаются.

— А у моего с горшком большая проблема, — вздохнула Лариса, — Отказывается от него и всё. Если бы только писал себе в штанишки. Знаешь, что Сережа вчера устроил? Пустил фонтан в детской поликлинике. Прямо в кабинете у врача, когда та уложила его на пеленальный стол и начала щупать между ножек. Ксюша громко расхохоталась.

— Я месяц назад решила отучить Серёжу от памперсов, — продолжила Лариса, — Так что ты думаешь! Мочил всю неделю колготки. И когда он три раза в день умудрился наложить туда кучу, я просто сдалась. Не представляю, как научить его проситься на горшок.

— Знаешь, что сделай, — присоединилась к разговору сидящая на другой скамейке молодая мама с коляской, — Замени одноразовые подгузники на марлю. Твоему мальчишке в памперсах сухо и комфортно, а надо, чтобы чувствовал, что он мокрый. И не меняй сразу же, как описается. Подержи минут десять мокрым, даже если будет реветь.

— Правильно, — согласилась Ксюша, — Пусть походит мокрым. Чтобы знал, что бьывает с теми, кто не просится на горшок.

— А если обкакался, помеси ему кучу в штанишках, — продолжила женщина, — Кстати, знаешь как я своего старшего отучила какать в подгуник? Сажала прямо с кучей в штанишках на его трехколесный велосипед. И заставляла сделать пару кругов по комнате.

Лариса с Ксюшей дружно расхохотались.

— Он у меня после парочки таких заездов сразу начал проситься на горшок, — добавила женщина, — И по-маленькому, и по-большому.

— Надо будет и мне своему велосипед купить, — улыбнулась Лариса.

Потеряв интерес к разговору взрослых, я принялся играть с разноцветными шариками. Постепенно я так увлекся, что потерял счет времени.

— Мы наверное пойдем, — неожиданно услышал я у себя над ухом Ксюшин голос и в следующее мгновение почувствовал, как сильные взрослые руки вытаскивают меня из сухого бассейна.

— Сухой, — улыбнулась Ксюша, машинально пощупав меня между ног.

Молодые мамы вокруг понимающе заулыбались, заставив меня покраснеть от смущения.

— Ксюша? — услышал я незнакомый голос и подняв взгляд, заметил направляющуюся к нам девушку Ксюшиного возраста. Впрочем несмотря на свой юный возраст, она катила перед собой детскую коляску.

— Вика? — удивилась Ксюша, — Вот уж кого не ожидала здесь встретить.

— Я сама удивилась, когда увидела тебя у этой детской площадки, — улыбнулась Вика, — А про малыша твоего вообще ничего не знала. Сколько ему? Полтора?

— Ага, — кивнула Ксюша, — Только это не мой ребенок. Я подрабатываю няней, пока в институте.

— Ты в какой поступила? — поинтересовалась Вика.

— В педагогический, — ответила Ксюша.

— А я в медицинский, — сообщила Вика, — Правда пришлось полгода назад взять академку. Вон причина — в коляске лежит.

Ксюша заглянула в Викину коляску и улыбнулась.

— Ты имела в виду декрет? — поправила она Вику.

— Декрета в институтах нет, — объяснила Вика, — Есть академический отпуск по уходу за ребенком. Хотя какая разница, как называется.

— Мы с Викой в одном классе учились, — пояснила Ксюша окружающим.

— С седьмого по одинадцаттый класс, — добавила Вика, — А после школы все куда-то пропали. Сколько уже прошло? Два года?

— Почти два года, — вздохнула Ксюша.

Вынужденный стоять и слушать беззаботную болтовню Ксюши с ее бывшей одноклассницей, я потихоньку начал злился, потому что уже давно хотел по-большому. Мучительный позыв усиливался с каждой минутой и я не знал, сколько еще смогу терпеть.

— Какой хорошенький! — умилительно улыбнулась Ксюша, склонившись над Викиной коляской, — Можно подержать? Смотри, как он тянет ко мне ручонки.

Вика вынула из коляски и передала Ксюше грудного ребенка с соской во рту.

— Какие мы серьезные! — засмеялась Ксюша, рассматривая малыша, — Хорошо, отдам тебя маме.

Ксюши отдала Вике малыша и та подозрительно нахмурилась, пощупав его пухлый подгузник.

— Мне тоже показалось, что мокрый, — улыбнулась Ксюша, — Хотя в памперсе конечно не страшно.

— Придем домой, сразу же поменяю, — сказала Вика, — А твой почему без подгузника? Не боишься, что описается? Такие маленькие не всегда просятся на горшок.

Оказавшись в центре внимания, я смущенно опустил взгляд.

— Такой симпатичный карапуз, — улыбнулась Вика, присев рядом со мной на корточки.

Позыв по-большому стал таким сильным, что я едва сдерживался, чтобы не обкакаться.

— Чей это маленький носик? — засмеялась Вика, прикоснувшись пальцем к моему носу, — Чьи это пухленькие щечки? Да не шарахайся ты так! Я тебя не съем.

Не в силах больше терпеть, я начал какать в колготки.

— Твой мальчишка так подозрительно пукает, — заметила Лариса.

Собрав все силы, мне удалось остановиться.

— Не мешает проверить, что у Саши в штанишках, — улыбнулась Ксюша и зашла мне за спину.

Я почувствовал, как чужие пальцы разжимают мне ягодицы.

— Ну что? — спросила Лариса.

— Обкакался, — вздохнула Ксюша, — Правда совсем чуть-чуть.

Окончательно сдавшись, я громко наложил в колготки большую кучу.

— Ай-яй-яй, как не стыдно! — строго сказала Ксюша.

— Говоришь, только чуть-чуть? — засмеялась Лариса, — Даже мне отсюда его кучу в колготках видно.

Сильный спазм в животе заставил меня увеличить кучу, которая и так уже не помещалась в колготках. Противная теплая масса начала расползаться у меня между ног во все стороны. Было так стыдно и неприятно, что я не выдержал и громко заревел. Теперь, обкакавшись у всех на виду, не имело смысла терпеть второй позыв и я сдался, пустив в колготки горячую струю.

— Наложил полные колготки, — вздохнула за моей спиной Ксюша.

— Еще и описался впридачу, — добавила Вика, — Иди посмотри на своего мальчишку спереди.

Ксюша опустилась передо мной на корточки и принялась рассматривать меня между ног. Весь красный от смущения, я продолжал писать в колготки.

— Что Саша? — улыбнулась Ксюша, — Решил все сразу сделать себе в штанишки?

— У мальчиков всегда так, — заметила Лариса, — Сразу же пускают струйку после того, как какают.

— Ага, все мальчишки так делают, — добавила другая мама, — Если сходил на горшок по-большому, надо обязательно дождаться, чтобы малыш после этого пописал. И только после этого поднимать с горшка и вытирать попу.

Вынужденный слушать обидное обсуждение моих грязных колготок, я не знал куда деться от стыда. Мало того, что всё произошло на виду у сидящих рядом молодых мам, так еще и все в холле торгового центра на меня уставились.

— Так не хочется тащить Сашу в туалет, — вздохнула Ксюша, — Может подмыть прямо тут, на скамейке?

— Конечно подмывай на скамейке, — улыбнулась Вика, — Где я только своему памперсы ни меняла. Один раз даже на автобусной остановке. А когда мы гуляем во дворе, я всегда подмываю его на скамейке у песочницы.

— Действительно, зачем малыша куда-то вести? — поддержала Вику Лариса,. — Это же маленький ребенок. Все поймут.

Наблюдал, как Ксюша вытаскивает из сумки принадлежности для подмывания, я отказывался верить, что девушка собралась подмывать меня на скамейке в холле торгового центра — на виду у всех, кто там находился.

— Иди сюда, Саша! — позвала меня Ксюша.

Я стоял, боясь пошевелиться, потому что каждое движение вызывало перемещение противной массы у меня между ног. Ксюша подошла ко мне и, взяв подмышки, отнесла меня на застеленную клеенкой скамейку.

— Сейчас я сниму с тебя эти грязные колготки, — улыбнулась она, — Только сделаем мы это вот как.

Я почувствовал, как чужая ладонь углубилась мне между ягодиц.

— Правильно, — кивнула Лариса, — Вытри мальчишке попу его же собственными колготками.

Продолжая держать пальцы у меня в попе, Ксюша медленно стянула с меня колготки.

— Давай правую ножку. Теперь другую, — сказала она, осторожно освободив мои ноги от колготок.

Неожиданно услышав сдержанное хихиканье, я повернулся на звук и заметил недалеко от скамейки трёх девушки школьного возраста. Девушки тихонько смеялись, показывая на меня пальцами.

— Какой грязный, — сказала Лариса, заглянув мне за спину.

Как назло глазевшие на меня девушки решили подойти к нашей скамейке. На вид все трое учились в классе девятом-десятом.

— Такой смешной карапуз, — улыбнулась одна из этих старшеклассниц, — Он что обкакался?

— Разве не видно? — захихикала другая старшеклассница.

Все трое с улыбками уставились мне между ног, заставив меня еще больше смутиться. Самым ужасным в моей ситуации было наблюдать, как все проходящие мимо скамейки тоже поворачивают голову в мою сторону и тихонько смеются.

— Ложись на спинку, — ласково сказала Ксюша и уложила меня в знакомую позу с до отказа заранными вверх ногами.

— Это ж надо было так обкакаться! — снова захихикала одна из старшеклассниц, — Даже писюнчик с яичками грязные.

— Видала и грязнее, — заметила Лариса.

— Ничего, сейчас мы хорошенько помоем Сашу между ножек, — улыбнулась Ксюша, вытаскивая из коробки мокрую салфетку.

Я поежился от прикосновения холодной салфетки между ягодиц.

— Вот так вытрем Саше попу, приговаривала Ксюша, скользя салфеткой вверх и вниз между моих половинок, — А теперь ножки. Везде, где грязно.

Израсходовав на меня салфеток десять, девушка удовлетворенно улыбнулась.

— Самое главное забыла, — неожиданно засмеялась она и вытащила из коробки очередную мокрую салфетку.

Почувствовав, как чужой палец нащупывает через салфетку мою чувствительную дырочку, я замер от испуга.

— Что ты так испугался? — засмеялась Ксюша, бесцеремонно всунув палец вовнутрь.

Ощущение было таким неприятным, что я тут же заревел.

— Мой тоже ревет во время этой процедуры, — улыбнулась Лариса.

— Потерпит! — сказала Ксюша, — Должна же я как следует помыть ребенку попу.

Покрутив пальцем у меня в попе, Ксюша быстро вытащила его наружу и взяв новую салфетку, принялась щекотно протирать мне мошонку.

— Хорошенько помой там карапузу, — сказала Вика, — У обкакавшихся мальчиков за яичками самое грязное место.

— Так смешно дрыгает ножками! — улыбнулась одна из девушек-старшеклассниц.

— Знали бы вы, как Саша боится щекотки! — засмеялась Ксюша, продолжая возиться с моей мошонкой.

Вынужденный терпеть, как Ксюша трогает у всех на виду мои самые интимные места, я не знал куда деться от смущения.

— А теперь опустим ножки вниз и хорошенько помоем спереди, — улыбнулась Ксюша и опустила мои ноги на скамейку, — Особенно вот этот маленький приборчик. Подскажите мне, как он называется, а то я забыла.

Все снова засмеялись.

— Такой забавный писюнчик! — захихикала одна из старшеклассниц.

— Хорошенечко вытрем Саше писульку, — улыбнулась Ксюша, протирая мою письку мокрой салфеткой.

Слушая хихиканье старшеклассниц, мне хотелось провалиться под землю от стыда.

— Осталось только протереть снизу животик, — ласково сказала мне Ксюша, — И конечно складочки.

Ксюша начала щекотно протирать мне низ живота и лобок.

— Такое все гладкое и нежное, — сказала она, скользнув по моему лобку пальцами, — А чтобы кожа у нашего малыша оставалась такой же здоровой, надо помазать его между ножек детским кремом.

Я увидел в руках у Ксюши знакомый голубой тюбик.

— Сначала вот тут, — улыбнулась девушка, принявшись щекотно водить пальцами по моему лобку, — А теперь складочки.

Щекотка была такой нестерпимой, что я покрылся гусиной кожей.

— Обведем вокруг писульки, — с улыбкой продолжила Ксюша, — Вот так, одним пальцем.

Зажав мне ноги, чтобы не ерзал, Ксюша выдавила на пальцы новую порцию крема и снова принялась щекотно меня им мазать.

— А сам писюнчик разве не мажут? — поинтересовалась одна из старшеклассниц.

— Хочешь, чтобы я помазала малышу писюнчик? — засмеялась Ксюша, — Пожалуйста. Вот так, сверху донизу.

Старшеклассницы захихикали, показывая на меня пальцами

— А сейчас ножки вверх! — объявила Ксюша, — Займемся самым главным — Сашиной попой.

Ксюша задрала мои ноги вверх, как обычно прижав мне колени к груди.

— Надо как следует помазать попу, — ласково сказала она, щекотно скользя ладонью у меня между ягодиц вверх и вниз, — Чтобы у нашего малыша не было опрелостей.

Неожиданно для самого себя я громко пукнул.

— Как не стыдно! — засмеялась Вика.

— Подсказываешь, где тебе помазать? — улыбнулась Ксюша и набрав на кончик мизинца капельку крема, занялась моей чувствительной дырочкой.

Было до слез обидно, что девушка бесцеремонно трогает меня где хочет, еще и у всех на виду.

— Пропихнем немножко вовнутрь, — сказала Ксюша, углубившись пальцем в мою дырочку, — Чтобы лучше какал.

— Если ты будешь так дразнить мальчишку, он прямо тут кучу наложит, — засмеялась Вика, — Коля мне однажды такое устроил.

— А мой, когда был помладше, любил пускать струйку во время подмывания, — сообщила Лариса.

— У малышей фонтаны во время подмывания — обычное явление, — улыбнулась Вика.

— Особенно у мальчиков, — добавила сидевшая рядом с Ларисой молодая мама.

— Это точно, — согласилась Вика, — Мне медсестра в детской поликлинике сказала, что все мальчишки любят писать, когда их укладывают на пеленальный стол голышом.

Набрав на пальцы щедрую порцию крема, Ксюша принялась мазать мне мошонку.

— Как мы снова начали дрыгать ножками, — улыбнулась она, — Надо потерпеть. Разве ты не знаешь, что всех малышей, которые писают и какают в штанишки, полагается как следует мазать между ножек детским кремом? Мы же не хотим, чтобы у тебя появились опрелости.

Сделав отчаянную попытку вырваться, мне удалось освободить одну ногу, но Ксюша ее в следующую секунду поймала.

— Думал от меня вырваться? — засмеялась она, — Я все равно помажу кремом каждый уголок у тебя между ножек, нравится тебе это или нет.

— Зажми мальчишке ножки, чтобы он тебе не мешал, — подсказала Лариса, — Я своему никогда не даю дрыгать ножками, когда подмываю.

— И вправду лучше зажать, — согласилась Ксюша, обхватив мои лодыжки своей сильной рукой.

Чувствуя, что девушка полностью лишила меня возможности двигаться, я чуть не заплакал от своей беспомощности.

— Сейчас еще раз помажем этот мешочек у Саши между ножек, — ласково улыбнулась мне Ксюша, щекотно трогая мои яички.

Весь дрожа от нестерпимой щекотки, я неожиданно почувствовал, что мне сильно хочется писать. Острый позыв усиливался так быстро, что меня началась паника.

— Твой карапуз сейчас такой смешной, — улыбнулась Вика, — Он у тебя и вправду так боится щекотки.

— Еще как! — засмеялась Ксюша, — Показать тебе Сашино самое щекотное место? Вот тут, за яичками.

Почувствовав, как Ксюша начала перебирать пальцами у меня за яичками., я не выдержал и пустил сильную струю.

— Ой! — со смехом отдернула руку Ксюша, — Только посмотрите на эту струйку!

— Ничего себе пустил фонтан! — засмеялась одна из старшеклассниц, показывая на меня пальцем.

Все громко расхохотались. Продолжая вовсю писать, я подумал, что сейчас умру от стыда.

— Совсем, как мой шестимесячный, — улыбнулась Вика, — Я и не знала, что дети постарше тоже писают во время подмывания.

Я почувствовал, как чужие пальцы приподняли мне письку.

— Сейчас направим Сашину струйку куда положено, чтобы он ничего не забрызгал, — улыбнулась Ксюша, — Вот сюда, на марлечку. Хорошо, что я подложила карапузу под попу марлю.

Повернув голову, я увидел совсем рядом с нашей скамейкой двух молодых женщин, которые с изумлением на меня уставились.

— Что, Саша, решил всем продемонстрировать, как ты умеешь пускать фонтанчик между ножек? — улыбнулась Ксюша, стряхивая с моей письки последние капли.

Вытащив из под меня мокрую марлю, Ксюша наконец опустила мои ноги вниз.

— Вставай! — сказала она мне, потянув за руку, — Сейчас одену тебе сухие колготки. Хорошо, что взяла с собой запасные.

Ксюша достала из сумки голубые колготки и принялась их на меня натягивать. Вслед за колготками настала очередь сандаликов.

— Ну мы пошли, — сказала Ксюша после коротких сборов.

Посадив меня в коляску и попрощавшись с сидевшими у детской площадки мамами, Ксюша направилась к эскалатору. Вика почему-то тоже увязалась за нами.

Выйдя из торгового центра, Ксюша с Викой несколько минут просто стояли перед входом и беззаботно болтали о всякой всячине. Бывшие одноклассницы, казалось, никак не могли наговориться.

— Тебе в какую сторону? — спросила Вика.

— В ту, — показала рукой Ксюша.

— И мне туда же, — обрадовалась Вика, — Пошли, покажу тебе наш дом. Только месяц назад переехали.

— Весь этот микрорайон недавно построили, — заметила Ксюша.

Вика с Ксюшей не спеша зашагали по тротуару в сторону комплекса высотных домов. Викин оказался типовой шестнадцатиэтажкой с заставленным машинами двором.

— А вот это — наша песочница! — с гордостью показала рукой Вика.

— Ого! Две горки, домик и лесенки с мостиками, — сказала Ксюша, — Даже карусель. Кто вам такое построил?

— Во всех окрестных дворах такие же детские площадки, — объяснила Вика, — Наверное во всем микрорайоне, раз он построен как по шаблону. Неужели у вас нет?

Ксюша промолчала. Я понял, что сочинять небылицы, где я живу, она не хотела, а рассказать про лабораторию с ее сомнительным бизнесом разумеется не могла.

— А можно Саша у вас в песочнице поиграет? — неожиданно спросила Ксюша.

— Конечно можно, — улыбнулась Вика, — Я как раз сама хотела предложить.

Мы направились к песочнице, у которой сидели на лавочке две молодые мамы. В самой песочнице возился с совочком и формочками мальчуган лет четырех.

— Привет, Вика, — улыбнулась молодая женщина с коляской, когда мы подошли поближе.

— Привет, Катя, — поздоровалась в ответ Вика, — Знакомьтесь, девчонки. Это Ксюша. Представляете, два года после школы не виделись, а сегодня совершенно случайно встретила.

— Валя, — представилась сидевшая на скамейке миловидная молодая женщина, — Так вы в одной школе учились?

— В 153-ей — сказала Ксюша.

— А чего Марина сидит такая недовольная? — с улыбкой поинтересовалась Вика.

— Не обращай внимания, — улыбунлась Валя, кивнув на сидевшую рядом с ней девчушку лет четырнадцати, сосредоточенно нажимающую кнопки игровой приставки, — Никак не может пройти уровень, вот и злится.

— Валина младшая сестра, — пояснила Ксюше Вика, махнув рукой в Маринину сторону.

— А я Катя, — приветливо сказала сидящая рядом с Мариной женщина лет двадцати пяти.

— Ксюша, — улыбнулась моя няня.

— Ну вот я Ксюшу со всеми и познакомила, — с улыбкой сказала Вика, присаживаясь на скамейку.

Вынув из коляски, Ксюша легонько подтолкнула меня в направлении песочницы.

— Иди, поиграй с песочком, — сказала она.

Я залез в песочницу и присоединился к игре четырехлетнего мальчика, который похоже был не очень доволен моим соседством. Как всегда, я продолжал лениво слушать разговор взрослых.

— Сколько уже твоему Мишутке? — спросила Вика Катю.

— Нам уже годик! — гордо ответила Катя.

— Как быстро время летит, — заметила Вика.

