Истории о море. 30-ые беспокойные. глава 2

Аф-ри-ка, Аф-ри-ка или местный колорит полуфранцузской колонии.

Она ушла поздно вечером. Уже протрезвевшая, уставшая от секса, она лежала на моей кровати, тихо плакала, а я ей делал чай, поил им с московскими конфетами, обнимал, выслушивая скорострельные жалобы на всех и всё. Да, бедной пизде только начать бедствовать. Обговорив всех и всё, она заснула, не выпуская меня из рук, словно я был мишкой Тэдди — самым родным, желанным подарком на день рождения в их англо-сакской культуре. Мне же этот мишка, с лишённым индивидуальности выражением лица, был, мягко говоря, по барабану. Меня в данный момент волновало отсутствие презервативов в моей походной аптечке. Вот, случай есть, а презерватива нет. Но что случилось, то случилось. Я оттрахал агентство Рейтер, оставляя на потом все мысли о последствиях как для неё, так и для меня. Будем надеяться, что она не забеременеет, а я не подцеплю СПИД или какую-то другую противную болезнь. Но, вот впредь!? Только с презервативом. Хотя, как заверял меня Керзон при проводах, некоторые заболевания передаются через кожу. Ты в презервативе, а она на коже. Первый контакт между ней и тобой и всё. Антибиотики и ещё раз антибиотики! Ему бы только лечить!

Я застелил кровать, расправил сбитые простыни, закрыл чемоданы, оставив только трусы, шорты, майку, шлёпанцы, панаму с широкими полями, квадратный планшет с документами — паспортом и т. д. Остальное было рассовано в поясной ремень, в поясную сумку и так далее. Бережённого бог бережёт. Африканская ночь упала в одно мгновение, притащив за собой небольшую прохладу, ветерок, крики ночных птиц, пробивавшиеся через стихающий городской шум. В дверь зацарапали. Кого несёт? Я подошёл, взглянул в рыбий глаз. Опять Рейтор.

— Ты чего? — Я открыл дверь, втянул её к себе. — Что случилось?

— Можно я с тобой посплю? — Она обхватила меня руками за пояс, прижалась. — Мне одиноко.

— Одиноко? — Вот же, конфуз! Она желала не только моего тела, но и ещё и моего тепла — человеческого тепла. — Ну, что ж, иди, ложись.

— Я в ванну! — Она на ходу стянула платье, показав изгибы голой фигуры. — Мигом!

— Ага. — Секс в ночи? Максим заёрзал, а почему бы и нет? Вылет в восемь, завтрак в отеле с шести, до вертолётной площадки полчаса.

Телефон на столе звякнул, ещё раз звякнул. Мне звонят? Да, звонили мне. Пауль торопливо сообщил, что в девять за мной заедет машина, представитель хочет со мной поговорить, а у вертолёта поломка, которую исправят примерно к обеду или позднее. Поэтому, у меня будет время побывать в штаб квартире компании, познакомиться с представителем и, вообще, пошататься по городу. Вот и славно! Едва я повесил трубку, как из ванны выскочила она. Даже в полутьме было видно, что она довольна.

— У меня уже полгода мужика не было. — Она натянула на себя одеяло, протянула мне руку. — Вот, такая вот работа

— Какая смешная у нее стрижка на лобке! Вынырнув из-под одеяла, я толкаю Максима головкой прямо ко входу в женщину, уже готовой к принятию меня. — Мне завтра уезжать.

— Ты наёмник? — Вот же корреспондентка! Думает, если трахаю её, так все и расскажу? Поиграем.

— Я езжу по Африке и трахаю корреспондентов агентства Рейтор! — Я вошёл в неё жёстко, подняв попку повыше. Член, раздвинув туннель, ушёл дальше, до самой стенки. Она взвыла, вытянулась, вцепилась в меня пальцами.

— Что ты человек! — Она, охая, двигалась навстречу мне, периодически наваливая меня на себя, резкими нажатиями рук на мои половинки задницы. — Откуда ты такой? Ты сводишь меня с ума! — Последнюю фразу она повторяла, чуть ли не через минуту. А потом стала кусать губы, тихонько мыча через нос.

Кончила она вместе со мной, а потом держала в объятиях, не выпуская. Я же не старался выскочить. Мне нравилось на ней лежать, ощущать её маленькую грудь, распластанную моей грудью, ощущать, как член постепенно уменьшается, выходит из неё.