— Твой январьский? На шесть месяцев младше? — улыбнулась Катя.

— Ага, мы январята, — подтвердила Вика.

— Витя! — неожиданно крикнула Валя, — Саше тоже интересно играться с твоими формочками. Не будь жадиной.

— Хорошо, мама, — недовольно отозвался сидевший рядом со мной в песочнице четырехлетний мальчик.

Неожиданно со стороны скамейки раздался громкий детский рёв.

— Ну вот, разбудила, — вздохнула Катя, бросив на Валю недовольный взгляд, — Чего ты так громко кричишь?

— Всунь в рот соску и снова заснет, — ответила Валя.

Катя вынула из детской коляски упавшую туда соску и облизнув, всунула ее годовалому малышу в рот. Тот довольно зачмокал губками и действительно начал засыпать. Какое-то время стояло молчание. Взрослые были заняты своими делами, годовалый малыш сидел в коляске, а мы с четырехлетним Витей игрались в песочнице.

— Так я вам, девчонки, не рассказала, где я встретила Ксюшу, — первой нарушила молчание Вика, — В торговом центре на Грибоедова.

— Вы обе там занимались... — начала Катя, — Блин, забыла это модное словечко.

— Шопингом, — с улыбкой подсказала Марина.

— Во, молодежь все знает, — засмеялась Катя, — Что вы там интересно делали? На новых русских вроде не похожи.

— Какой шопинг, — усмехнулась Ксюша, — Я просто ходила с Сашей на ихнюю детскую площадку.

— Это та, что на втором этаже? — уточнила Валя, — С лабиринтами и сухим бассейном? Мы с Витей туда довольно часто ходим.

— А я в первый раз, — сказала Ксюша.

— Ну и как впечатления? — поинтересовалась Катя, — Эти площадки только недавно начали строить. В-основном в дорогих торговых центрах. И еще они обычно платные. Я просто поражаюсь, как в Грибоедовском не берут за это деньги. Сам торговый центр дорогущий, а детская площадка бесплатная.

— Впечатления остались самые хорошие, — улыбнулась Ксюша, — Даже после того, что Саша мне там устроил.

— А что мальчишка тебе устроил? — обеспокоенно спросила Валя, — Капризничал?

— Хуже! — засмеялась Ксюша, — Он там при всех обкакался. Как раз когда мы собрались уходить.

— Видели бы вы, какую карапуз наложил кучу себе в колготки! — со смехом подтвердила Вика, вогнав меня в краску.

Следующие пять минут Ксюша с Викой подробно рассказывали, как я обкакался и Ксюша потом у всех на виду меня подмывала. Слушая, как все смеются, я не знал куда деться от смущения. Даже четырнадцатилетняя Марина оторвалась от своей приставки и хохотала вместе со всеми, изредка бросая на меня насмешливые взгляды.

— Как же он у тебя умудрился пустить струйку во время мазанья детским кремом? — с улыбкой спросила Валя, — Полуторагодовалый уже не должен такими вещами заниматься.

— Забыла, что твой Витя устраивал, когда был маленьким? — засмеялась Марина, — Какие он у нас пускал фонтаны между ножек.

— У Вити это после года прошло, — заметила Валя, — А вот в ванну до сих пор писает. Каждый раз, когда мы его купаем. Уже не знаем, как отучить.

— Надо следить, чтобы ребенок перед купанием обязательно ходил на горшок по-маленькому, — посоветовала Катя, — Я своего старшего до сих пор заставляю.

— Даже в семь лет? — удивилась Вика, — Он что у тебя до сих пор писает в ванну?

— Писает или нет, а правила у нас остались прежними, — строго сказала Катя, — Перед купанием надо обязательно сходить по-маленькому.

— А как ты проверяешь, пописал мальчишка или нет? — хитро улыбнулась Марина, — Заходишь после него в туалет и заглядываешь в унитаз? Или слушаешь под дверью, зажурчала ли струйка?

Все громко расхохотались.

— Вот еще! — возмутилась Катя, — Буду я стоять под дверью и слушать. Я Ваню заставляю все делать у себя на виду.

— Семилетнего мальчишку? — изумленно вырвалось у Вали, — Представляю, как он стесняется.

— Вообще-то у меня Таня этими делами занимается, — сказала Катя, — Снимает с Вани трусы, ставит перед ним горшок и заставляет туда писать. Он к этой процедуре уже привык.

— Какая между ними разница? — поинтересовалась Ксюша, — Тане шестнадцать, а Ване семь? Девять лет?

— Ага, девять, — кивнула Катя, — Таня, кстати, возилась с мальчишкой с самого рождения. Пеленала, подмывала, купала...

— Все равно не представляю, — улыбнулась Валя, — Чтобы такой большой ребенок спокойно писал в горшок на виду у старшей сестры и ни капельки не стеснялся. Неужели никогда не протестовал против ваших порядков?

— Я ему попротестую! — строго сказала Катя, — Один раз пытался, так Таня придумала новые правила. Она теперь берет секундомер и засекает время. Если Ваня не уложится в две минуты, его ждет вечером клизма.

— Строго вы с ним, — вздохнула Вика.

— Самое интересное у нас, когда в доме гости, — улыбнулась Катя.

— Вы и при гостях заставляете мальчишку писать в горшок? — удивилась Валя.

— А что мне их из дома выгонять? — хмыкнула Катя, — Ничего с ним семилетним не случится, если кто-то увидит, как он пускает струйку в свой горшок.

Неожиданно заревел Викин малыш.

— Ой, как же я забыла! — спохватилась Вика, — Коле уже давно пора поменять подгузник.

Вика вынула своего плачущего сынишку из коляски.

— Не плачь, солнышко! Сейчас мама поменяет тебе подгузник, — ласково сказала Вика шестимесячному Коле и повернулась к сидящим рядом с ней соседкам по дому, — Можете немножко подвинуться, девчонки?

— Давай я лучше встану, — сказала Валя, вставая со скамейки, — И ты тоже вставай, Марина.

— Спасибо, — поблагодарила Вика Валю с Мариной.

Постелив на скамейку специальный непромокаемый коврик, Вика уложила туда своего сынишку и сразу же начала раздевать малыша. Быстро стянув с мальчика голубые ползунки, она задрала вверх его распашонку.

— А теперь памперс, — улыбнулась Вика, — Какой он у тебя полный.

Вика расстегнула памперс и задрав детские ножки вверх, вытащила его из-под малыша. Я наблюдал, как она быстро и ловко вытирает сынишку между ножек мокрыми салфетками. Было заметно, что Коле эта процедура не очень нравится — малыш ерзал и пытался увернуться от маминой руки с салфеткой. Особенно сильно мальчик начал вырываться, когда Вика занялась его яичками.

— Саша точно так же дрыгал ножками, когдя я его в этих местах мыла, — с улыбкой вспомнила Ксюша.

— Я помню, — сказала Вика, — А как твой мальчишка пытался вырваться, когда ты мазала его между ножек детским кремом. Особенно мошонку.

— Неудивительно, — улыбнулась Валя. — У мальчиков там самое щекотное место. Маленьких, как ваши еще можно удержать, когда они сопротивляются, а представь, каково мне купать четырехлетнего Витю. Не дает себя мыть между ножек и все. Приходится купать его вдвоем: Марина держит, а я мою. Или наоборот. Вот так мы с ним воюем два раза в неделю.

— Как это два раза в неделю? — удивилась Катя, — Ребенка дошкольного возраста положено купать каждый день. Мы перешли на купание два раза в неделю только когда Ване исполнилось шесть. Кстати, в свободные от купания дни ребенка положено каждый вечер тщательно подмывать.

— Что, и мальчиков тоже? — удивленно спросила Валя.

— Конечно! — сказала Катя, — Каждого ребенка до десяти лет. Мне наша участковая врач в детской поликлинике так сказала — обязательно подмывать Ваню между ног, если не получается искупать.

— Каждый день? — спросила Валя, — Зачем так часто?

— Иногда одного подмывания в день бывает недостаточно, — усмехнулась Катя.

— Как это недостаточно? — удивилась Вика, — Он что у тебя в семь лет мочит штанишки?

— В штанишки Ваня конечно больше не писает, — улыбнулась Катя, — Но знаете, какая у него иногда бывает грязная попа. Недавно ходили в полиинику и врач попросила меня раздеть ребенка догола. Даже не представляете, как мне было стыдно за Ванины грязные трусы. После этого я поручила Тане следить за чистотой его попы.

— И как, интресно, она это делает? — улыбнулась Валя.

— Несколько раз в день устраивает Ване проверки — объяснила Катя, — Обычно после того, как сходил в туалет по большому. Снимает трусы, раздвигает ягодицы и осматривает попу. И если там грязно, укладывает мальчишку на спину, задирает как малышу ноги и хорошенько моет между ними с мылом.

— Поражаюсь, как твой семилетний мальчишка всё это терпит, — сказала Валя, — Неужели спокойно лежит и не капризничает?

— Сначала капризничал и возмущался, — улыбнулась Катя, — Так Таня его в наказание стала мазать после подмывания детским маслом, как грудного. А один раз вообще пригласила к нам своих школьных подруг, чтобы посмотрели всю процедуру от начала и до конца. И пригрозила Ване, что если он будет капризничать, она станет приглашать девчонок каждый день. После этого он у нас как шёлковый — беспрекословно позволяет делать все процедуры.

Вика вытащила из своей сумки новый памперс, но почему-то не спешила его одевать своему малышу.

— Знаешь, что, Коля? — обратилась она к шестимесячному сынишке, — Давай-ка сейчас сходим в кустики. Надо пописать, чтобы твой новый памперс подольше оставался сухим.

— Мне тоже не мешает сводить своего в кустики, — улыбнулась Ксюша, вставая со скамейки.

Увидев направляющуюся ко мне девушку, я густо покраснел, представляя, что мне сейчас предстоит.

— Идем в кустики, — сказала Ксюша и не дожидаясь моей реакции, потянула меня за руку, заставляя встать.

Ксюша подвела меня к одинокому кусту недалеко от песочницы. Там уже сидела на корточках Вика, держа перед собой шестимесячного малыша голой попой вниз.

— Мы сейчас тоже пописаем, — улыбнулась Ксюша и начала стаскивать с меня колготки.

— Конечно, вдвоем им будет веселее писать, — засмеялась Вика.

— Становись вот сюда и писай! — приказала Ксюша, полностью сняв с меня колготки.

Я чуть не заплакал от обиды. Мало того, что «кустики» были рядом со скамейкой, на котрой сидели молодые мамы, так Ксюша еще и развернула меня к ним лицом, как будто специално хотела, чтобы всем было лучше видно, как я писаю.

— Куда ты поворачиваешься? — дернула меня за рукав Ксюша, когда я попытался повернуться, — Стой, как я тебя поставила и писай!

Не в силах побороть свою стеснительность, я смущенно прикрылся ладонями между ног.

— Такой маленький, а уже стесняется! — засмеялась стоящая рядом Вика.

— От кого это твой карапуз прикрывается? — раздался со скамейки Валин смех, — Неужели от нас? В первый раз вижу, как полуторагодовалый малыш стесняется.

— Не знаю, кто его научил так прикрываться, — раздраженно сказала Ксюша и понизив голос, добавила, — Еще раз увижу, как прикрываешься, получишь по попе! Подумаешь, тёти посмотрят, как ты писаешь. Как будто никто из них не видел, как маленькие мальчики пускают струйку.

Со скамейки донесся дружный смех.

— Пись-пись-пись, — начала приговаривать Вика, — Кто сейчас пустит из писюнчика струйку?

Я заметил, как Вика начала массировать своему малышу пухленький животик.

— Видишь вот этого мальчика без штанишек? — улыбнулась она, — Он тоже сейчас пописает. Только он уже большой и все делает стоя. Вам будет так интересно вдвоем писать. Ну давай, Коля. Кто быстрее пустит струйку? Ты или Саша?

Я продолжал наблюдать за шестимесячным малышом. Неожиданно крохотная Колина писька странно дернулась и в следующую секунду мальчик пустил оттуда тонкую струйку.

— Какой молодец! — похвалила сынишку Вика.

— А ты чего ждешь, Саша? — раздраженно спросила меня Ксюша, — Бери пример с Коли. Всего шесть месяцев, а сразу понял, что надо делать в кустиках.

Мне и вправду уже давно хотелось по-маленькому, но я решил терпеть, не представляя, как можно писать на виду у незнакомых взрослых.

— Давай, Саша! — не отставала от меня Ксюша, — Ты пришел сюда писать или просто стоять?

— Неужели твой мальчишка нас стесняется, — засмеялась сидящая на скамейке Марина, — Может отведешь его в кустики подальше?

— Вот еще! — возмутилась Ксюша, — Не буду я с ним никуда ходить. Пусть писает здесь.

— Не надо терпеть, Саша, — с улыбкой сказала мне Вика, — Пописай и сразу станет легче.

Ксюша наклонилась и бесцеремонно приподняла мне письку своими холодными пальцами. Я густо покраснел, не зная, куда деться от смущения.

— Сейчас Саша продемонстрирует, зачем мальчикам нужен писюнчик, — ласково сказала мне Ксюша, разминая пальцами мой чувствительный хоботок, — Пись-пись-пись.

Взяв своего малыша на руки, Вика ушла к скамейке. Ксюша уговаривала меня еще пару минут после Викиного ухода, но так ничего и не добилась.

— Ну как там ваши успехи? — со смехом спросила Марина, вставая со скамейки.

И без того красный от стыда, я смутился еще больше, увидев, что девушка направляется к нам.

— Просто не знаю, как заставить такого упрямого пописать, — вздохнула Ксюша, — Может попробовать помассировать Саше животик?

— Мы Вите часто так делали когда он был маленький, — улыбнулась Марина, — Массировали низ живота, чтобы вызвать позыв по-маленькому.

Ксюша начала массировать мне низ живота, надавливая все сильнее и сильнее. Я и вправду чуть не пустил струю от резко усилившегося позыва писать. Неожиданно для самого себя я громко пукнул, вызвав всеобщий смех. Прекратив массаж, Ксюша спустилась пальцами пониже. Я вздрогнул, почувствовав, как чужие пальцы ощупывают мне лобок.

— Как мы боимся щекотки! — засмеялась Ксюша и начала специально щекотать мне лобок, — Показать тебе, Марина, Сашины щекотные места?

Ксюша сорвала травинку и принялась щекотать мне лобок, мгновенно заставив меня покрыться гусиной кожей.

— Ну и где у твоего Саши самое щекотное место? — со смехом спросила Марина.

— Что, Саша? — засмеялась Ксюша, прикоснувшись травинкой к моей мошонке, — Сказать Марине? или не выдавать твой. секрет?

Весь дрожа от нестерпимой щекотки, я почувствовал, что вот-вот начну писать.

— У Саши есть еще один секрет, — продолжала смеяться Ксюша, — Он так сильно боится щекотки, что может пустить струйку.

Девушка раздвинула мне пальцами ягодицы и принялась щекотать за яичками.

— Пись-пись-пись, — начала приговаривать она, — Пустишь для нас с Мариной фонтанчик?

Весь дрожа от нестерпимой щекотки, я не выдержал и начал писать.

— Наконец дождались! — донесся со скамейки Катин смех.

— Ничего себе пустил струю! — засмеялась Марина.

— Сейчас направим Сашину струйку куда положено, — сказала Ксюша, приподняв мне письку своими пальцами.

Продолжая писать у всех на виду, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

— Как мы хорошо пописали, — улыбнулась Ксюша, стряхнув с моей письки последние капли.

Я подумал что теперь она оденет мне колготки, но девушка взяла меня за руку и повела к скамейке.

— Постарайтесь потише, — попросила Вика, когда мы подошли к скамейке. — Мой только что заснул.

Я заметил, что Вика уже давно одела своего сынишку и Коля спал в своей коляске, причмокивая соской. Ксюша взяла меня на руки зачем-то решила поставить на скамейку. Заметив, как сидящие рядом молодые мамы с интересом рассматривают меня между ног, я покраснел и попытался прикрыться, но тут же получил больный шлепок по попе.

— Какая у Саши забавная маечка, — улыбнулась Валя.

— Такая короткая, — засмеялась Катя, — Даже не прикрывает карапузу пупок.

— Твой мальчишка сейчас такой смешной,. — со смехом сказала Марина, — Когда стоит без штанишек, с голой попой.

Послышалось тихое детское хныканье. Катя подошла к своей коляске и пощупала сидящего там карапуза между ножек.

— Какой мокрый, — неодобрительно покачала она головой, — Придется и мне сейчас менять своему памперс.

Катя уложила своего сынишку на скамейку и быстро раздев мальчика, принялась вытирать его между ножек мокрыми салфетками. Все глазели на карапуза и комментировали Катины действия — даже Ксюша, которая, казалось, забыла о моем существовании.

— Какой хорошенький! — начала умиляться Марина, — Еще бы уложить рядом с ним Сашу. Так и хочется их вдвоем сфотографировать.

— Кстати, вы заметили, как мальчики друг на друга похожи? — улыбнулась Валя.

— Ага, — кивнула Катя, — У них даже писюнчики одинаковые.

— Действительно одинаковые! — согласилась Марина, — А яички разные.

— Это потому что у Катиного малыша они еще не полностью опустились, — пояснила Ксюша.

— Откуда ты это знаешь? — поинтересовалась Вика, — Опустились или нет.

— Как это откуда? — улыбнулась Ксюша, — Тебя что в детской поликлинике не учили, как проверять мальчикам яички. Смотри.

Ксюша заставила меня раздвинуть ноги и в следующее мгновение я почувствовал мучительно острую щекотку.

— Видишь, как у Саши втягиваются вовнутрь яички? — посмотрела Ксюша на Марину, пощекотав мне мошонку еще раз.

— У моего годовалого еще так не втягиваются, — сказала Катя, — А у старшего точно такая же реакция, как у твоего, когда легонько щекочешь. Я ему всегда проверяю кремастерный рефлекс, когда купаю.

— Еще бы, — улыбнулась Валя, — У семилетнего уже все должно быть в порядке.

— А можно мне попробовать? — неожиданно попросила Марина

— Попробуй! — со смехом разрешила Ксюша, — Ты что мне не веришь?

— Может ты карапуза как-то хитро щекочешь, — засмеялась в ответ Марина.

Марина протянула ко мне руку и принялась щекотать яички. Весь дрожа от нестерпимой щекотки, я не знал, куда деться от смущения.

— Ну что, убедилась? — засмеялась Ксюша, — Видела, как у мальчишки сразу втягиваются яички, стоит только до них дотронуться?

— Твой карапуз на меня так обиделся, — засмеялась Марина, — Посмотри, как он надул губки. Того и гляди заревёт.

— Какой ты, Саша, у меня недотрога! — засмеялась Ксюша, — Что случилось? Чужая тётя пощупала тебя между ножек?

Почувствова, что Марина снова принялась щекотать мне яички, я действительно чуть не заревел от обиды. Ксюша не только щупала меня между ног у всех на виду, но и разрешала это делать незнакомым людям.

— Хватит дразнить мальчишку, — с улыбкой сказала Ксюша Марине, — А то я его так никогда не одену.

Быстро одев мне колготки, девушка посадила меня в коляску и начала со всеми прощаться.

— Приходи к нам еще, — улыбнулась Вика.

— Посмотрим, — уклончиво ответила Ксюша, разворачивая коляску в сторону улицы.

Я был в этом микрорайоне впервые и абсолютно не ориентировался. Лаборатория, оказывается, находилась совсем рядом. Ксюша срезала угол по каким-то дворам и вскоре мы стояли перед знакомой дверью, которую я меньше чем сутки назад открыл своей уверенной — взрослой — рукой. Мы зашли в вестибюль и Ксюша молча кивнула светловолосой секретарше. Это была та же самая курносенькая милашка, что и вчера. Только тогда ее волосы были распущены, а сегодня собраны в аккуратный хвостик. Секретарша посмотрела на меня с насмешливой улыбкой. Разумеется, она помнила меня взрослым и прекрасно знала, что со мной произошло.

— Ну как погуляли? — спросила секретарша Ксюшу, — Обошлось без происшествий?

— И не спрашивай, — засмеялась Ксюша, — Так обкакался! Пришлось подмывать на скамейке в торговом центре, у всех на виду

Я вспомнил, что «детская» половина лаборатории находилась на втором этаже.

Мы пересекли коридор и вошли в знакомую комнату, представляющую собой нечто среднее между залом ясельной группы и больничной палатой. Ксюша вынула меня из коляски и посадила на свободный пеленальный стол. На соседнем столе возилась с голеньким малышом Ира. На вид ее мальчику было столько же, сколько и мне — 18 месяцев. «На полуторагодовалых самый большой спрос» — вспомнил я слова заведующей лаборатории.

— Так смешно смотреть, как ты возишься со своим карапузом, — улыбнулась Ксюша, — Кстати, почему он у тебя голенький?

— Видела бы ты, как мальчишка только что описался, — сказала Ира, — Даже маечку снизу замочить умудрился. Пришлось все снять.

— Понятно, — вздохнула Ксюша, — Ты его уже покормила?

— Всех покормила, — ответила Ира, — Остался только твой Саша. Чего вас так долго не было? Что-то случилось?

— Как тебе сказать, — засмеялась Ксюша, — Всё было хорошо, пока он в торговом центре не обкакался.

— Я так и знала, что Саша что-нибудь подобное устроит, — улыбнулась Ира.

Ксюша принялась рассказывать Ире, как я обкакался. Весь красный от смущения, я в очередной раз был вынужден слушать подробное обсуждение происшествия в торговом центре.

— Представляю, как ты карапуза на скамейке подмывала, — засмеялась Ира.

— Там целая толпа любопытных собралась, — вспомнила Ксюша, — Мальчишка так стеснялся.

Ира с Ксюшей дружно засмеялись.

— Знаешь, что он мне устроил, когда я мазала его между ножек детским кремом? — улыбнулась Ксюша.

— Пустил струйку? — спросила Ира.

— Ага, — со смехом подтвердила Ксюша.

— Еще бы, столько зрителей, — засмеялась Ира, — Не мог упустить возможности показать, как он умеет пускать фонтанчик, — засмеялась Ира, — Все малыши в его возрасте это делают. Особенно мальчики. Пообсуждав с Ирой еще пару минут мой конфуз, Ксюша наконец вспомнила, что меня надо кормить. Как я и ожидал, она принесла мне две баночки детского питания и бутылочку с молоком. Скормив мне обе баночки и заставив выпить все молоко, девушка начала меня раздевать.

— После еды надо обязательно сходить на горшок по-большому, — сказала мне Ксюша, — Сейчас покакаешь в горшочек и спать.

На стол был извлечен эмалированный детский горшок, куда меня Ксюша тут же и посадила.

— Чтобы через пять минут в горшке было все, что положено! — приказала мне девушка и ушла заниматься другим малышом.

По-прежнему стесняясь, я как всегда решил терпеть.

— Ты еще не покакал? — спросила вернувшаяся через несколько минут Ксюша, заглянув ко мне в горшок.

Я покраснел и сдвинул ноги.

— Разве так сидят на горшке? — улыбнулась Ксюша, — Ножки пошире! Вот так. И не смей их больше сдвигать! Потому что я должна видеть, что ты занимаешься на горшке, чем положено, а не просто сидишь. Даю тебе еще две минуты.

— Ты что полагаешься на Сашину сознательность? — скептически улыбнулась Ира, — Сомневаюсь, что ты от такого упрямого чего-то добьешься. Я бы на твоем месте просто поставила мальчишке клизму.

— Вот и поставь, раз такая умная! — огрызнулась Ксюша, — А я сейчас занята. Посмотри, как Павлик обкакался. Похоже кто-то забыл посадить его после еды на горшок.

— Что ты на меня наезжаешь? — обиделась Ира, — Ушла на полдня, оставив меня с тремя малышами... Так что сейчас сама ими занимайся. Я через пару минут ухожу, потому что мне к двенадцати надо быть дома.

— Ну и уходи! — буркнула Ксюша.

Ира сняла белый халат и переобулась в босоножки на высоких каблуках.

— Пока! — сказала она и быстрым шагом вышла из комнаты.

Повозившись еще несколько минут с Павликом, Ксюша вернулась ко мне.

— Вставай с горшка, Саша! — приказала мне девушка, — Сейчас посмотрим, что у тебя получилось.

Ксюша потянула меня за руку и заставила встать с горшка.

— Пустой, — вздохнула она, — И что мне с тобой делать? Так не хочется сейчас возиться с клизмой.

Девушка на пару секунд о чем-то задумалась.

— Просто не знаю, что делать, — повторила Ксюша, — Тебе, Саша, уже давно положено лежать в кроватке и спать. Но если ты сейчас, перед сном, не сходишь по-большому, куча в штанишках точно гарантирована.

Неожиданно оглянувшись на настенные часы, Ксюша хитро улыбнулась.

— И чего я обо всем так беспокоюсь? — сказала она, — У меня же через пятнадцать минут заканчивается смена. Так что, Саша, твои грязные штанишки — это уже не моя проблема. В двенадцать придут другие нянечки. Пускай они с тобой и разбираются. А я сейчас, за пятнадцать минут до конца смены никакими процедурами заниматься не собираюсь. Просто примем кое-какие меры предосторожности.

Вытащив откуда-то снизу кусок марли, Ксюша сложила из него большой треугольник.

— Ложись на спинку, — сказала она, осторожно укладывая меня на спину, — Вот так, попой на марлю. А теперь проведем нижний конец между ножек.

Ксюша накрыла мне живот марлей и, неожиданно о чем-то вспомнив, засунула под нее руку. Почувствовав, как она трогает мне письку, я густо покраснел от смущения.

— Мальчикам всегда направляют писульку вниз, — с улыбкой объяснила мне нянечка, — Чтобы подгузник всё впитал, когда ты начнешь туда писать. Марля — это конечно несерьезно по сравнению с одноразовыми подгузниками, но памперс я тебе одевать не хочу, потому что так мы тебя никогда к горшку не приучим.

Я подумал, что Ксюша оденет мне сейчас лежащие рядом колготки, но девушка сходила к большому шкафу и взяла оттуда ползунки.

— Знаешь, какая у нас форма одежды? — улыбнулась она, одевая мне ползунки, — На улице все малыши носят колготки, а в помещении — ползунки.

Сделав две безуспешных попытки натянуть ползунки на толстый марлевый подгузник, Ксюша в растерянности опустила руки.

— Может поискать ползунки побольше? — задумчиво сказала она, — Хотя эти вроде самые большие, что у нас есть.

Девушка отправилась к большому шкафу и принялась в нем рыться.

— Как же я забыла про самое простое решение! — неожиданно засмеялась она.

Я ожидал, что Ксюша вернется ко мне с другими ползунками, но она принесла странную стопку белья. Наблюдая, как нянечка стелит на соседнем пеленальном столе странные квадратные простынки, я пытался понять, что она затеяла.

«Так это ж пеленки!» — неожиданно догадался я и чуть не заплакал от обиды.

— Думаю, что полуторагодовалый в эти пеленки вполне поместится, — оценивающе прищурилась Ксюша, подтвердив мои самые худште опасения.

Нянечка переложила меня на застеленный пеленками стол. Окончательно осознав, что меня сейчас запеленают, как грудного, я начал громко протестовать.

— Нечего реветь! — повысила голос Ксюша, — Если бы ты сходил, как хороший мальчик, на горшок, когда тебя об этом просили, никто бы тебя сейчас не пеленал.

Девушка начала меня пеленать. Я отчаянно сопротивлялся, но опытная нянечка только улыбалась в ответ, ловко заворачивая меня в пеленки.

— Слезами ты от меня ничего не добьешься. — сказла Ксюша, — Только хуже себе сделаешь.

Я продолжал громко реветь.

— Знаешь что? — строго посмотрела на меня Ксюша, — Раз ты у меня так капризничаешь, придется наказать тебя тугим пеленанием.

Почувствовав, что я и в самом деле не могу пошевелиться в пеленках, я заревел еще громче от чувства полной беспомощности.

— А ну быстро успокоился! — прикрикнула на меня Ксюша, — Сейчас всех детей разбудишь.

Ксюша завернула меня в последнюю пеленку и с довольной улыбкой полюбовалась на свою работу.

— Кстати, где твоя соска? — спохватилась девушка, пошарив рукой по столу, — Ах, вот она куда закатилась.

Поняв, что протестовать бесполезно, я прекратил реветь и послушно дал засунуть себе в рот соску.

— Так-то лучше! — улыбнулась нянечка, — Сразу успокоился, стоило только дать пустышку.

Ксюша отнесла меня в знакомую детскую кроватку.

— Закрывай глазки и спи! — ласково сказала она, накрывая меня одеялом.

Я лежал на спине, уставившись в потолок. Было по-прежнему обидно за все, что нянечки со мной вытворяют, но усталость от пережитого за полдня постепенно взяла свое и я начал засыпать.

Проснувшись от странного чувства, я никак не мог понять, что меня беспокоит. Сильно схватило живот и к тому же невозможно было пошевелить ни руками, ни ногами. Давление в животе вынудило меня пукнуть и я тут же почувствовал между ягодицами теплую массу. «Что же я наделал» — в панике спохватился я, но уже не мог остановиться, заполняя подгузник противной массой. Марлевый подгузник был таким тесным, что все начало расползаться у меня между ног. Неожиданно появилось новое ощущение: странной теплоты в области паха. Чувствуя, как теплота медленно распространяется во все стороны, я догадался, что я писаю себе в подгузник, и окончательно проснулся.

Если сухие пеленки я еще кое-как мог терпеть, то лежать в мокрых было абсолютно невозможно. Дискомфорт превратился в пытку, особенно когда мокрые пеленки начали остывать. Самым обидным было чувствовать свою полную беспомощность и зависимость от нянечек, которые измывались надо мной, как хотели. Я не выдержал и горько заплакал.

— Чего он ревёт? — послышался обеспокоенный незнакомый голос.

— Сходи проверь, — засмеялся второй женский голос, — Наверное мокрый.

Над моей кроваткой склонилась незнакомая девушка в белом халате.

«После обеда новые нянечки» — догадался я.

— Ну что, Светка? — нетерпеливо спросила из глубины комнаты другая девушка, — Я была права?

— Сейчас пощупаю, — улыбнулась нянечка, которую звали Светой.

Света откинула мое одеяло и удивленно на меня уставилась.

— Иди сюда, Маша! — позвала она вторую нянечку, — Я тебе сейчас такое покажу!

Подошедшая к моей кроватке вторая нянечка пару секунд удивленно меня рассматривала и потом начала хохотать.

— Кто это, интересно, придумал запеленать карапуза? — спросила она сквозь смех Свету.

— Я сама поражаюсь, — сказала Света, — Им что делать было нечего?

Света пощупала мои пеленки спереди.

— А мокрый-то какой! — улыбнулась она, — Неудивительно, что проснулся.

— Я тебе сразу сказала, что мокрый, — усмехнулась Маша.

— Не надо плакать! — ласково сказала Света, вынимая меня из кроватки, — Сейчас я освобожу тебя от этих мокрых пеленок.

Нянечка отнесла меня на пеленальный стол и начала быстро разворачивать мои пеленки.

— Посмотри, он нам еще один подарок в подгузнике приготовил, — вздохнула она, добравшись до моего подгузника.

Света осторожно развернула мой подгузник и тут же зажала нос.

— Ничего себе! — удивилась Маша, — Так обкакался.

Задрав мои ноги вверх, Света начала старательно вытирать мне попу.

— Я тоже всегда так делаю, — заметила Маша, — Сначала вытираю ребенку попу его же собственным подгузником.

Провозившись со мной еще полминуты, Света осторожно вытащила из-под меня мокрый подгузник.

— Так намного лучше, — улыбнулась она.

— Ага, попа стала намного чище, — согласилась Маша, — А то ужас что там творилось.

— Все равно надо сейчас хорошенько подмыть, — сказала Света, — Наверное лучше переложить его на другой стол. Чтобы не лежал на этих мокрых пеленках.

Света переложила меня на соседний пеленальный стол. Я ожидал, что она начнет вытирать меня специальными мокрыми салфетками, но девушка сходила к раковине и принесла оттуда небольшую миску с водой.

— Не люблю я эти одноразовые салфетки, — призналась она Маше, намыливая вынутую из миски маленькую тряпочку, — Я считаю, что ребенка нужно всегда хорошенько мыть с мылом. Особенно если обкакался.

— Я тоже стараюсь не пользоваться мокрыми салфетками, — согласилась Маша, — Они сушат кожу, не говоря уже о том, что у многих малышей появляется от этих салфеток раздражение.

Света до отказа задрала мне ноги и принялась скользить намыленной тряпочкой вверх-вниз у меня между ягодиц, не забывая углубляться в мою чувствительную дырочку. Я с трудом терпел неприятную процедуру.

— Как у мальчишки грязно за яичками, — сказала Маша, — Помой там карапузу как следует.

Прижатый сильными взрослыми руками к столу и беззащитно открытый между ног, я никак не мог увернуться от щекотной тряпочки в руках нянечки.

— Так ерзает, — пожаловалась Света Маше, — Интересно, почему ни один мальчишка не может лежать спокойно во время подмывания?

— Надо чем-то отвлечь малыша, — улыбнулась Маша.

Неожиданно прямо передо мной появилась яркая пластмассовая игрушка.

— Смотри, какой зайчик! — ласково сказала мне Маша.

Я потянулся руками к игрушечному зайчику, удивляясь, почему примитивная игрушка так меня заинтересовала.

— Спасибо, Маш, — кивнула Света и снова начала щекотно мыть меня между ног.

— Какие у зайчика ушки! — смеялась Маша, продолжая со мной играть, — Ну что, попробовал их на вкус? Вкусные?

Помучив меня еще полминуты, Света опустила мои ноги вниз.

— Возьму другую тряпочку, — решила она, вынимая из миски с водой чистую тряпочку.

Я наблюдал, как Света тщательно намыливает свою тряпочку.

— У кого тут маленький писюнчик? — неожиданно засмеялась она, приподняв пальцами мою письку, — Сейчас мы как следует займемся этим тоненьким хоботком.

Обхватив намыленной тряпочкой мою письку, Света легонько ее помяла. Мне хотелось провалиться под землю от смущения.

— А теперь оботрем вокруг, — улыбнулась она и щекотно обвела тряпочкой вокруг моей письки.

Светина тряпочка быстро заскользила по моему лобку, заставив меня поежиться от неприятной щекотки.

— Вот так вытрем малышу животик, — ласково приговаривала Света, протирая мне лобок и низ живота.

Я начал ерзать, пытаясь помешать нянечке, но у меня ничего не вышло. Девушка только улыбнулась, сильнее прижав к столу мои ноги.

— Теперь надо снова везде вытереть, чтобы смыть мыло, — сказала Света, вынимая из миски с водой третью по счету тряпочку.

Следующие несколько минут нянечка старательно вытирала меня спереди: начав с пупка и постепенно спускаясь все ниже. Бесцеремонно раздвинув мне ноги, Света накинула мокрую тряпочку на мою письку с мошонкой. Почувствовав, как чужая ладонь обхватила мой чувствительный мешочек, я задрожал от нестерпимой щекотки.

— Массируешь мальчишке яички? — со смехом спросила Маша.

— Ага, захотелось покатать его маленькие шарики, — улыбнулась Света, — А теперь займемся Сашиным писюнчиком. Такое все маленькое и нежное.

— Смотри, как покраснел, — продолжала смеяться Маша, — Ты что, Саша, до сих пор нянечек стесняешься? За полдня мог бы уже привыкнуть.

Света снова задрала мне вверх ноги, как обычно, прижав колени к груди.

— Что ты опять начал вырываться? — улыбнулась нянечка, нестерпимо щекотно протирая меня за яичками своей тряпочкой.

С трудом вытерпев еще минут, я вздохнул с облегчением, когда Света наконец отложила тряпочку в сторону.

— Ну вот и все! — объявила она, — Осталось только помазать между ножек детским маслицем.

Света подняла надо мной бутылку с детским маслом и я почувствовал, как что-то полилось мне между ягодиц.

— Сначала помажем между ягодичек, — улыбнулась девушка, — Вот так, одним пальцем.

Я отчаянно задрыгал ногами от острой щекотки.

— Что, Саша? — с улыбкой обратилась ко мне Света, — Неужели ты думаешь, что твое ёрзанье и дрыганье ножками может мне как-то помешать? В этой позе с задранными ножками у тебя все открыто между ними и я могу трогать тебя, где хочу. Например, сейчас мы займемся твоей маленькой дырочкой.

Почувствовав, как чужой палец уперся в мою дырочку в попе, я испуганно замер.

— Ох, как мы сразу занервничали! — засмеялась Света, легонько массируя пальцем мою чувствительную дырочку, — Кстати, внутри тоже надо помазать.

Чужой палец бесцеремонно углубился мне в попу.

— Вот так, — улыбнулась нянечка, покрутив пальцем в разные стороны, — Помажем попу детским маслицем, чтобы нашему малышу было легче какать. А теперь займемся твоим маленьким мешочком.

Зажав мне ноги, чтобы я не мог ими дрыгать, Света занялась моей мошонкой.

— Как мы боимся щекотки! — засмеялась она, нестерпимо щекотно трогая мне яички.

— Надо потерпеть, — ласково сказала мне Маша, — Всех маленьких мальчиков после подмывания хорошенько мажут между ножек детским маслицем. Чтобы предотвратить опрелости.

Прекратив наконец мучить меня щекоткой, Света опустила мои ноги вниз. Я вздохнул с облегчением, что мучительная процедура закончена, но радоваться было рано. Света взяла свою бутылочку и начала поливать мне противным маслом лобок.

— А теперь размажем маслице, — улыбнулась она, принявшись щекотно гладить мне лобок, — Откроем складочки, чтобы оно туда тоже попало. Вот так. А сейчас займемся вот эти маленьким писюнчиком.

— Я обычно писюнчик мальчикам не мажу, — заметила Маша, — Просто обвожу вокруг одним пальцем.

— А я мажу, — заявила Света, — От детского масла еще никто не умирал.

Увидев, как Света снова потянулась к бутылочке с детским маслом, я чуть не заплакал от обиды, но девушка просто закрыла колпачок.

— Не бойся, никто тебя сейчас пеленать не собирается, — улыбнулась она, усаживая меня на столе.

Быстро одев мне майку с ползунками, Света отнесла меня в кроватку.

— Постарайся лежать тихо, — попросила меня нянечка, посмотрев на часы, — А лучше всего попробуй заснуть. Тебе еще полчаса положено спать.

Заснуть мне так и не удалось. Я лежал и гипнотизировал настенные часы. Через полчаса нянечки действительно начали всех будить.

— Полдник, — объявила Маша и наклонившись над моей кроваткой, бесцеремонно вытащила у меня изо рта пустышку, заменив ее детской бутылочкой с молоком.

Я начал нехотя пить противное теплое молоко, потому что знал, что нянечки все равно заставят меня опустошить бутылку.

— Какой молодец, — похвалила меня Маша, вернувшись через несколько минут, — Быстро все выпил.

Нянечка забрала у меня пустую бутылочку и куда-то ушла.

— Выходит только один проснулся сухим? — неожиданно спросила Света.

— Ага, только один, — подтвердила Маша, — Витя.

— Надо быстрее сажать его на горшок, — спохватилась Света.

— Кого бы еще посадить на горшок? — задумалась Маша.

— Сашу? — предложила Света.

— Я тоже о нем подумала, — согласилась Маша.

Маша подошла к моей кроватке и взяв меня на руки, отнесла на пеленальный стол. На соседнем пеленальном столе уже сидел Витя.

— Интересно, кто из них быстрее пописает? — улыбнулась Света, стаскивая с Вити ползунки.

— Может устроим соревнование? — предложила Маша, — Кто быстрее заставит своего малыша пустить струйку.

— Сидя на горшке? — с недоумением посмотрела на Машу Света.

— Какой горшок! — улыбнулась Маша, расстегивая мои ползунки, — На спинке с задранными вверх ножками.

— Ах вот ты что задумала! — засмеялась Света, — Давай попробуем.

Маша быстро стянула с меня ползунки и, заставив лечь на спину, сразу же задрала мои ноги вверх. Повернув голову, я заметил, что рядом в такой же позе с до отказа задранными ножками лежит Витя.

— Пись-пись-пись, — начала ласково приговаривать Маша, — Кто сейчас пустит фонтанчик?

Неожиданное прикосновение чужих пальцев к мошонке заставило меня вздрогнуть.

— Ох, как мы сейчас пописаем, — улыбнулась Маша, принявшись легонько перебирать пальцами у меня за яичками.

Я задрыгал ногами от острой щекотки, но нянечка их быстро словила и прижала мне к животу, лишив меня возможности двигаться.

— Сейчас Витюша всем покажет, как он умеет пускать струйку, — ласково сказала стоящая рядом Света, — Пись-пись-пись.