— Я хочу забеременеть. — Она отпустила меня, улеглась на бок, не моргая, уставилась на меня. — Ты женат? Нет? Разведён? Да? Как давно? А вот почему с тобой так хорошо. Тебе тоже нужен секс. А я просто хочу забеременеть. — Она легла на спину, не отпуская моей руки. — Неважно от кого. Но только не от цветного.

— Расизм ещё жив в головах людей. — Я хохотнул, притянул её к себе. — Вот через месяц узнаешь как твой эксперимент — удался или нет.

— Раньше, наверно, узнаю. — Она спрятала лицо у меня на груди. — К чёрту всё это. Давай спать? После секса так приятно спать вместе. Без посещения ванны. — Она нырнула под руку, устроила голову на моём плече. — Так, можно?

— Можно. — Что ей скажешь? Она как ребёнок, а не взрослая женщина. — И насчёт ванны, согласен.

— Мне тридцать четыре, а у меня только и есть, что гостиницы, работа, какие-то мелкие дрязги, Африка. — Она вздохнула. — Может всё изменится к лучшему?

— Конечно. — Я прижал её к себе. Зачем пирсинг делать на пупке, я так и не понял. Как и помещение пирсинга в местах крайне неудобных — на сосках, половых губах. — Давай, спи. Тебе с утра куда-то ехать.

— Да. — Она закрыла глаза. — Там, на севере, банды мусульман. — Она зевнула. — Поедем делать репортаж о зверствах. — Опять зевок. — Слушай, а секс лучше всех снотворных.

— Хороший секс. — Поправил я её.

— М? — Она ткнула меня локтём.

***

На завтраке я её увидел. Довольное лицо, хитрые глаза. Улучив минуту, она подмигнула мне. Я ей ответил. Отделяться от группы журналистов, торопливо собиравшейся через шведский стол на выезд, она не хотела. Наверно, рядом были коллеги, которым она не хотела открывать свою личную жизнь. Пауль не приехал меня встретить. Вместо него приехал здоровенный негр, довольно прилично говоривший и на английском, и на французском. Обнажая в улыбке ряд белых зубов, он крутил баранку, выныривая из самых хитрых сплетений потока транспорта на улицах столицы.

Представитель также показывал в улыбке белые зубы, трещал о компании, о значении работы, правильной работы на местах, проблеме с местными кадрами и не забывал подливать виски. Глотнув пару раз, я сосредоточился на слушании, оставляя в стороне стакан. Знаем такую методику проверку на алкогольную зависимость. Рассказав, пояснив и совершив все священные пасы, он протянул руку мне на прощание. И задал вопрос, от которого я вышел из его кабинета слегка удивленным и встревоженным. Так как я русский, то знаю ли автомат Калашникова и как стреляю из него? Ответ был стандартным — служил два года в армии. А у нас кто служил, то все стреляют неплохо. Успокоенный ответом, он пожелал мне удачи, сообщил, что Пауль отвезёт меня на аэродром.

Негр также лихо отвёз меня в гостиницу, где я переоделся, собрал вещи, шагнул в обволакивающее тепло африканского полдня. Когда я спустился вниз, негра не было, а Пауль, хитро улыбаясь, потащил меня в известный ему «нахрен» нормальный ресторан, где недорого, и «блядь» вкусно кормят. На ресепшене, увидев, что я с чемоданами направляюсь на выход, рванулись ко мне как на стометровке. После небольшого пикирования между ними, «охуйефший» Пауль отправился к стойке, разбираться со счётом за номер, постоянно снимаемый компанией, а я уселся в кресло, созерцать специфический контингент гостиницы. Тут были и иссиня-черные негры с красными глазами, важно восседавшие в окружении каких-то мелких служащих, какие-то белые туристы, радостно показывающие сделанные днём ранее фотографии, какие-то невнятного вида европейки, ещё кто-то и так далее.

— Ты нормально? — Пауль сел рядом, вытянул ноги, перешёл на английский, но говорил тихо, так чтобы только я слышал. — Эти болваны ничего не могут запомнить. Номер снят на полгода, они каждый раз бегут с отдельным счётом по каждому проживавшему тут. Идиоты!

— Африка. — Улыбнулся я. После ночного секса, полубессоной ночи мне было всё хорошо, ничего не тревожило. — Плюнь! Забудь.

— Вы русские, такие. — Он закивал головой. — С вами так приятно. Вы совершенно не такие, как мы ...