Я заметил, что Света точно так же щекочет своему малышу яички. Только в отличие от Маши она позволяла Вите дрыгать ножками. Мальчик ерзал на столе, отчаянно пытаясь увернуться от пальцев нянечки, но у него ничего не получалось.

— Давай, Саша, — снова принялась уговаривать меня Маша, — Видишь, Витюша никак не может пописать? Наверное ждет, пока ты ему покажешь, как это делается.

— Как это не м

ожет пописать? — шутливо обиделась Света, — Он сейчас быстрее твоего пустит струйку!

Щекотка была такой мучительно острой, что я почувствовал, что и вправду могу потерять контроль над мочевым пузырем.

— Ты как своего щекочешь? — с улыбкой поинтересовалась у Светы Маша.

— Мальчикам я просто легонечно трогаю мошонку, — показала Света, — Вот так. Проводишь кончиками пальцев сразу по двум яичкам. Сначала сверху вниз, теперь по бокам. И конечно сзади, где щекотнее всего.

— А я только там мальчишек и щекочу, — улыбнулась Маша, продолжая перебирать пальцами у меня за яичками — Заднюю сторону мошонки. И чуть-чуть пониже, за яичками. У мальчиков там самое щекотное место. Между мошонкой и попой. Вот тут.

Весь дрожа от нестерпимой щекотки, я не выдержал и громко пукнул.

— Мы сейчас не только пустим струйку, — засмеялась Маша, — Мы еще впридачу покакаем. Очень правильное решение, Саша, — сходить после полдника по-большому.

Девушки дружно засмеялись. Было до слез обидно от осознания своей полной беспомощности. Мало того, что нянечки могли в любой момент раздеть меня догола, так они еще и указывали, когда мне ходить по-маленькому и по-большому. И самое обидное, всегда добивались своего. Единственным утешением были другие незадачливыми добровольцы, оказавшиеся узниками лаборатории. Я снова посмотрел на отчаянно дрыгающего ножками Витю.

— Пись-пись-пись, — приговаривала Света, щекоча малышу розовую мошонку.

Неожиданно мальчик на мгновение замер и в следующую секунду пустил из письки сильную струю.

— Ну что! — торжествующе посмотрела на Машу Света, — У кого быстрее получилось?

— Сейчас мой тоже пустит струйку, — уверенно сказала Маша, продолжая щекотать мне яички.

Моя дрожь начала переходить в конвульсии. Дернувшись всем телом, я непроизвольно расслабился и тут же начал писать.

— Надо быстренько подставить под Сашину струйку горшок, — спохватилась Маша и подсунула мне под попу горшок.

— А у моего струйка выше! — шутливо похвасталась Света.

— Конечно! — засмеялась Маша, — После того как ты чуть ли не вертикально подняла мальчишке писюнчик!

Чужие пальцы приподняли мне письку. Я продолжал писать еще пару секунд, не зная, куда деться от смущения.

— Как хорошо оба пописали, — улыбнулась Света, стряхивая с Витиной письки последние капли.

— А ты уверена, что ребёнок пописал до конца? — с хитрой улыбкой спросила Свету Маша.

Почувствовав, как чужие пальцы снова скользнули мне за мошонку, я вздрогнул от острой щекотки, я тут же снова пустил струйку, не понимая, как быстро все произошло.

— Я всегда добиваюсь, чтобы малыш еще раз пустил струйку, — пояснила Маша, продолжая щекотать меня за яичками, — Чтобы убедиться, что пописал до конца. Если в мочевом пузыре что-то осталось, щекотка обязательно заставит малыша пустить фонтан. Я это называю контрольной струйкой.

Девушки дружно расхохотались.

— Чем это вы тут занимаетесь? — неожиданно услышал я голос заведующей.

— Только что заставили двоих пописать, — объяснила Света, отсмеявшись, — Я — Витю, а Маша — Сашу. Решили посмотреть, кто быстрее добьется от своего карапуза фонтанчика между ножек.

— И кто из них быстрее пустил струйку? — с улыбкой поинтересовалась Елена Владимировна.

— Мой! — с гордостью сообщила Света, — Видели бы Вы, какой у меня Витя пустил фонтан!

— Ну вы даете! — засмеялась заведующая, — Нашли себе развлечение!

Елена Владимировна озабоченно посмотрела на часы.

— Значит так! — строго объявила она, — Через полчаса придет одна клиентка выбрать малыша для своих дочек. Постарайтесь немножко прибраться и понаряднее оденьте детей. Не говоря уже о том, что все они должны быть сухими.

— Этого мы Вам гарантировать не можем, — улыбнулась Маша.

— Хорошо, — с улыбкой согласилась заведующая, — Но всё остальное должно было на уровне. Постарайтесь обслужить клиентов по высшему разряду. Кстати, вы знаете, по чьей она рекомендации?

Елена Владимировна назвала фамилию, которая была известна даже мне.

— Ого! — изумлённо вырвалось у Светы, — Она что, ее подруга? Тоже жена олигарха?

— Не жена, а дочка, — поправила заведующая и назвала другую известную фамилию.

— Я о ней недавно в журнале читала, — вспомнила Маша, — Не помню, как статья называлась. Что-то вроде сотни самых богатых женщин страны.

— И что там о ней писали? — поинтерсовалась Света, — Светские тусовки в Монте-Карло, вилла на Лазурном берегу...

— Как раз наоборот, — немного обиженно возразила Маша, — Она конечно живет в элитном коттеджном поселке, но кроме охраны никакой прислуги не держит — из принципа. Все по дому делает сама.

Быстро одев мне ползунки, Маша отнесла меня в кроватку.

— Сейчас вспомню, как ее зовут, — наморщила лоб Маша, — Кажется Анна.

— Не Анна, а Анна Сергеевна, — поправила заведующая, — Пожалуйста обращайтесь к клиентам по имени-отчеству.

— Конечно Сергеевна, — улыбнулась Маша, — Имя ее отца вся страна знает. Сейчас вспомню, что я еще про нее читала... Развелась пять лет назад. Живет с двумя дочками: старшей пятнадцать, а младшей двенадцать. По образованию архитектор. И парочка каких-то экзотических увлечений — если честно, забыла.

Дав нянечкам еще несколько указаний, заведующая вышла из комнаты. Полчаса меня никто не беспокоил. Девушки прибирали в комнате и возились с другими малышами. Услышав приближающиеся голоса за дверью, я догадался, что это пришла та самая Анна Сергеевна со своими дочерьми. Через пару секунд на пороге комнаты действительно показалась миловидная женщина лет 35-ти.

— А вот и Анна Сергеевна! — представила женщину зашедшая сразу за ней заведующая.

— Здравствуйте! — приветливо улыбнулась Маша.

— Мои нянечки, — сказала Елена Владимировна, показав рукой на девушек в белых халатах, — Света и Маша.

— Очень приятно, — смущенно пролепетала Света.

— А чего главные клиентки стоят в коридоре? — засмеялась заведующая, — Проходите, не стесняйтесь.

В комнату зашли две красивые девочки. Старшей, судя по Машиному рассказу, было пятнадцать, а младшей на три года меньше.

— Это Наташа, — представила старшую дочь Анна Сергеевна, — А это моя младшенькая — Алёна.

Оглянувшись по сторонам, Алёна почему-то сразу уставилась на меня. Я тоже не мог оторвать взгляд от симпатичной девочки. Рыженькая и веснушчатая, с зелеными глазищами на пол-лица, Алёна была совсем не похожа на свою голубоглазую сестру-блондинку. Единственное, что у них было одинаковым — это смешные курносые носики, доставшиеся от мамы.

— Ну рассказывайте, зачем вы к нам пожаловали, — с улыбкой обратилась к девочкам Елена Владимировна.

— Захотели малыша, — ответила за дочек Анна Сергеевна, — Мы гостили на прошлых выходных у двоюродной сестры на даче, так Наташе с Алёной так понравилось возиться с ее годовалым карапузом, что они не хотели оттуда уезжать. Обмолвилась об этом одной подруге и она мне сразу дала ваш телефон.

— О специфике нашей организации я Вам уже рассказала, — улыбнулась заведующая, — Ну что ж, смотрите и выбирайте. Хотите взять одного ребенка? У нас еще есть двойняшки — мальчик с девочкой.

— Пока одного хватит, — сказала Анна Сергеевна и обернулась на дочек, — Ну что вы молчите? Рассказывайте, кто вам нужен.

— Я хочу мальчика, — сказала Наташа.

— Ага, мальчика, — кивнула Алёна, — Такого, как этот.

Алёна показала на меня пальцем.

— Полуторагодовалого, как Саша? — уточнила Елена Владимировна, — Так возьмите его.

— Такой хорошенький карапуз! — сказала Алёна, подойдя вплотную к моей кроватке, — Посмотри, мам, как он мне улыбается. Давай его возьмём.

— А ты, Наташа, что скажешь? — спросила у старшей дочери Анна Сергеевна, — Тебе тоже этот понравился?

— Забавный мальчонка, — улыбнулась Наташа, оглядев меня с ног до головы, — Но хочется посмотреть остальных перед тем, как что-то решать.

— Полуторагодовалых мальчиков у нас три, — сообщила заведующая, — Сейчас мои нянечки их всех вам покажут.

Елена Владимировна оглянулась на Машу со Светой.

— Поставьте всех троих на пеленальные столы, — попросила она девушек.

Маша вынула меня из кроватки и перенесла на пеленальный стол. На соседние столы нянечки поставили, как я и ожидал, Витю с Павликом. Дочки Анны Сергеевны подошли поближе и принялись нас внимательно рассматривать.

— Раздеть малышей? — спросила Маша.

— Конечно разденьте! — оживилась Алёна, — Хочется посмотреть на них голышом.

Нянечки принялись раздевать Витю с Павликом. Последним Света раздела меня. Стесняясь стоять перед всеми голышом, я стыдливо прикрылся между ног.

— Смотри, Наташка! — дернула старшую сестру за рукав Алёна, — Этот карапуз похоже нас стесняется. Такой смешной!

— У вас что все малыши такие стеснительные? — засмеялась Наташа.

— Пока только один, — улыбнулась заведующая, мягко разнимая мои руки.

— Первый раз такое вижу, — с улыбкой заметила Анна Сергеевна, — Чтобы ребенок в этом возрасте стеснялся стоять голышом.

Женщина хотела добавить что-то еще, но ей помешал громкий детский рёв.

— Не надо плакать, солнышко, — принялась успокаивать Маша стоящего справа от меня Павлика.

— Наверное лучше их уложить, — сказала заведующая, — Такие маленькие быстро устают стоять без поддержки.

— Вот так, на спинку? — спросила Маша у заведующей, укладывая меня на пеленальном столе.

Елена Владимировна молча кивнула. Вслед за мной нянечки уложили на соседних столах Витю с Павликом, который продолжал громко реветь.

— Что такое? Болит животик? — заботливо склонилась над Павликом Маша, — Наверное газики.

Маша принялась массировать малышу животик и мальчик сразу громко пукнул. Алёна с Наташей громко расхохотались, шутливо зажав свои курносые носики пальцами.

— Вот так, — улыбнулась Маша, продолжая массировать Павлику животик, — Попукаем и сразу станет легче.

Малыш пукнул еще раз, но все равно продолжал плакать.

— Не знаю, чего он так разревелся, — вздохнула Маша.

Света молча подошла к Павлику и засунула мальчику в рот пустышку, которую он тут же принялся увлеченно сосать.

— Успокоили, — улыбнулась она.

Наташа с Алёной тем временем подошли вплотную к моему столу. Заметив, что девушки меня внимательно рассматривают, я густо покраснел.

— Такой забавный голенький карапуз, — улыбнулась Алёна, — Смотри, какие у него ручки. Такие крохотные пальчики. Сорока-ворона кашку варила, деток кормила...

Алёна начала по очереди загибать мои пальцы.

— Этому дала, этому дала, этому дала, — смеялась двенадцатилетняя девочка, продолжая играться со мной, — А этому не дала!

— Как сразу начал улыбаться, — заметила Анна Сергеевна, — Вы с Сашей быстро нашли общий язык.

Двенадцатилетняя девочка и вправду понравилась мне с первого взгляда. Я подумал, что мне всегда хотелось именно такую старшую сестру.

— Что ты там высматриваешь? — со смехом спросила младшую дочь Анна Сергеевна.

Заметив, что Алёна уставилась мне между ног, я еще больше смутился.

— Она, мам, всегда на голеньких малышей так глазеет, — засмеялась Наташа, — Особенно мальчиков.

— У мальчиков столько интересных приборчиков между ножек, — призналась Алёна, — Смотри, какой у этого смешной писюнчик.

— Писюнчик как писюнчик, — пожала плечами Наташа, — Ты что маленьких мальчиков никогда голышом не видела?

— А ты присмотрись, — не унималась Алёна, — Видишь? Он у мальчишки с маленьким хоботком. У других такого хоботка нет.

— Ах, вот ты про что! — засмеялась Наташа, — Смотри!

Наташа, потянулась рукой к лежащему рядом Вите.

— Достаточно немножко сдвинуть кожицу, — сказала она, бесцеремонно потрогав Витину письку, — Видишь? Теперь у мальчишек одинаковые хоботки.

— Все равно мне Сашин писюнчик больше нравится, — улыбнулась Алёна, приподняв мне письку холодными пальцами.

— Задери карапузу вверх писюнчик, — неожиданно попросила Наташа, которая точно так же щупала между ножек лежащего рядом Витю, — Хочу сравнить яички. Видишь у моего они чуть-чуть больше.

— А у моего аккуратный кругленький мешочек, — улыбнулась Алёна, потрогав мою мошонку.

Алёна начала нестерпимо щекотно щупать мне яички, вынудив меня ерзать на столе в тщетной попытке увернуться от ее пальцев. Слушая хихиканье девочки, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

— Чего это он так заневрничал? — удивленно спросила Алёна стоящую рядом Свету.

— Мой тоже, — добавила Наташа, — Так сразу начал ерзать, стоило только потрогать мошонку.

— Это от щекотки, — с улыбкой объяснила Света, — У малышей очень чувствительная кожа между ножек. Особенно у мальчиков.

— Ах, вот в чем дело! — засмеялась Алёна и уже специально принялась щекотать мне яички.

Извиваясь на пеленальном столе, я не выдержал и громко пукнул.

— Как не стыдно! — улыбнулась Алёна.

— Что, Саша? — шутливо спросила меня Света, — Тоже решил попукать, как Павлик? Или ты так просишься на горшок по большому?

Все дружно расхохотались.

— Ну что? — спросила у Алёны с Наташей заведующая, — Выбрали себе малыша?

— Я хочу Сашу! — заявила Алёна.

— А я до сих пор не решила, — сказала Наташа, — Этого рёву наверное не возьмем, — девушка показала на Павлика, — А остальные... Оба такие хорошенькие. Мам, а можно мы сразу двух возьмем? Алёнке Сашу, а мне вот этого — Витю.

— Вам бы с одним справиться, — вздохнула Анна Сергеевна.

— Ну почему она всегда должна решать? — обиженно спросила Алёна, — Давай возьмем Сашу. Он мне так понравился.

— Раз берем одного, надо выбрать такого, чтобы всем нравился, — отрезала Анна Сергеевна

Обиженно хмыкнув, Алёна отвернулась от матери. Минуту стояло неловкое молчание.

— Может вам еще что-нибудь показать? — осторожно предложила Маша, — Например, как малыши писают.

— Конечно заставьте пописать! — сказала Алёна, чуть не хлопая в ладоши от возбуждения, — Так хочется посмотреть, как мальчики пускают струйку.

— Неужели их можно заставить прямо сейчас это сделать? — скептически поинтересовалась Наташа, — Они у вас что как по команде писают? И какают тоже?

— Сейчас попробуем, — улыбнулась Маша и подмигнула Свете.

Увидев, что Света принесла два детских горшка, я густо покраснел.

— Ну что? Кто кого берет? — с улыбкой спросила Машу Света, — Как в прошлый раз? Я Витю, а ты Сашу?

— Давай в этот раз наоборот, — предложила Маша.

— Хорошо, — согласилась Света и, подойдя к моему столу, сразу задрала мне вверх ноги.

Маша точно так же задрала ножки лежащему на соседнем столе Вите. Поставив мне под попу детский горшок, Света начала щекотать меня между ног.

— Пись-пись-пись, — приговаривала она, щекотно трогая мне яички, — Покажи Наташе с Алёной, как маленькие мальчики пускают струйку. Они этого наверное никогда не видели.

В отличие от прошлого раза Света щекотала меня везде: бедра, ягодицы и конечно мошонку. Делала нянечка это не спеша, со знанием дела. Весь дрожа от нестерпимой щекотки, я отчаянно пытался вырваться или хотя бы увернуться от ее пальцев, но мне никак не удавалось это сделать.

— Ну что, Саша? — улыбнулась Света, играясь пальцами с моими яичками, — Неужели не хочешь показать всем, как ты умеешь пускать фонтанчик между ножек? Особенно Алёне. Смотри, как она ждет.

Все громко расхохотались. Чувствуя предательские спазмы внизу живота, я понял, что не смогу долго терпеть.

— Пись-пись-пись, — снова начала с улыбкой приговаривать Света.

Отчаянно дрыгая ногами от нестерпимой щекотки, я сдался и пустил вверх сильную струю

— Опять ты, Машка, проиграла, — со смехом заметила Света, — Даже после того, как мы поменялись малышами.

— Ну давай, Витя, — немного раздраженно сказала своему карапузу Маша, — Ты будешь у меня писать или нет?

Мальчик странно выгнулся и в следующую секунду пустил между ножек высокий фонтан.

— Вот так они у нас писают, — улыбнулась Маша, оглянувшись на Алёну с Наташей.

Дочки Анны Сергеевны вовсю смеялись, показывая на нас с Витей пальцами. Мне в очередной раз захотелось провалиться под землю от смущения.

— Действительно заставили пописать, — сказала Наташа, отсмеявшись.

— А ты нам не верила, — сказала Света, стряхивая с моей письки последние капли, — Маленького ребенка очень просто заставить пустить струйку. Особенно мальчика.

— Ну а сейчас кто вам больше понравился? — поинтересовалась заведующая у Наташи с Алёной, — Кто лучше писает? Саша или Витя?

— Саша! — хором сказали девочки.

— Так высоко пустил струйку! — со смехом добавила Наташа.

— Значит возьмете Сашу? — уточнила заведующая.

Анна Сергеевна выжидающе уставилась на старшую дочь.

— Ага, Сашу, — кивнула Наташа.

— Ну наконец-то, — облегченно вздохнула Анна Сергеевна, — Все-таки согласилась со своей сестрой.

Маша быстро одела Витю и отнесла его в кроватку. Это впрочем, еще не означало, что сестры сделали окончательный выбор. Я подумал, что если закатить сейчас истерику, меня точно никто не возьмет. Во мне боролись два чувства: желание поскорее выбраться из зловещей лаборатории с ее бесцеремонными нянечками и страх перед неизвестностью. Несмотря на взаимные симпатии между мной и Алёной, отношение девочки ко мне могло еще сто раз измениться, особенно после нескольких дней у нее дома. «Хуже не будет, — подумал я, — В крайнем случае просто вернут в лабораторию»

— Интересно, как вы так быстро заставили малышей пописать? — обратилась Наташа к нянечкам, — Можете рассказать о своих приемах?

— А что тут рассказывать! — сказала Маша, — Щекочешь ребенка между ножек, пока не пустит струйку.

— Я так и подумала, — улыбнулась Алёна, — Ты что, Наташка, не видела? Они просто щекотали мальчикам яички.

— Можно просто щекотать, как мы, — сказала Света, — Но лучше помассировать перед этим животик. Вот тут — в области мочевого пузыря.

Света нажала мне на низ живота, показывая стоящим рядом девочкам нужное место.

— И долго надо делать этот массаж? — поинтересовалась Наташа.

— Пока не вызовешь у ребенка позыв писать, — ответила Света, — Обычно двух минут бывает достаточно.

— А как, интересно, определить, хочет малыш по-маленькому или нет? — спросила Наташа.

— У мальчиков это определить очень просто, — улыбнулась Маша, — У них начинает шевелиться писюнчик

— Все понятно, — улыбнулась Наташа, — Сначала надо помассировать ребенку низ живота и как только у малыша начнет шевелиться писюнчик, надо задрать ему вверх ножки и пощекотать мошонку.

— Если у ребенка полный мочевой пузырь, он начнёт писать без всякой щекотки, — заметила Маша, — Но обычно приходится немножко пощекотать, чтобы заставить расслабиться и пустить струйку.

— А как заставить малыша сходить по-большому? — поинтересовалась Алёна, — Тоже существуют какие-то приемы?

— Конечно существуют! — улыбнулась Света, — Показать вам самый простой? Нужны всего две вещи: градусник и мыло.

Света извлекла откуда-то снизу флакончик с жидким мылом и странную пластмассовую палочку.

— Мы пользуемся вот таким ректальным термометром, — сказала она, демонстрируя всем белую палочку.

— Он что электронный? — спросила Наташа.

— Устройство термометра не имеет абсолютно никакого значения, — улыбнулась Света, — Потом у что он нам сейчас нужен не для измерения температуры, а для других вещей.

Нянечка обильно смазала кончик термометра жидким мылом.

— Задираем ребенку ножки вверх, — пояснила она, рывком задрав мне ноги, — Вот так, до отказа, чтобы заставить малыша полностью разжать ягодички. А теперь постелим под попу марлечку.

Света засунула мне под попу кусок марли. Догадавшись о ее намериниях, я попытался сжать свои половинки, но в беззащитной позе с прижатыми к груди коленками у меня конечно ничего не вышло. Неожиданно я почувствовал, как в мою чувствительную дырочку быстро скользнул посторонний предмет.

— Вставляем градусник, — улыбнулась Света, — Вот так, поглубже. И держим минуту-две. Не обращайте внимания, если начнет реветь. Ни один ребенок не любит эту процедуру.

Почувствовав, как у меня начало щипать в попе, я догадался, что это от мыла. Сразу же очень сильно захотелось по-большому. Ощущение было таким неприятным, что я не удержался и заревел, полностью подтвердив слова нянечки.

— Можно осторожно пошевелить градусником у малыша в попе, — продолжила Света, — Подвигать взад-вперед, покрутить в разные стороны. Мне нравится вот так надавливать вниз.

Намыленный градусник зашевелился у меня в попе, резко усилив и без того мучительный позыв какать.

— Ну что, Машка? — спросила Света через пару минут, — Мне кажется, клиент созрел.

Хитро подмигнув Алёне в Наташей, Света и быстро вытащила у меня из попы термометр. Я ожидал, что тут же начну какать, но собрав все силы, мне удалось сдержаться.

— Какой ты, Саша, у нас упрямый, — улыбнулась Света, — Ты видела, Маша, как он напрягся?

— Пытаешься терпеть? — с улыбкой спросила меня Маша.

— Все равно ты у меня сейчас покакаешь, — заявила Света и повернулась к стоящим рядом девочкам, — Если ребенок капризничает и пытается терпеть, можно легонько подразнить его наконечником термометра. Вот так потыкать в дырочку. И конечно, хорошо помогает щекотка. Потому что она сразу заставляет малыша расслабиться.

Чужие пальцы скользнули мне за яички. Задрыгав ногами от нестерпимой щекотки, я тут же начал какать.

— Видите, как все просто? — улыбнулась Света, — Не надо никаких слабительных свечек или клизмы. Просто намыленный термометр.

Тщательно вытерев мою попу марлей, Света наскоро помазала меня между ягодиц детским маслом, не забыв несколько раз углубиться пальцем в дырочку.

— Надеюсь вам не придется прибегать к этим приемам, — сказала Света, одевая мне через голову майку, — Потому что Саша будет сам проситься на горшок. Правда, Саша? Будешь, как все хорошие мальчики, вовремя ходить на горшок? Наташа с Алёной возлагают на тебя большие надежды.

— А как часто нужно сажать полуторагодовалого малыша на горшок? — поинтересовалась Наташа.

— По маленькому — каждые два часа, — сказала Маша, — А по большому — через 15—20 минут после еды.

— Всегда заставляйте сходить по-маленькому перед купанием, — добавила Света, — Чтобы не писал в ванну — ясельные малыши это занятие ох как любят. Особенно мальчики. И конечно ребенок должен сходить на горшок перед сном. Проследите, чтобы не только пописал, но и как следует сходил по-большому.

Застегнув обе шлейки моих ползунков, Света усадила меня на столе.

— Уже можно забирать малыша? — нетерпеливо спросила Алёна.

— Подожди, — улыбнулась Елена Владимировна, — Сейчас мы принесем вам две сумки. В одной полный набор принадлежностей для ухода за ребенком ясельного возраста, а в другой детское питание на неделю.

Заведующая кивнула Маше и та куда-то ушла. Через пару минут девушка вернулась с двумя большими сумками.

— Здесь есть все, что вам может понадобиться для ухода за ребенком, — сказала заведующая, поставив одну из сумок на соседний пеленальный стол, — Давайте вместе посмотрим.

Елена Владимировна расстегнула молнию и открыла сумку.

— Столько разных принадлежностей! — изумленно сказала Алёна, — . И для каждой своё отделение или кармашек!

— Две детских бутылочки, две ложечки, три соски-пустышки, набор тряпочек для подмывания, специальное жидкое мыло, — начала перечислять Елена Владимировна содержимое сумки, — Две клеенки — в постель и на пеленальный стол, набор тонких и теплых пеленок, два слюнявчика, два больших куска марли, градусник, клизма, детский вазелин, детское масло, присыпка, крем от опрелостей, увлажняющий крем, ватные палочки...

Заведующая открыла новое отделение сумки.

— А вот тут у нас горшок, — улыбнулась она, — Две коробки одноразовых влажных салфеток для подмывания, принадлежности для купания: мыло, шампунь и губка. Вроде все показала.

Елена Владимировна не без труда подняла на стол вторую сумку и принялась демонстрировать ее содержимое — в основном баночки с детским питанием и сухие каши.

— Также можете давать фрукты и овощи, — добавила она, — Вот наш список, что ребенку можно и чего нельзя. Взрослые сладости категорически противопоказаны, не говоря уже о шоколаде.

Застегнув обе сумки, заведующая сняла их со стола.

— Нашу одежду я вам даже предлагать не буду, — улыбнулась она, — Её обычно никто не берет. Покупают сами, потому что всем хочется одевать ребенка по-своему.

— Мы заедем по дороге домой в «Детский мир», — сказала дочерям Анна Сергеевна, — Выберете там Саше одежду по своему вкусу.

— А памперсы? — поинтересовалась Алёна, — Тоже самим покупать?

— Никаких памперсов! — заявила Анна Сергеевна, — Я не пользовалась, когда вас растила, и вам не позволю. Будете складывать подгузники из марли. И вообще — в полтора года ребенок уже должен обходиться без подгузников.

— Сейчас все малыши в памперсах ходят, — возразила Наташа, — Некоторые чуть ли не до пяти лет.

— Одноразовые подгузники — это для ленивых родителей, — заявила Анна Сергеевна, — Хотите одеть ребенку памперс и на полдня о нем забыть? Ну уж нет! Я вам ничего упрощать не собираюсь. Будете следить, чтобы карапуз вовремя ходил на горшок и подмывать после мокрых штанишек. Чтобы поняли, какой это труд — уход за ребенком.

— Хорошо, мама! — тихо сказала Наташа

— На сколько берете? — спросила заведующая, протягивая Анне Сергеевне какую-то бумагу.

— Пока на неделю, — ответила та, — А потом решим, возвращать или держать дальше.

— Ребенка можно вернуть в любой момент, — сказала Елена Владимировна, — Или обменять на другого.

Расписавшись в нескольких документах, Анна Сергеевна протянула заведующей толстый конверт. Лицо Елены Владимировны сразу расплылось в довольной улыбке.

— Мои нянечки отнесут эти сумки вниз, — сказала она, кивнув Маше со Светой.

Девушки взяли по сумке и выжидающе уставились на Анну Сергеевну.

— Ну что ты стоишь, Алёна? — подтолкнула младшую дочь Анна Сергеевна, — Бери своего Сашу на руки. Ты же так его хотела.

— Какой тяжелый! — заметила Алёна, взяв меня на руки.

— Пока, Саша! — улыбнулась мне Елена Владимировна, — Я уверена, тебе у Алёны с Наташей очень понравится.

Все медленно направились к двери. Впереди шли Анна Сергеевна с Наташей, за ними Алёна со мной на руках, и позади нас пыхтели нянечки с тяжелыми сумками в руках. Мы спустились на лифте вниз и я сразу увидел светло-голубой 600-й Мерседес, припаркованный прямо у дверей лаборатории.

— Вы пока усаживайте Сашу в детское кресло, — сказала Анна Сергеевна, нажимая кнопку на ключе с трехлучевой звездой, — А я помогу девчонкам погрузить сумки в багажник.

Сев со мной в машину, Алёна усадила меня в специальное детское кресло и принялась регулировать ремни. Система из пяти ремней застегивалась посередине, как в болидах Формулы 1.

— Ну что, все пристегнулись? — спросила Анна Сергеевна, усаживаясь на водительское место.

Послышался приглушенный шелест двигателя и машина плавно тронулась с места. Посмотрев в окно, я заметил, что с паркинга перед лабораторией выехали два наглухо тонированных черных Геленвагена. Анна Сергеевна мягко притормозила, чтобы впустить один из них перед нами. Второй Геленваген пристроился сзади. Такой колонной мы и выехали на кольцевую.

— Сейчас заедем в «Детский мир», — сказала Анна Сергеевна, — Постарайтесь там все выбрать побыстрее, потому что нам нужно успеть к пол-пятому домой. Я пригласила медсестру из частной детской поликлиники. Она покажет вам детские гигиенические процедуры: подмывание, купание и все остальное.

Анна Сергеевна моргнула фарами ехавшему перед нами Геленвагену и тот включил правый поворотник. Я понял, что мы съезжаем с кольцевой. Через минут десять мы припарковались у большого магазина с ярко-красной вывеской «Детский мир».

Зайдя в магазин, Алёна сразу посадила меня в покупательскую тележку — там для этого было установлено специальное детское кресло. Мы поднялись на лифте на второй этаж. Быстро сориентировавшись, Анна Сергеевна подвела дочерей к нужному стеллажу.

— Наверное надо взять пару маечек, — сказала Алёна Наташе, — Какие тебе нравятся? Мне вот эти: светло-голубая с мишками и желтенькая с машинками.

— А мне вот эта, — улыбнулась Наташа, — С самолетами и космическими кораблями.

Девочки принялись выбирать и бросать в корзину детскую одежду, изредка прикладывая ее ко мне, чтобы убедиться, что взяли нужный размер.

— Три пары колготок хватит? — спросила у матери Алёна, — Голубые, салатовые и конечно нарядные белые.

— Чего ты берешь простые колготки? — удивилась Наташа, — Смотри какие тут есть. Вот эти желтенькие с белочками и голубые с зайчиками.

— Не спорьте, — мягко сказала Анна Сергеевна, — Возьмём и те, и другие.

Бросив в тележку колготки, Алёна начала выбирать для меня ползунки.

— Ну ты даешь! — засмеялась Наташа, — Серьезно хочешь взять эти розовые ползунки? У нас же мальчик. Ты бы ему еще платьице купила.

Алёна вернула на полку розовые ползунки и взяла оттуда странный комбинезон.

— А это что такое? — удивилась она, — Написано, что пижама. Застежка на спине. Интересно, как Саша в ней будет смотреться.

— Я бы взяла, — сказала Наташа, — Такой красивый рисунок. Кораблики, якоря... Короче сплошная морская тематика. А вот еще одна, желтая. Тут все про космос: ракеты, планеты, скафандры.

Бросив в тележку пижаму, Наташа взяла с полки белые детские трусики.

— Трусики брать не надо, — сказала Анна Сергеевна.

— Почему? — удивилась Наташа.

— Такому маленькому ребенку они ни к чему, — ответила Анна Сергеевна, — Только лишнюю вещь стирать, если описается. Вот когда перестанет мочить штанишки, тогда другое дело.

— Смотри, Наташка, какую я нашла рубашечку, — показала сестре синюю рубашку Алёна.

— Ага, такая красивая, — согласилась Наташа, — Давай поищем штанишки, которые к ней подходят. Что скажешь насчет этих?

— Просто прелесть! — улыбнулась Алёна, приложив ко мне рубашку с брюками.

— Возьмите еще пару рубашек, — попросила Анна Сергеевна, — Одну с короткими рукавами, а другую потеплее, с длинными. Например вот эту фланелевую.

— Еще одни нарядные брючки тоже не помешают, — сказала Наташа, взяв с полки коричневые брюки.

Мы подошли к другому стеллажу и девочки принялись выбирать для меня теплую одежду: свитера, футболки, брюки. Последней в тележку была уложена ярко-желтая куртка.

— Теперь обувь, — объявила Алёна, — Смотрите, какие я нашла забавные маленькие кроссовки.

— Надо померить, — заметила Наташа.

— Как раз на Сашу, — довольно улыбнулась Алёна, одев мне белые кроссовки.

— Сандалики тоже возьмем, — решила Наташа, — И конечно тапочки ходить по дому.

— Мне нравятся вот эти бордовые, — сказала Алёна.

— Мне тоже, — кивнула Наташа, — Кидай их в тележку.

— Ну что, — с улыбкой спросила дочерей Анна Сергеевна, — Взяли всё, что хотели?

— Вроде всё, — кивнула Алёна.

— Насчет кроватки, коляски и остальных вещей не беспокойтесь, — сказала Анна Сергеевна, — Я всё купила заранее.

Расплатившись за покупки, Анна Сергеевна с дочерьми вышли из магазина. На этот раз я был на руках у Наташи.

Дорога к Анне Сергеевне домой заняла около часа. Жила она за городом. Увидев дорожный указатель с названием посёлка, я вспомнил, как часто он упоминался в светской хронике. «Запретный рай» — подумал я, разглядывая шикарные особняки за окнами машины. Разумеется, ничего подобного в своей жизни я еще не видел. Да и навряд ли бы когда увидел, если бы не этот случай. Простым смертным в такие поселки вход был заказан. Впрочем сейчас — от гордости у меня распирало грудь — я не был простым смертным. Я на целую неделю стал полноценным членом семьи «новых русских».

— Ну вот и приехали, — сказала Анна Сергеевна, запарковав машину у трехэтажного особняка.

По сравнению с большинством дворцов и барских усадеб посёлка дом был сравнительно небольшим и заметно отличался от других особняков своей архитектурой в стиле «модерн» с обилием стекла и нержавейки. Полностью прозрачный стекляный лифт был наружным, как в дорогих отелях. Мы поднялись на лифте на второй этаж и Анна Сергеевна направилась к одной из дверей в коридоре.

— Сюрприз! — улыбнулась она, отперев дверь ключом.

— Так вот почему эта дверь была всю неделю заперта! — догадалась Наташа, проходя за матерью в комнату.

— Ничего себе! — изумилась Алёна, следовавшая сзади со мной на руках, — И когда ты, мама, успела превратила эту комнату в детскую?

— К тому же втайне от нас, — добавила Наташа, — Я вообще ни о чем не догадывалась.

— Смотри, Наташка, — дернула сестру за рукав Алёна, — Даже обои детские.

— Ага, такие забавные обои с мишками и зайчиками, — улыбнулась Наташа, — А занавески со звездами и месяцем. А потолок... вообще как небо раскрашен.

— Ну что, нравится? — с улыбкой спросила Анна Сергеевна, — Хотела сделать вам сюрприз.

— Спасибо, мам, — поблагодарила Алёна, — Такая классная детская.

— Сейчас я вам все покажу, — сказала Анна Сергеевна, — Вон там, в углу, кроватка, вот это пеленальный стол, а играться ребенку лучше всего в манеже.

— А сколько в этом манеже игрушек! — изумилась рукой Алёна.

— Я решила купить побольше, — заметила Анна Сергеевна, — Чтобы малышу у нас было не скучно.

— Мы Саше скучать не дадим! — улыбнулась Алёна.

— Скорее наоборот, — поправила сестру Наташа, — Это он нам не даст скучать.

Все дружно засмеялись.

— Сейчас я вам еще кое-что покажу, — сказала Анна Сергеевна дочерям, открывая дверь в смежную комнату.

— Ой, а ванную ты как переделала! — удивилась Наташа.

— Взрослая ванна такому маленькому ни к чему, — объяснила Анна Сергеевна, — Поэтому я попросила, чтобы джакузи накрыли деревянным настилом. Когда будете купать, просто поставьте наверх вот эту детскую ванночку. Или большой таз — вон он висит на стене.

— Так в самом деле удобнее купать, чем в ванне, — согласилась Наташа, — Нагибаться не надо.

Показав дочерям, где что находится, Анна Сергеевна шутливо пожелала им удачи и вышла из ванной. Вернувшись в детскую комнату, Алёна опустила меня в манеж. Я сразу принялся изучать разбросанные там игрушки. Девочки тем временем притащили в комнату две знакомые сумки и начали выкладывать на пеленальный стол детские принадлежности.

— Давай примерим карапузу одежду, которую мы ему купили в «Детском мире», — неожиданно предложила Наташа.

— Давай! — радостно согласилась Алёна, — Сейчас я поставлю Сашу на пеленальный стол. Там удобнее всего возиться с малышом

Алёна перенесла меня на пеленальный стол и сразу принялась раздевать. Оказавшись голышом, я стеснительно прикрылся между ног.

— Опять нас стесняешься, дурачок? — засмеялась Алёна, разнимая мне руки, — Ты видела, Наташка, как он прикрылся? Я с этим карапузом со смеху умру!

Наташа взяла в руки одну из купленных для меня маек.

— Ну что? — посмотрела она на сестру, — Предлагаю начать вот с этих колготок и маечки.

Быстро одев мне майку, Наташа принялась натягивать на меня колготки с забавным рисунком.

— Какой хорошенький! — улыбнулась она, одев мне колготки, — Скажи, голубая маечка очень подоходит к этим колготкам.

— Эта тоже подойдет, — сказала Алёна, приложив к моей груди другую майку, — А еще она будет хорошо смотреться вот с этими штанишками.

Алёна быстро переодела меня в выбранную одежду и отступив на пару шагов назад, оценивающе оглядела с ног до головы.

— Ну что скажешь? — спросила она сестру.

— Тоже неплохо, — кивнула Наташа, — А теперь давай оденем малыша понаряднее. Вот в эту желтую рубашку и коричневые шорты.

— Я бы еще одела под них белые колготки, — добавила Алёна.

— Так и сделаем, — улыбнулась Наташа, вытащив из кипы одежды белые колготки.

Девочки продолжали наряжать меня, как куклу, в разную одежду еще минут пятнадцать. Я потихоньку начал нервничать, потому что мне все сильнее хотелось по-маленькому.

— А что, если заменить эти желтенькие ползунки на голубые? — спросила старшую сестру Алёна, — Мне кажется, они тоже будут хорошо смотреться с салатовой маечкой.

Сняв с меня желтые ползунки, Алёна принялась с улыбкой меня разглядывать.

— Скажи, Наташка, так тоже хорошо, — сказала она сестре.

— Без штанишек? — засмеялась Наташа

— Ага, в одной маечке, — улыбнулась Алёна, — Она такая смешная. Интересно, почему все детские маечки такие короткие?

Вспомнив, что я стою без штанишек, я густо покраснел.

— Карапуз в этой маечке в самом деле такой смешной, — согласилась Наташа, — Не могу сейчас смотреть на него без улыбки.

— Может так и оставим? — шутливо предложила Наташа, — Пусть ходит по дому с голой попой и демонстрирует всем свой маленький писюнчик.

Сёстры дружно засмеялись.

— Он нам весь ковер описает, — заметила Наташа, отсмеявшись, — Кстати, наверное пора посадить его на горшок. Ты заметила, как у мальчишки напрягся писюнчик? Такое впечатление, что вот-вот пустит оттуда струйку.

— Я ничего подозрительного не заметила, — сказала Алёна, бесцеремонно приподняв мне письку, — Тебе просто показалось.

Наташа молча пожала плечами.

— Что мы еще карапузу не одевали? — задумалась Алёна, — Вот эти колготки?

— Эти еще не одевали, — подвердила Наташа.

Алёна начала натягивать на меня салатовые колготки.

— Подтянем повыше, — сказала она, — А то эта маечка такая короткая.

— Ты бы еще их до шеи дотянула, — засмеялась Наташа.

— Всем маленьким детям так высоко натягивают колготки, — возразила Алёна, — До груди.

— Слушай, а они Саше не маленькие? — обеспокоенно спросила Наташа.

— Немножко тесноваты, — согласилась Алёна, принявшись щекотно щупать меня между ног, — Ничего, растянутся.

Не в силах больше бороться с нестерпимым позывом, я сдался и начал писать.

— Ой! — резко отдернула руку Алёна.

— И почему-ты, Алёна, никогда меня не слушаешь? — вздохнула Наташа, — Надо было посадить на горшок, пока стоял без штанишек.

— Подумаешь, написал в колготки, — отмахнулась от сестры Алёна, — У нас еще четыре пары есть.

Неожиданно в коридоре послышались голоса и через пару секунд в комнату вошла Анна Сергеевна. За ней следовала симпатичная девушка лет двадцати в белом халате. «Медсестра» — догадался я.

— Как тут у вас дела? — с улыбкой поинтересовалась у дочерей Анна Сергеевна, — Я смотрю, малыш уже успел описаться.

— Это Алёна виновата, — пожаловалась на сестру Наташа, — Я предлагала посадить карапуза на горшок, а она не захотела.

— Какой мокрый! — покачала головой незнакомая девушка в белом халате, подойдя поближе.

— Знакомьтесь, — улыбнулась Анна Сергеевна, — Это Таня — та самая детская медсестра, о которой я вам говорила.

— Так это Вы нам должны показать, как ухаживать за маленьким ребенком, — сказала Алёна, — Подмывать, купать и делать другие процедуры.

— Похоже, самое время зяняться подмыванием, — улыбнулась медсестра, пощупав мои мокрые колготки.

Алёна с Наташей посторонились, уступая Тане место у стола. Быстро стянув с меня мокрые колготки, медсеста осторожно уложила меня на спину.

— Сейчас я его хорошенько подмою, — сказала Таня, — Кстати, как зовут вашего малыша?

— Саша, — ответила Алёна.

— Ну я пошла, — сказала Анна Сергеевна, — А вы смотрите и запоминайте, что делает медсестра. Второй раз вам никто этого показывать не будет.

Анна Сергеевна повернулась и вышла из комнаты.

— Если ребенок просто описался, его достаточно протереть между ножек мокрыми салфетками, — начала объяснять медсестра, — А если обкакался, тогда конечно одноразовыми салфетками не отделаешься. Нужно хорошенько мыть везде с мылом.

— Саша у нас к счастью только описался, — улыбнулась Алёна.

— Все равно я сейчас покажу, как надо подмывать ребенка с мылом, — сказала Таня, — Чтобы вы знали, что делать, если малыш наложит кучу в штанишки.

Медсестра порылась в ящиках пеленального стола.

— То, что надо, — улыбнулась она, вынув оттуда две маленькие тряпочки, — Я смотрю, специальное детское мыло у вас тоже имеется. Осталось только найти небольшую миску.

— Я кажется в ванной видала, — вспомнила Наташа, — Сейчас принесу.

— Наполни ее теплой водой, — попросила медсестра.

Наташа ушла в ванную и через минуту вернулась с наполненной водой миской.

— Не знаю, как другие, но я всегда начинаю подмывать ребенка с попы, — сказала Таня, — Даже если он просто мокрый.

Медсестра рывком задрала мои ноги вверх.

— Смотрите, как я уложила ребенка, — сказала она девочкам, — Надо задирать ножки вверх до упора.

— Так выпятил вперед мошонку, — засмеялась Алёна, — Как напоказ!

— Видите, как я заставила малыша разжать ягодички? — пояснила медсестра, — Теперь, когда у него все открыто между ножек, я могу трогать и протирать его тряпочкой, где хочу.

Намочив в миске одну из тряпочек, Таня полила ее жидким мылом.

— Сначала вытрем между ягодичками, — сказала она, начав вытирать мне попу.

Неожиданно палец медсестры уткнулся в мою чувствительную дырочку.

— Дырочку тоже надо мыть, — улыбнулась Таня, подтвердив мои опасения, — Можно просто запихнуть тряпочку вовнутрь, но лучше всего это делать маленькими ватными палочками.

— У нас есть, — сказала Наташа и, вытащив снизу коробку с ватными палочками, протянула ее медсестре.

— Спасибо, — кивнула медсестра, — Я как раз эти палочки и имела ввиду.

— Я думала ими только уши чистят, — заметила Наташа.

— Это взрослые ими уши чистят, — улыбнулась Таня, — А малышам этими палочками чистят кое-что еще.

Все дружно засмеялись.

— Намыливать не нужно, — сказала медсестра, взяв из коробки белую палочку и окунув ее в миску с водой, — Достаточно просто намочить.

Почувствовав, как что-то быстро скользнуло мне в попу, я понял, что медсестра всунула туда ватную палочку.

— Немножко покрутим, — улыбнулась она, — И можно вынимать.

Быстро вытащив палочку у меня из попы, медсестра продемонстрировала ее девочкам.

— На удивление чистая попа, — сказала она, — Поэтому больше мы Сашину дырочку мыть не будем.

Медсестра снова взяла в руки тряпочку.

— Аккуратненько вытрем бедра, — пояснила она девочкам, — Вот тут, с внутренней стороны. А теперь займемся вот этим маленьким розовым мешочком.

Намыленная тряпочка коснулась моей мошонки, заставив меня поежиться от неприятной щекотки.

— Мальчикам надо всегда тщательно мыть мошонку, — сказала Таня, нестерпимо щекотно протирая меня своей тряпочкой, — Особенно вот тут, за яичками.

— Смотри, Наташка, как карапуз сразу начал дрыгать ножками, — засмеялась Алёна, — Неужели мальчишка так боится щекотки?

— Ничего, я его крепко держу, — улыбнулась Таня, — Теперь вам понятно, зачем я так сильно задрала малышу ножки? Чтобы он никак не мог увернуться от моей тряпочки.

Помучив меня щекоткой еще полминуты, медсестра опустила мои ноги вниз.

— Теперь помоем спереди, — сказала она, — Берем тряпочку в правую руку, а левой прижимаем ножки ребенка к столу, чтобы не ерзал. Вот так.

Обхватив мои лодыжки, Таня прижала их к столу.

— Моем все, что ниже пупка, — пояснила она, принявшись намыливать мне живот своей тряпочкой. Чувствуя, что тряпочка спускается все ниже и ниже, я покрылся гусиной кожей от острой щекотки.

— А что я тут нашла! — улыбнулась медсестра, — Сейчас мы как следует помоем Сашин писюнчик. Вот так, со всех сторон.

Стоящие рядом Алёна с Наташей тихонько захихикали, заставив меня покраснеть.

— Осталось только протереть везде мокрой тряпочкой, чтобы смыть мыло, — сказала девочкам медсестра, отложив намыленную тряпочку и сполоснув в воде новую.

Пару минут Таня старательно протирала мне мокрой тряпочкой те же места, где она только что меня намылила.

— Ну вот и всё! — наконец объявила медсестра, кинув тряпочку в мискус с водой, — Запомнили, как всё делается?

Алёна с Наташей молча кивнули.

— После подмывания ребенка обычно мажут детским маслом или посыпают между ножек присыпкой, — сказала медсестра, — Только мы ничего этого сейчас, перед купанием, делать не будем.

— Точно, — вспомнила Наташа, — Мама сказала, что Вы купание нам тоже покажете.

Посадив меня на столе, медсестра быстро сняла мою майку.

— Ну что? Показывайте мне, где мы будем купать ребенка, — обратилась Таня к девочкам, — В ванной, на кухне или в другом месте?

— В ванной, — сказала Наташа, — Вон там дверь.

Медсестра взяла меня на руки и отправилась вслед за девочками в ванную. Там она посадила меня на закрывавший джакузи деревянный настил и начала наполнять водой стоящую рядом детскую ванночку.

— Любишь, купаться, Саша? — ласково спросила меня Таня через пару минут, — Сейчас опущу тебя в теплую водичку.

Медсестра начала медленно опускать меня в воду.

— Опускать ребенка в воду нужно очень осторожно, — пояснила она девочкам, — Вот так.

— Сейчас я кое-что принесу, — неожиданно сказала Алёна.

Алёна порылась в большой коробке и достала оттуда несколько резиновых игрушек для ванны.

— Смотри, какие у нас есть уточки! — с улыбкой сказала она, кинув игрушки мне в ванночку, — И кораблики.

Я взял в руки самый большой корабль и принялся его рассматривать.

— Давай выстроим кораблики в ряд, — улыбнулась Алёна, присев у ванны.

Девочка поставила кораблики друг за другом и неожиданно опустила ладонь в воду.

— Плыли себе кораблики, никому не мешали, — засмеялась она, — И тут на море поднялся шторм. Вот такие высокие волны.

Наташа начала водить в воде ладонью, создавая «волны». Мне почему-то стало очень смешно.

— Смотри, Наташка, как малышу нравится, — улыбнулась Алёна, — Так весело смеется.

— Если честно, в первый раз вижу, как Саша смеется, — заметила Наташа, — Обычно у него очень недовольное выражение лица.

— Все дети любят купаться, — сказала медсестра.

Неожиданно я громко пукнул, пустив большие пузыри.

— Как не стыдно! — засмеялась Алёна.

— Что, Саша? — с улыбкой посмотрела на меня Наташа, — Решил поиграть в подводные пузыри?

Все громко засмеялись, вогнав меня в краску.

— Малыши специально пукают во время купания, — объяснила медсестра, — Чтобы посмотреть, какие получаются пузыри.

Я не удержался и пукнул еще раз.

— Ну вот, — со смехом сказала Таня, — Что я вам говорила?

Дав мне понежися в теплой воде еще пару минут, медсестра заставила меня встать.

— Кто из вас хочет мыть малыша? — спросила она девочек.

— Можно я попробую? — несмело вызвалась Наташа.

— Бери в руки губку и начинай намыливать ребенка, — сказала медсестра, — Шею, ручки, спинку, животик... В такой последовательности. Сверху вниз.

Наташа быстро намылила голубую губку.

— Сначала шею, — улыбнулась она, коснувшись моей шеи мягкой губкой, — Вот так, со всех сторон. Теперь плечи.

Заново намылив губку, Наташа принялась тереть ей мои плечи.

— Дай эту ручку, — попросилла она и начала намыливать мне руку, — Теперь вторую.

Вслед за руками Наташа занялась моей грудью и животом. Я поежился от щекотки, когда губка в ее руке спустилась ниже пупка.

— Ты решила мыть ребенка только спереди? — шутливо поинтересовалась у Наташи медсестра.

— Сейчас, сейчас, — улыбнулась Наташа, — Займусь Сашиной спинкой и попой.

Наташа принялась намыливать меня сзади, спускаясь губкой все ниже и ниже. Намылив мне ягодицы, девочка попыталась запихнуть губку между ними.

— Сжал ягодички и не дает мыть попу, — пожаловалась она медесестре после двух безуспешных попыток.

— Сейчас я тебя научу, — улыбнулась Таня, — Положи карапузу руку ну плечо и заставь нагнуться. Ага, вот так. Теперь раздвинь ножки пошире. И заставь согнуть в коленках, чтобы малыш немножко присел. Так и держи.

Почувствовав, как губка скольнула мне в попу, я вздрогнул от неприятной щекотки.

— Так действительно намного удобнее мыть попу, — сказала Наташа.

Собрав все силы, мне удалось сбросить Наташину руку и выпрямиться.

— Ну что мне с ним делать? — вздохнула Наташа, — Никак не дает себя мыть.

— Давай я подержу карапуза, — предложила Алёна.

— Иди помоги сестре, — с улыбкой сказала медсестра.

— Нагнуть ребенка вперед? — спросила Алёна, нажимая рукой мне на плечо.

— И заставь слегка присесть, — добавила Таня, — Вот так.

Я почувствовал, как губка снова углубилась мне в попу. Сделав несколько безуспешных попыток вырваться из Алёниных рук, я чуть не заплакал от обиды и беспомощности.

— Вот так, — сказала Наташа у меня за спиной, продолжая скользить губкой между моих половинок, — Вверх и вниз.

Не удержавшись, я громко пукнул, вызвав всеобщий смех.

— А теперь займемся Сашиным кругленьким животиком, — объявила Наташа, заново намыливая губку.

Наташа принялась намыливать мне низ живота.

— Хорошенько помой малышу лобок, — попросила медсестра, — Особенно складочки.

— А писюнчик? — спросила Наташа, — Просто намылить со всех сторон? Вот так, уголком губки?

Я поежился от неприятной щекотки.

— Ага, — кивнула Таня, — Сначала просто оботри со всех сторон губкой. А потом кое-что еще нужно будет сделать. Я тебе покажу.

Медсестра зачерпнула из ванночки воду и плеснула ей мне между ног.

— Сначала надо смыть с писюнчика мыло, — с улыбкой объяснила она Наташе, — А теперь осторожно оттяни кожицу и помой головку.

— Я и не знала, что таким маленьким там моют, — удивилась Наташа.

— Конечно моют, — сказала медсестра, — Сейчас я покажу, как это делается.

Почувствовав мучительное прикосновение к самому кончику письки, я попытался помешать медсестре своими руками.

— Куда полез? — улыбнулась Наташа и насильно завела мне обе руки за спину.

— Спасибо, — сказала Таня, — Подержи сейчас малыша, чтобы не вырывался. Мальчики так не любят эту процедуру.

Медсестра возобновила неприятные манипуляции с моей писькой.

— Что, больше не оттягивается? — спросила Наташа, внимательно наблюдавшая за процедурой.

— Ага, никак, — вздохнула медсестра, — Впрочем, немножко удалось открыть.

— Так интересно смотреть, как Вы возитесь с Сашиным писюнчиком, — улыбнулась Алёна и подошла поближе.

Неожиданно я почувствовал такое мучительно острое пощипывание на кончике письки, что чуть не подпрыгнул.

— Стой спокойно! — строго сказала мне Наташа.

Посмотрев вниз, я увидел, что медсестра трет мой оголенный кончик письки намыленным пальцем. От неприятного пощипывания сразу сильно захотелось писать.

— Самым маленьким обычно просто льют на писюнчик воду, — пояснила Таня, — Но полуторагодовалому можно смело мыть там с мылом.

— А почему малышам нельзя этого делать? — поинтересовалась Алёна.

— У мальчиков до года писюнчик очень чувствительный, — объяснила Оля, — Если мыть там с мылом, малыш сразу же начинает писать. Кстати, ваш тоже сейчас может пустить струйку.

— Только этого нам сейчас не хватало! — улыбнулась Наташа и все дружно засмеялись.

Медсестра открыла кран и набрав полную ладонь воды, плеснула мне на письку, смывая мыло. Я вздохнул с облегчением, когда она вернула мою чувствительную кожицу на место.

— Непорядок у вашего Саши с писюнчиком, — сказала Таня, — Ну ничего, мы сделаем ему после купания специальную процедуру.

Наташа снова взяла губку.

— Как следует помой малышу между ножек, — попросила медсестра.

Я вздрогнул, почувствовав, как намыленная губка скользнула мне между ног.

— Ага, хорошенько потри там карапузу, — кивнула медсестра, — Особенно мошонку.

— Такое всё маленькое и нежное! — улыбнулась Наташа, щекотно намыливая меня между ног.

Помучив меня так около минуты, Наташа занялась моими ногами.

— Всё! — наконец улыбнулась она, — Намылили Сашу с головы до ног.

— Не забудь помыть голову, — напомнила медсестра, — У вас есть детский шампунь?

— Конечно есть, — сказала Наташа, продемонстрировав Тане большую пластмассовую бутылку, — Закрой глазки, Саша. Сейчас помою тебе голову.

Я почувствовал, как Наташа начала намыливать мне голову и закрыл глаза, чтобы в них не попал шампунь. Было слышно, как кто-то включил душ.

— Бери душ и смывай отовсюду мыло, — сказала медсестра.

Мне на голову полилась горячая вода. Сначала Наташа поливала мою грудь и спину, а потом раздвинула мне ноги и просунула душ между ними, направив его вверх. Тонкие водяные струйки неприятно щекотали мне мошонку.

— Раздвинь мальчишке ягодички, — попросила Наташа сестру, — Хочу, чтобы между ними попала вода.

Алёна бесцеремонно разжала мне попу своими пальцами и туда тут же потекла вода из душа.

— Можешь еще пошире? — попросила Наташа, — Ага, вот так.

Я почувствовал, как чья-то ладонь скользнула мне в попу. Чужой палец щекотно прошелся вверх и вниз между моих ягодиц.

— А как интересно карапузу ноги сполоснуть? — задумалась Наташа, — Он же стоит в мыльной воде.

— Я могу вынуть малыша из ванночки, — предложила Алёна.

— Спасибо, — улыбнулась Наташа, — Можешь полминуты подержать Сашу над ванночкой? У тебя хватит сил?

— Не знаю, — сказала Алёна, — Он такой тяжелый.

Чужие руки взяли меня подмышки и подняли над детской ванночкой. Наташа тут же начала поливать мне ноги из душа.

— Так смешно барахтается! — улыбнулась она, направив водяные струйки мне между ног.

— И долго ты собираешься так дразнить мальчишку? — раздраженно спросила Алёна, — Я уже устала его держать.

— Можешь опускать малыша вниз, — сказала Наташа, — На этот деревянный настил.

— Быстренько закутай ребенка в полотенце, — попросила медсестра, — Я предлагаю отнести его в комнату и там вытирать. Во-первых, там больше места, а во-вторых, на пеленальном столе намного удобнее возиться с малышом.

Наташа завернула меня в большое мягкое полотенце и, взяв на руки, понесла в комнату. Там она сразу поставила меня на пеленальный стол.

— Такой забавный карапуз, — улыбнулась Наташа, развернув полотенце.

— Что ты стоишь и любуешься на голенького малыша? — недовольно спросила медсестра, — Вытирай ребенка. Ему же холодно стоять мокрым.

Наташа принялась меня старательно вытирать. Медсестра стояла рядом и наблюдала, изредка давая девочке указания.

— Везде вытерла? — с улыбкой спросила через пару минут Таня, — Укладывай ребенка на спинку. Сейчас займемся Сашиным писюнчиком.

Наташа уложила меня на спину и обернулась на медсестру, ожидая дальнейших указаний.

— Я где-то видела бутылочку с детским маслом, — вспомнила медсестра, оглядываясь по сторонам, — Вот она. А еще нам понадобятся ватные палочки.

Медсестра открыла бутылку с детским маслом и окунула туда ватную палочку.

— Процедура очень простая, — улыбнулась Таня, приподняв мне письку, — Берем двумя пальцами писюнчик и вытягиваем вверх. Вот так.

Алёна с Наташей подошли поближе и с интересом уставились мне между ног. Лёжа перед всеми голышом, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

— А теперь осторожно всовываем палочку вовнутрь, — пояснила медсестра.

Почувствовав, как посторонний предмет коснулся самого кончика письки, я догадался, что это была пропитанная детским маслом ватная палочка. Испуганный неприятной процедурой, я громко заревел.

— Ну вот, — улыбнулась медсестра, — Еще ничего не начала делать, а уже ревёт.

Таня снова сильно вытянула вверх мою письку, приготовившись вставить палочку. Я начал ерзать и вырываться, пытаясь помешать медсестре.

— Надо, чтобы кто-то подержал малыша, — сказала девочкам Таня.

— Давайте я, — вызвалась Алёна, — Вытянуть карапуза за ручки и ножки?

— Лучше задери ножки вверх, как для подмывания, — посоветовала медсестра, — Так ты сможешь держать карапуза одной рукой.

— Одной наверное не удержу, — неуверенно сказала Алёна, задирая мне вверх ноги.

— Удержишь! — улыбнулась Таня, — Покрепче прижми малышу ножки к животу. Ага, вот так. В этой позе ребенок не может ерзать, потому что у него всего одна точка опоры — спина.

— А ручки? — спросила Наташа.

— Ручки у таких маленьких еще слабые, — объяснила медсестра, — Как он ими оттолкнется, если ножки и туловище прижаты к столу? Карапуз сейчас ими только стучать по столу может.

Алёна прижала меня к столу еще сильнее. Осознав свою полную беззащитность, я горько заплакал.

— Не обращайте внимания, — сказала медсестра девочкам, — Все так ревут, особенно в первый раз.

Я снова почувствовал, как чужие пальцы приподняли мне письку. В следующее мгновение появилось необычное ощущение, похожее на сильный позыв по-маленькому.

— Медленно вводим палочку вовнутрь, — пояснила медсестра, — Вот так. Пока не упрется. Теперь, чуть-чуть покрутим в разные стороны и можно вынимать. Вынимаем тоже медленно, зажав пальцами хоботок

— Действительно просто, — согласилась Наташа, — Если бы еще мальчишка лежал тихо.

— И не говори, — вздохнула Алёна, — Орёт, как резаный.

— Теперь легонько помнем пальцами писюнчик, чтобы масло везде попало, — продолжила медсестра, — И можно оттягивать кожицу. Тоже очень медленно и осторожно.

Не в силах терпеть неприятные манипуляции со своей писькой, я заревел еще громче.

— В этот раз оттянулась немножко дальше, чем во время купания, — заметила Наташа, — Или мне это только показалось?

— На пару миллиметров дальше, — подтвердила медсестра, — Видите, как оголился самый кончик головки?

— У мальчиков всё так хитро устроено, — замеялась Алёна.

— Чуть-чуть так подержим, — улыбнулась медсестра, — И возвращаем кожицу на место. Вот так, по паре миллиметров, постепенно и откроете. Главное не торопиться.

— Ему надо делать эту процедуру каждый день? — уточнила Наташа.

— Каждый день, — подтвердила медсестра, — Лучше всего сразу после купания. Или посадите на десять минут в тазик с теплой водой. Распарить кожу, чтобы стала эластичной.

— Всё понятно, — сказала Наташа, — Довольно простая процедура. Правда не знаю, как мы без Вас справимся с мальчишкой.

— Вот сейчас ты мне это и продемонстрируешь, — улыбнулась Таня, — Сделаешь ребенку процедуру в моем присутствии. Хочу посмотреть, как вы с сестрой всё запомнили.

Медсестра уступила Наташе свое место у стола. Увидев, что та взяла из коробки ватную палочку, я снова зашелся в истерике.

— Так жалко малыша, — виновато улыбнулась Алёна.

Алёна неожиданно обернулась на детский манеж в углу комнаты.

— Принеси мне вон тот паровозик, — попросила она старшую сестру.

— Вот этот, красный? — спросила Наташа, сходив к манежу, и вернувшись с яркой игрушкой.

— Смотри, Саша, какой паровозик, — ласково сказала мне Алёна, взяв у сестры красный паровозик, — Чух-чух-чух, чух-чух-чух...

Удивленный, как быстро девочке удалось переключить моё внимание на игрушку, я на мгновение успокоился, но почувствовав неприятные манипуляции со своей писькой, заревел с новой силой.

— Никак не успокоить, — вздохнула Алёна, всунув мне в рот соску.

Я выплюнул соску, продолжая плакать. Процедура была не больной, но очень неприятной. Не говоря уже об обиде, что взрослые весь день вытворяют со мной, что хотят.

— Я знаю, во что с тобой поиграть, — улыбнулась Алёна.

Девочка сложила пальцы в «козу».

— Идет коза рогатая, идет коза бодатая, — ласково начала она, — Забодаю, забодаю, забодаю...

Дождавшись, когда я перестану плакать, Алёна еле заметно кивнула старшей сестре и я почувствовал, как та возобновила манипуляции с моей писькой, от которых мне сразу же сильно захотелось по-маленькому. Болезненное ощущение было таким острым, что я снова заревел.

— Знаешь, как лучше всего отвлекать маленького ребенка во время неприятных процедур? — улыбнулась медсестра, — Щекоткой.

— Сейчас попробую, — оживилась Алёна, — Мы с Наташкой уже все Сашины щекотные места выучили.

Алёна хитро улыбнулась и начала играться пальцами с моими яичками. Нестерпимая щекотка мгновенно заставила меня покрыться гусиной кожей.

— Ну что, полностью ввела? — спросила медсестра у Наташи, — Покрути палочку в разные стороны.

— Вот так? — улыбнулась Наташа, принявшись шевелить ватной палочкой у меня в письке.

Полминуты я вынужден был терпеть неприятные манипуляции, от которых резко усилися позыв писать.

— Зажимаем хоботок и медленно вынимаем, — объявила наконец Наташа.

— А ты что остановилась? — повернулась медсестра к Алёне, — Продолжай отвлекать карапуза.

Скользнув холодными пальцами мне за мошонку, Алёна возобновила щекотку.

— Действительно помогает, — улыбнулась она, перебирая пальцами у меня за яичками, — Сразу перестал плакать.

— Ну что, попробовать оттянуть кожицу? — неуверенно спросила у медсестры Наташа.

Таня молча кивнула и я почувствовал, как Наташа взялась пальцами за мой хоботок.

— Оттягивай, не бойся, — улыбнулась медсестра, — Чтобы показалась головка.

— Интересно, она всегда такая красная? — спросила медсестру Наташа.

— Я тоже заметила, — сказала Алёна, — Особенно самый кончик.

— Ничего страшного, — сказала медсестра, — Просто лёгкое раздражение от того, что два раза подряд делали процедуру. Помажь там детским маслом.

Наташа взяла бутылочку с детским маслом и осторожно капнула себе на указательный палец прозрачной жидкостью.

— Кстати, вы заметили, как у малыша напрягся писюнчик? — улыбнулась она, — Наверное не надо было так долго трогать.

— Не забивай себе голову, — засмеялась медсестра, — Эрекция у маленьких мальчиков означает только одно — что малыш сильно хочет писать.

— Точно, — со смехом согласилась Алёна, — Нас уже об этом предупреждали.

Неожиданное болезненное прикосновение к самому кончику письки заставило меня вздрогнуть.

— Помажь там малышу еще, — попросила медсестра, — Ага, вот так, со всех сторон

— Сейчас снова заревет, — с улыбкой заметила Наташа.

— Кто-то забыл, что ребенка нужно отвлекать, — напомнила Алёне медсестра.

Алёна начала щекотно трогать мне яички.

— Такой забавный розовый мешочек, — улыбнулась она, щупаю мою мошонку со всех сторон.

Я не выдержал и начал писать.

— Ну вот! — засмеялась Наташа, — Дождались!

Наташа нагнулась за стоящим под столом детским горшком и поставила его у меня под попой.

— Хорошая идея, — сказала Алёна, — А сейчас приподнимем Саше писюнчик и направим струйку в горшок.

Весь красный от смущения, я продолжал вовсю писать. Девочки обуждали с медсестрой мою струйку, пока я не прекратил писать.

— У малышей эта процедура очень часто заканчивается фонтаном, — улыбнулась медсестра, — А мы вообще сделали ее вашему мальчонке два раза подряд. Неудивительно, что он пописал.

— Сейчас уберу горшок, — сказала Наташа, стряхнув с моей письки в горшок последние капли..

— Мальчишка себе ничего не забрызгал? — обеспокоенно спросила Алёна, опуская мои ноги вниз.

— Вроде обошлось, — улыбнулась Наташа.

— Не забыли, что надо помазать ребенка между ножек детским кремом? — напомнила медсестра, — Кто из вас сейчас хочет этим заняться?

— Можно я? — вызвалась Алёна.

— Возьми вот этот крем, — протянула медсестра девочке лежавший на столе голубой тюбик.

Алёна неуверенно выдавила немного крема на кончики пальцев.

— Сначала помажь лобок, — попросила медсестра.

Я поежился от прикосновения к лобку чужих пальцев.

— Такая нежная гладкая кожа, — улыбнулась Алёна, размазывая ладонью детский крем.

— Хорошенько помажь складочки, — сказала медсестра, — Сначала левую. Ага, вот так. А теперь правую.

— Подержать малыша? — неожиданно предложила Наташа, — А то он так начал ерзать.

Не дожидаясь ответа сестры, Наташа вытянула меня за руки и ноги.

— Обведи одним пальцем вокруг писюнчика, — продолжала подсказывать Алёне медсестра, — Сам писюнчик мазать не обязательно.

— А мошонку? — спросила Алёна.

— Мошонку удобнее всего мазать, задрав ребенку ножки, — сказала Таня.

Наташа задрала мои ноги вверх.

— Ага, вот так, — улыбнулась медсестра, — Помажь карапузу со всех сторон его маленький мешочек.

— Какие у нас кругленькие яички! — захихикала Алёна, нестерпимо щекотно трогая мне мошонку.

— И за яичками тоже, — подсказала медсестра.

— Между попой и мошонкой? — улыбнулась Алёна, выдавливая на пальцы новую порцию крема, — Сейчас я там малышу хорошенько помажу.

Чувствуя себя полностью беззащитным перед двенадцатилетней девочкой, которая щекотно трогала меня где хотела, я еле сдерживался, чтобы не зареветь от обиды.

— Теперь попу! — объявила медсестра, — Сначала дырочку, а потом сверху донизу между ягодичками.

Прикоснувшись пальцем к моей чувствительной дырочке, Алёне нерешительно посмотрела на медсестру.

— Не бойся, — засмеялась Таня, — Мы же ребенка только что купали. У него там всё чистое.

Не удержавшись, я громко пукнул.

— Только не хватало, чтобы карапуз сейчас наложил кучу, — со смехом сказала Алёна.

Поигравшись пальцем с моей дырочкой, девочка принялась водить всей ладонью между моих половинок. Мне ничего не оставалось, как терпеть щекотку.

— Хватит! — улыбнулась медсестра, — Подождите пару минут, чтобы впитался крем и можете одевать. А чтобы не лежал просто так, я сейчас покажу вам детскую гимнастику.

Медсестра начала делать со мной гимнастику.

— Запомнили все упражнения? — спросила она девочек через несколько минут.

— А что там запоминать, — усмехнулась Алёна, — Сгибания ручек и ножек, велосипед...

Таня сняла белый халат и положила его к себе в сумку.

— Можно одевать малыша? — спросила Наташа.

— Ага, одевайте, — улыбнулась медсестра.

Быстро одев мне ползунки с маечкой, Наташа отнесла меня в манеж. Я как обычно принялся заинтересованно изучать валявшиеся вокруг игрушки, лениво прислушиваясь к разговору медсестры с девочками. Пообсуждав с ними несколько минут особенности ухода за ребенком, Таня вышла из комнаты.

— Не скучно тебе одному? — неожиданно услышал я совсем рядом Алёнин голос, — Давай играть вместе.

Алёна вынула меня из манежа и усадила на ковер у своих ног. Минут пятнадцать мы занимались строительством из кубиков большого города с дорогами и мостами. Увлеченный игрой, я быстро забыл о своих обидах.

— А теперь займемся подвижными играми, — неожиданно решила Алёна.

Девочка встала с ковра и потянула меня за руку, чтобы я тоже встал.

— Лови! — крикнула Алёна, кинув мне большой пляжный мяч.

С первого раза словить мяч у меня не получилось, но постепенно я наловчился и ловить, и кидать его обратно. Даже отбивать, как в волейболе.

— Смотри, Наташка, как хорошо у Саши получается, — сказала Алёна вошедшей в комнату старшей сестре.

— Вырастет спортсменом, — засмеялась Наташа и тоже присоединилась к игре.

Мы принялись бегать по комнате, перебрасываясь мячом. Увлекшись, я потерял счет времени.

Вернул меня к реальности раздавшийся на первом этаже звонок в дверь.

— Это наверное девчонки, — сказала Алёна.

— Какие девчонки? — удивилась Наташа, — Ты что кого-то к нам пригласила?

— Они сами напросились, — начала оправдываться Алёна, — Посмотреть карапуза.

— Ты уже конечно всем успела про Сашу похвастаться? — язвительно спросила Наташа.

— Я только Ольке рассказала, — виновато призналась Алёна, — Откуда я знала, что она всему классу растрезвонит.

Алёна вприпрыжку выбежала из комнаты. Вернувшись через пару минут, она привела трех девочек своего возраста.

— Значит вы все в одном классе учитесь? — поинтересовалась Наташа.

— Ага, — кивнула одна из девочек, — В 7-м «Б».

— С Олей ты знакома, — сказала сестре Алёна, — А это Света и Вика.

— Наташа, — представилась Алёнина старшая сестра.

— А это значит ваш малыш, — улыбнулась Оля, направившись ко мне.

— Сколько ему? — спросила Света.

— Полтора, — сообщила Алёна.

— Такой забавный карапуз! — улыбнулась Вика.

Алёнины подруги подошли поближе и обступили меня со всех сторон. Я не знал, куда деться от смущения.

— Сашу наверное уже пора кормить, — заметила Наташа, посмотрев на часы.

— Давай посадим его на стол, — предложила Алёна, — Так будет удобнее.

Алёна отнесла меня на пеленальный стол.

— И чем вы его сейчас будете кормить? — поинтересовалась Света.

— Вот этим детским пюре, — ответила Алёна, продемонстрировав подруге маленькую баночку.

— Ты пока начинай кормить карапуза, — сказала младшей сестре Наташа, — А я схожу вниз подогреть молоко.

Наташа взяла детскую бутылочку и вышла из комнаты. Алёна тем временем начала кормить меня с ложечки фруктовым пюре. Делала она это совсем неумело, так что половина еды так и не попала ко мне в рот — что меня разумеется не очень огорчило.

— Ну вот, доверила покормить ребенка, — вздохнула Наташа, вернувшись через пару минут в комнату, — Только посмотри на Сашину маечку и штанишки!

— Так карапуз все время от ложечки уворачивается, — попыталась оправдаться Алёна.

— Могла по крайней мере одеть ребенку слюнявчик, — сказала Наташа, — А ну-ка посторонись!

Повязав мне светло-желтый слюнявчик, Наташа начала кормить меня детским пюре.

— Давай, солнышко, — ласково улыбнулась она, — Надо покушать. Смотри, летит самолётик. Летит, летит... Прямо Саше в рот! Ой какое вкусное пюре. Хочешь еще?

Ложку за ложкой Наташа скормила мне две баночки детского питания.

— А сейчас попьем молочко, — сказала она, сунув мне в рот детскую бутылочку, — Вот так, молодец. Ты, Саша, уже большой. Сам можешь держать бутылочку. Ага, обеими руками.

— Как он у вас молоко любит, — улыбнулась Света.

Кипяченое молоко было просто отвратительным, но я беспрекословно выпил всю бутылочку, понимая, что Наташа с Алёной все равно заставили бы меня это сделать.

— Сейчас я переодену малыша, — сказала Алёна, забрав у меня пустую бутылочку.

Алёна поставила меня на ноги и быстро раздела догола.

— Кто тут стоит голышом? — шутливо спросила Оля, подойдя ко мне вплотную.

— Ваш карапуз такой смешной, когда голенький, — улыбнулась Света.

Стесняясь хихикающих девочек, я попытался прикрыться между ног.

— Так мы еще оказывается и стесняемся! — засмеялась Вика.

— Ага, Саша у нас такой стеснительный! — со смехом подтвердила Алёна, разняв мне руки.

— Что ты пытался прикрыть? — с улыбкой спросила Оля, — Свою писульку?

Оля бесцеремонно потротгала мне письку, заставив еще больше покраснеть от смущения.

— Такая смешная маленькая штучка, — улыбнулась Оля, продолжая играться с моей писькой, — А что, у мальчиков писулька всегда заканчивается таким хоботком?

— Мы как раз этим хоботком недавно занимались, — заметила Алёна.

Алёна начала рассказывать про визит медсестры и недавнюю процедуру.

— Смотри, — обратилась она к Оле, приподняв мне пальцами письку, — Видишь, кожица почти не оттягивается.

— А как она должна оттягиваться? — удивленно спросила Вика.

— Полностью, — ответила Алёна, — Поэтому медсестра назначила Саше специальную процедуру.

— Очень простая процедура, — присоединилась к разговору Наташа, — Правда Саша так капризничал. Сначала ревел, а потом знаете что устроил?

— Что? — с улыбкой спросила Света.

— Пустил струйку! — засмеялась Алёна.

Девочки дружно засмеялись. Стоя перед ними голышом, мне хотелось провалиться под землю от смущения.

— Ой, а что я вам, девчонки, сейчас покажу! — неожиданно сказала Алёна.

Быстро уложив меня на спину, Алёна до отказа задрала мои ноги вверх.

— Сейчас Саша вам устроит бесплатную демонстрацию, — улыбнулась она, принявшись щекотать мне яички, — Как он умеет пускать фонтанчик.

— Помассируй ребенку низ живота, если хочешь заставить его пописать, — подсказала Наташа, — Помнишь, как нас нянечки учили?

— Точно, сначала надо помассировать животик, — согласилась Алёна.

Опустив мои ноги вниз, Алёна принялась массировать мне низ живота. Не прошло и полминуты, как я почувствовал быстро усиливающийся позыв по маленькому.

— Попробую нажимать сильнее, — сказала Алёна, продолжая делать мне массаж.

Позыв писать стал таким острым, что я едва мог терпеть.

— И долго ты собралась делать малышу этот массаж? — поинтересовать Оля.

— Минуту-две? — спросила Алёна у Наташи, — Вроде так те нянечки сказали.

— Они сказали наблюдать за писюнчиком, — улыбнулась Наташа, — Если начнет шевелится, значит удалось вызвать у ребенка позыв по-маленькому.

— Кажется зашевелился, — сказала Света, показав пальцем мне между ног.

— Я тоже заметила, — улыбнулась Вика.

— Тогда быстрее задираем карапузу вверх ножки, — сказал Алёна.

Алёна быстрым рывком задрала мои ноги вверх, прижав мне коленки к груди.

— Можешь дать мне Сашин горшок? — попросила она старшую сестру, — Поставлю у попы.

— На! — улыбнулась Наташа, подав Алёне детский горшок.

— И что теперь? — поинтересовалась Оля, — Ждать, пока начнет писать?

— Зачем просто ждать, — улыбнулась Алёна, — Сейчас мы Сашу немножечко пощекочем, чтобы ускорить процесс.

Почувствовав чужие пальцы у себя за яичками, я задрожал от мучительно острой щекотки.

— Пись-пись-пись, — начала ласково приговаривать Алёна, играясь пальцами с моими яичками.

Я изо всех сил напрягся, пытаясь бороться с острым позывом.

— Как мы боимся щекотки! — засмеялась Алёна, продолжая меня щекотать.

— Малыш так сильно дрыгает ножками, когда ты трогаешь ему яички, — улыбнулась Оля.

— А как ерзает и пытается увернуться от твоих пальцев! — с улыбкой сказала Вика.

— Ну что, Саша? — ласково посмотрела на меня Алёна, — Пустишь сейчас для нас струйку?

Вовсю дрыгая ногами от нестерпимой щекотки, я не выдержал и начал писать.

— Ничего себе! — засмеялась Оля, — Вот это фонтан!

— Интересно, что будет, если сейчас мальчишку пощекотать? — хитро улыбнулась Алёна, — Пустит струйку еще выше?

Алёна снова начала щекотать мне яички.

— Саше надо с этим номером в цирке выступать, — со смехом сказала Оля, — Ладно бы просто пустил струйку. Так он еще при этом дрыгает ножками.

Девочки громко расхохотались. Я ожидал, что Алёна перестанет меня щекотать, но она продолжала это делать даже после того, как я прекратил писать.

— Перестань мучить мальчишку, — сжалилась надо мной Наташа, — Ты что не видишь, как он дрожит?

— А я хочу, чтобы он еще пописал! — заявила Алёна.

— Куда еще! — возмутилась Наташа, — Посмотри, как он себе всё забрызгал! Надо было держать карапузу писюнчик вместо того, чтобы дразнить его щекоткой.

— Подумаешь, забрызгал себе ножки, — сказала Алёна, — Сейчас я его везде вытру.

Продолжая держать мои ноги задранными вверх, Алёна начала вытирать меня мокрыми салфетками.

— И попу тоже, — улыбнулась она, запихивая салфетку в мою дырочку.

Я не удержался и громко пукнул, вызвав всеобщий смех.

— А еще у нас есть между ножек маленький мешочек, — продолжила Алёна, нестерпимо щекотно протирая мне мокрой салфеткой мошонку, — Как мы сразу начали ёрзать и вырываться.

Посвятив еще пару минут моему подмыванию, Алёна взяла в руки знакомую бутылочку с детским маслом.

— Наверное надо помазать между ножек детским маслицем? — неуверенно спросила она старшую сестру.

— Медсестра сказала после каждого подмывания мазать, — вспомнила Наташа.

— А можно я? — вызвалась Света.

— Хочешь помазать малыша маслицем? — улыбнулась Алёна, протягивая Свете бутылочку с детским маслом, — Сейчас посмотрим, как у тебя это получится.

Взяв у Алёны бутылочку, Света плеснула мне на лобок детским маслом и принялась щекотно размазывать его во все стороны.

— Какие у нас складочки, — улыбнулась она, — Вот так помажем внутри маслицем. А теперь вокруг писульки.

Судя по тому, как быстро и со знанием дела Света меня мазала, я понял, что занимается она этим не в первый раз.

— А сейчас раздвинем малышу ножки и помажем мошонку, — сказала Света, — Вот так, со всех сторон.

Рывком задрав мои ноги вверх, Света полила мне маслом между ягодиц.

— Везде размажем маслице, — с улыбкой сказала она, щекотно скользя ладонью между моих половинок, — По ягодичкам и бедрам.

— Как ловко ты управляешься с малышом, — заметила Алёна.

— Каждый день этим занимаюсь, — объяснила Света, — У меня же полгода назад появился племянник.

— Точно, — сказала Алёна, — Как я о твоём Максимке забыла.

Закончив мазать меня детским маслом, Света опустила мои ноги вниз.

— Такой хорошенький карапуз! — улыбнулась Вика, — Не могу на него голенького налюбоваться.

Вика протиснулась побиже к столу.

— Чей это пухленький животик? — шутливо спросила она, легонько пощекотав мне пупок, — Чьи это маленькие ручки? Знаешь, как играть в ладушки? Ладушки-ладушки! Где были — у бабушки. Что ели — кашку, что пили — бражку. Полетели, полетели! На головку Саше сели.

Вспомнив, что я лежу голышом, я густо покраснел.

— Давай в этот раз оденем колготки, — предложила Наташа, — Ползунки Саше наверное уже надоели.

— Такие красивые колготки, — улыбнулась Оля, наблюдая, как Наташа натягивает мне на ноги синие колготки.

— Красивые или нет, — засмеялась Алёна, — Главное, чтобы оставались сухими.

— И часто он у вас мочит штанишки? — поинтересовалась Света.

— Сегодня уже один раз успел описаться, — сообщила Наташа, — Ну ничего, мы научим его проситься на горшок.

Одев мне вслед за колготками майку, Наташа как обычно отнесла меня в манеж. Довольный, что меня наконец оставили в покое, я начал строить из кубиков башню, стараясь делать это тихо, чтобы не привлекать к себе внимания. Неожиданно в комнате появилась Анна Сергеевна.

— Еще не проголодались? — с улыбкой спросила она, — У меня уже почти готов ужин. Пошли вниз. И подружек своих тоже бери, Алёна. Все вместе поужинаем.

— Я даже не знаю, — начала стеснительно отказываться Оля.

— Ну хоть чай-то с нами попьёте? — спросила Анна Сергеевна, — Я сегодня купила большой торт. И еще есть коробка с вкусным печеньем.

— Чай попьём! — радостно согласилась Оля.

— Олька такая сластёна, — улыбнулась Алёна, — Она этот торт в одиночку слопать может.

Все засмеялись.

— Сашу тоже брать? — спросила Наташа.

— Конечно возьми, — сказала Анна Сергеевна, — Посидит со всеми за столом.

Наташа вынула меня из манежа и, взяв на руки, отправилась на первый этаж. Весь ужин я просидел у нее на руках. Мне сильно хотелось шоколадного торта, но опять пришлось есть детское питание и пить из бутылочки с соской кипяченое молоко.

После ужина Наташа вернулась со мной в детскую. Вскоре туда пришли Анна Сергеевна с младшей дочерью.

— Ну что, проводила гостей? — спросила у Алёны Анна Сергеевна, — Надеюсь, ты им не распространялась, где мы взяли Сашу?

— Ты что, мама! — обиделась Алёна, — Сказала, что племянник.

— Молодец, — похвалила дочь Анна Сергеевна, — Но в дальнейшем постарайся не приглашать гостей без моего ведома.

— Хорошо, мама, — тихо сказала Алёна.

Я прекрасно понимал беспокойство Анны Сергеевны. Желтая пресса точно не упустит такого скандала. Впрочем в случае огласки женщина могла меня просто усыновить.

— Малыша уже наверное пора укладывать спать, — заметила Наташа.

— Надо переодеть карапуза в пижаму, — сказала Алёна, — Сейчас я отнесу его на стол.

Алёна отнесла меня на пеленальный стол и быстро раздела. Пару минут я вынужден был стоять голышом, ожидая, пока Наташа принесет пижаму.

— Нужно посадить на горшок, — неожиданно вспомнила Алёна.

— Я как раз хотела вам напомнить, — улыбнулась Анна Сергеевна, — Ребенок обязательно должен сходить перед сном на горшок.

— Причем не только по-маленькому, но и по-большому, — добавила Наташа, — Помните, что нам нянечки говорили?

— Ага, они сказали проследить, чтобы малыш сделал перед сном все свои детские дела, — улыбнулась Алёна, — И маленькие, и большие.

— Сажайте его на горшок прямо так, голышом, — сказала Анна Сергеевна.

Наташа поставила в центр комнаты детский горшок, на который меня тут же посадили. Пару минут в комнате стояла тишина. Алёна с Наташей стояли рядом и выжидающе на меня смотрели. Я как обычно решил терпеть.

— Помассируй малышу животик, — подсказала Анна Сергеевна старшей дочери.

Присев рядом со мной на ковер, Наташа начала массировать мне живот. Я не выдержал и громко пукнул.

— Процесс пошел, — засмеялась Наташа.

— Давай, Саша, — с ласковой улыбкой обратилась ко мне Алёна, — Будь хорошим мальчиком и покакай в горшочек.

Весь красный от стыда, я смущенно опустил взгляд.

— Разве Саша не знает, что полагается делать маленьким мальчикам, когда их сажают на горшок? — ласково спросила меня Алёна.

— Ему больше нравится писать и какать себе в штанишки, — с улыбкой сказала Наташа.

Девочки продолжали уговаривать меня еще несколько минут, но так ничего и не добились.

— Такой упрямый, — вздохнула Алёна.

— Чего мы его уговариваем, — раздраженно сказала Наташа, — Раз отказывается какать в горшок, сейчас будет всё делать на столе. Где там наша палочка-выручалочка?

— Ты имеешь в виду градусник? — засмеялась Алёна, поднимая меня с горшка, — Он в верхнем ящике пеленального стола.

Алёна отнесла меня на пеленальный стол и сразу уложила в знакомую позу — на спину с задранными вверх ногами. Стоящая рядом Наташа достала откуда-то снизу пластмассовый градусник и начала его намыливать.

— Надо подложить под попу марлечку, — вспомнила Наташа и запихнула под меня большой кусок марли, — А теперь раздвинем ягодички пошире. Вот так.

Чужие пальцы до отказа разжали мои половинки и в следующее мгновение мне в попу быстро скользнул посторонний предмет.

— Этот градусник так смешно торчит у мальчишки из попы! — улыбнулась Алёна.

Лежа голышом с термометром в попе, я едва сдерживался, чтобы не заплакать от обиды.

— Почему-то не держится этот градусник у Саши в попе, — заметила Наташа после минутного молчания.

— Запихни поглубже, — улыбнулась Алёна, — А то действительно потихоньку вылезает наружу.

— Придется мне его придерживать, — усмехнулась Наташа, сильно пихнув термометр вглубь, — Кстати, нянечка сказала не держать градусник просто так, а двигать взад-вперед и крутить в разные стороны.

Почувствовав, как термометр зашевелился у меня в попе, я чуть не заплакал от вызванного Наташиными манипуляциями болезненного ощущения. Вскоре неприятное жжение сменилось мучительно острым позывом по-большому.

— Смотри, как мальчишке не нравится, — заметила Алёна, — Такое впечатление, что сейчас заревет.

— Заревет или нет, — усмехнулась Наташа, — А вот кучу сейчас точно наложит. Как только я вытащу у него из попы градусник.

— Ты уже собралась вытаскивать? — удивилась Алёна, — Подержи еще.

— Хорошо, — согласилась Наташа, — Подержу еще минуту.

Термометр снова неприятно зашевелился у меня в попе.

— Подвигаем взад-вперед, — улыбнулась Наташа, — А теперь немножко покрутим. Что еще та нянечка делала? Нажимала градусником вниз? Вот так?

Позыв по-большому резко усилился, став совсем нестерпимым. Теперь я уже не сомневался, что сразу же наложу кучу, как только Наташа вытащит у меня из попы термометр.

— Пожалуй, пора вынимать, — заметила Наташа, посмотрев на часы.

Я почувствовал, как термометр быстро выскользнул у меня из попы. Собрав все силы, мне удалось побороть нестерпимый позыв. Впрочем, меня хватило только на пару секунд. Наташа легонько нажала мне на живот и я тут же начал какать на лежавшую под попой марлю.

— Ничего себе! — засмеялась Алёна, — Посмотри, какую карапуз наложил кучу.

— Мне почем у-то кажется, что это не всё, — заметила Наташа.

— Пощекоти мальчишке мошонку, — со смехом предложила Алёна, — Может он еще и струйку пустит.

— Сейчас попробую, — улыбнулась Наташа, принявшись щекотно трогать мне яички, — Пись-пись-пись.

Отчаянно задрыгав ногами от нестерпимой щекотки, я не выдержал и начал писать.

— Действительно пустил фонтан! — засмеялась Алёна.

— Надо направить Сашину струйку на марлю, — сказала Наташа, приподняв мне пальцами письку.

— Так писает, как будто целый день терпел, — заметила Алёна, — Что, Саша, трудно было сделать всё в горшок, когда тебя об этом просили?

— А ему так больше нравится, — улыбнулась Наташа, — Любит устраивать показательные выступления.

Девочки дружно засмеялись. Неожиданно у меня сильно схватило и живот и в следующее мгновение я снова начал какать.

— А я уже собралась вытащить марлю у карапуза из-под попы, — сказала Наташа, — Даже не знаю, что теперь делать. Как ты думаешь, это всё?

— Давай подождём еще пару минут, — предложила Алёна.

— Просто ждать неинтересно, — хитро подмигнула сестре Наташа, — Ты забыла, что у нас есть палочка-выручалочка?

Наташа взяла в руки термометр и в следующую секунду он снова оказался у меня в попе.

— Я думаю будет достаточно несколько раз надавить градусником вниз и быстро вытащить, — продолжила Наташа, — Если у карапуза осталось что-то в попе, он сразу же начнет какать.

Пошевелив термометром у меня в попе, Наташа быстро вытащила его наружу.

— В самом деле немножко покакал, — сказала Алёна, — Может повторить эту процедуру еще раз?

— Сомневаюсь, что мы еще чего-нибудь от мальчишки добьемся, — скептически улыбнулась Наташа, — И я, если честно, уже устала возиться с карапузом. Его еще сейчас подмывать. Кстати, как ты предлагаешь это делать? Мне кажется, будет достаточно протереть мокрыми салфетками.

— Медсестра сказала мыть с мылом после того, как сходил по-большому, — заметила Алёна.

— Так ребенок у нас просто покакал на марлечку, — возразила Наташа, — Я понимаю, если обкакался. Тогда конечно надо тщательно мыть между ножек с мылом.

— Как знаешь, — пожала плечами Алёна.

Наташа взяла мокрую салфетку и принялась старательно вытирать мне попу.

— Вот так, — ласково улыбнулась она, — Начисто вытрем Сашу между между ягодичками. И эту маленькую дырочку тоже.

Я почувствовал, как Наташа бесцеремонно запихивает салфетку мне в попу.

— Смотри, как испугался, — со смехом оглянулась на сестру Наташа, — Терпи. Надо как следует вытереть тебе попу после того, как покакал.

Повозившись со мной еще минуту, Наташа отложила салфетку в сторону и взяла в руки бутылочку с детским маслом. В следующее мгновение противная жидкость полилась мне между ягодиц.

— Целилась прямо в дырочку у карапуза в попе? — засмеялась Алёна.

Наташа принялась щекотно мазать мне попу детским маслом.

— Сначала проведем одним пальцем между ягодичками, — улыбнулась она, — Ровно посередине. А теперь помажем ягодички всей ладонью. Сначала одну пухленькую половинку, а теперь вторую.

Снова плеснув мне между ног щедрую порцию детского масла, Наташа полминуты нестерпимо щекотно его повсюду размазывала.

— Можешь опускать карапузу ножки, — сказала она наконец Алёне.

— Помажешь спереди? — поинтересовалась та.

— Зачем? — возразила Наташа, — Я же его там мокрой салфеткой не вытирала.

Наташа принесла купленную для меня в «Детском мире» белую пижаму.

— Такой интересный комбинезончик с застежкой на спине, — улыбнулась она, принявшись натягивать мне на ноги пижаму.

У девочки заняло чуть ли не две минуты одеть мне необычный комбинезон.

— Какая прелесть! — сказала Алёна, — Хорошо, что мы эту пижаму Саше купили.

Наташа взяла меня на руки и отнесла в детскую кроватку.

— Спокойной ночи, Саша! — ласково улыбнулась она, заботливо накрывая меня одеялом.

— Сладких снов! — добавила Алёна.

Я повернулся на бок, поудобнее устраиваясь в кроватке. Полюбовавшись на меня еще полминуты, девочки осторожно вышли из комнаты, тихонько прикрыв за собой дверь. Я сладко зевнул и закрыл глаза, чувствуя, что засыпаю.

Хорошо, что хоть сны мне снились взрослые. Друзья, институт... Бугатти Вейрон, Памела Андерсон... Только во сне я был свободен от кошмара, в который превратилась моя жизнь. «Впрочем человек не может спать 24 часа в сутки» — с сожалением подумал я, проснувшись. Меня ожидал новый день в качестве живой игрушки.

Я открыл глаза, ожидая увидеть ненавистные решетки детской кроватки. К моему удивлению их не было. Я лежал на специальной больничной кровати. Рядом с ней мелькали огоньками два электронных аппарата. «Блок Д» — догадался я. Весь мой кошмар в самом деле оказался виртуальной реальностью, как мне и было обещано. Но какой реальностью! Нечто подобное должен был чувствовать Нео в «Матрице» — искусственно созданный мир, ничем не отличимый от настоящего. Я поднял с подушки голову, изучая показания мерно пикающего аппарата жизнеобеспечения. Число 60 очевидно означало мой пульс, а 120/75 — давление.

— А мы оказывается уже проснулись, — услышал я сзади голос Елены Владимировны, — Я как раз шла Вас будить.

Подойдя ко мне вплотную, женщина принялась расстегивать ремни, которыми были привязаны к больничной кровати мои руки и ноги. Вслед за ремнями она сняла с меня несколько датчиков и выключила оба электронных аппарата.

— Я уверена, у Вас сейчас ко мне столько вопросов, — улыбнулась заведующая, присев на мою кровать.

— Пока только один, — сказал я, стараясь не выдавать раздражения, — Мне была обещана приятная сказка.

— Сейчас я Вам все объясню, — с виноватой улыбкой сказала Елена Владимировна, — Но сначала конечно хочу извиниться за психологический дискомфорт во время эксперимента. Этот дискомфорт собственно и является главным предметом нашего исследования.

— Ну что Вы, — вздохнул я, — Не надо извиняться. Я же сам на все согласился.

Женщина снова сочувственно на меня посмотрела.

— Как Вы уже наверное догадались, мы занимаемся психологией и в первую очередь изучением различных отклонений, — начала свой рассказ Елена Владимировна, — Признаться подобного успеха у нас уже давно не было. Хорошо мы Вас зацепили этим сюжетом. Записанного материала на три диссертации хватит. По крайней мере на мою докторскую.

— Значит, изучаете различные извращения? — поморщился я.

— Ну зачем такие слова, — улыбнулась заведующая, — Никакое это не извращение. Аутопедофилия — это довольно безобидный фетиш, как правило без последствий для семейной и половой жизни...

— Что? — возмущенно перебил я, — Кем Вы меня только что назвали?

— Успокойтесь, — примирительно сказала заведующая, — Аутопедофилия к педофилии не имеет ни малейшего отношения. Хотя Ваша реакция лишний раз доказывает, что наше общество принять это отклонение еще не готово. Давайте сделаем так. Будем пользоваться популярным на Западе термином «инфантилизм». Там кстати никто этого не стесняется. Множество специализированных групп — как интернетовских, так и реальных. Впрочем, разговор сейчас не о них, а о Вас.

— И почему Вы решили записать меня в инфантилисты? — поинтересовался я.

— Это ваше право: соглашаться с диагнозом или нет, — усмехнулась Елена Владимировна, — А вот как я определила у Вас латентную аутопедофилию, я сейчас расскажу. Помните свой первый визит в нашу лабораторию неделю назад?

— Конечно помню, — сказал я, — Все ограничилось беседой в вашем кабинете... Ах да, и медосмотр.

Вспомнив через что меня заставили пройти, я густо покраснел.

— Вы уверены, что всё помните? — хитро спросила меня женщина.

Я насторожился. Начало разговора в кабинете заведующей я помнил хорошо, а потом, после взятия крови из вены у меня был странный провал в памяти.

— Сейчас мне придется извиниться перед Вами еще раз, — улыбнулась Елена Владимировна, — Анализ крови был просто отвлекающим маневром. На самом деле Вам просто незаметно ввели специальный расслабляющий препарат. И через пару минут, когда препарат начал действовать и Вы вошли в нужное состояние, Вам был сделан второй укол — т. н. сыворотки правды. После этого Вы сами охотно рассказали мне о своих тайных страхах и фантазиях. Мне оставлось только задавать наводящие вопросы. Разумеется, ничего этого Вы не помните, потому что были в состоянии гипнотического сна.

— Ничего себе у вас методы, — вырвалось у меня.

— Извините, по другому мы от Вас ничего бы не добились, — объяснила Елена Владимировна, — Кстати, от большинства людей мы и с сывороткой правды ничего не можем добиться. У среднестатистического большинства совершенно заурядные желания и фантазии. Давно изученные и детально описанные в психологической литературе. Поэтому процентов 80 добровольцев мы просто отправляем домой — под предлогом плохих анализов. Найти стоящий материал для исследований знаете как нелегко.

Женщина заботливо поправила мое одеяло и я уловил еле заметный материнский взгляд. По возрасту она действительно могла бы быть моей мамой.

— Я так обрадовалась, когда нашла Вас, — призналась заведующая, — Во-первых, я уже давно охочусь за инфантилистами. Они пока довольно редкое явление в отечественной практике и разумеется никогда сами к психологу на прием не придут. А во-вторых, Вы продемонстрировали хорошую внушаемость. Просто поразительно, как легко удалось ввести Вас в тему во время второго визита.

Я улыбнулся, вспомнив небылицы об «истории лаборатории».

— А самое главное, у Вас богатая фантазия, — продолжила Елена Владимировна, — Она в основном и определяет пригодность к нашим экспериментам.

— Фантазия? — удивился я, — Вы же сами придумали мою кошмарную виртуальную реальность. Всё до последних мелочей.

— Это Вам только кажется, — засмеялась Елена Владимировна, — Думаете я сидела и строчила в Ворде весь Ваш сценарий? Даже самый мощный суперкомпьютер не способен посекундно просчитать непредсказуемую человеческую жизнь: мысли, поступки, последствия и т. д. Да это в принципе и не нужно. Человеческая фантазия справляется со всем сама, если направить ее в нужную сторону и периодически следить, чтобы не сбивалась с курса.

Елена Владимировна оглянулась на большой аппарат.

— Этим и занимается наш ПС-250М, — сказала она, — Следит, чтобы фантазия пациента не отклонялась от темы, посылая в мозг нужные импульсы в нужное время. Ну и сама «тема» конечно должна быть достаточно сильной, чтобы вызывать множество противоречивых эмоций, которые собственно и питают фантазию.

— И как Вы подобрали мне нужную «тему» — с улыбкой спросил я.

— Вы знаете, долго не могла найти интересную завязку для Вашего виртуального приключения, — призналась Елена Владимировна, — Сначала думала определить Вас в круглосуточные ясли, но под конец нашего сеанса Вы вскользь обмолвились о какой-то писающей кукле. И тут меня осенило. Все, что оставалось сделать, это проверить, стеснительный Вы или нет. Для этого я и отправила Вас на «медосмотр».

Заведующая встала с моей постели.

— Ну вот пожалуй и всё, — улыбнулась она, — Огромное спасибо за участие в эксперименте. Вот Ваши деньги.

Елена Владимировна протянула мне толстый конверт.

— Ваша одежда висит вон там, на спинке кровати, — сказала она, — Можете вставать и одеваться. Никто Вас здесь не задерживает.

Женщина вышла из комнаты, оставив меня одного. Я протянул руку к висевшей на спинке кровати рубашке и неожиданно нащупал что-то в нагрудном кармане. Загадочным предметом в кармане оказалась обычная детская соска. У заведующей было все в порядке с чувством юмора.

КараПуз

Апрель 2008