Кларнетист

Подкатегория: без секса

Ещё когда его не было видно, только слышен его голос или что о нём говорят, кто-то говорит с ним... Еще когда он входил в класс, пряча взгляд, никого не замечая от своей робости и манящей неуверенности... Когда он, наконец, что-то кому-то говорил или пожимал руку, иногда и мне (я тоже не отличался раскрепощённостью)... Тогда он улыбался, и его лицо, его, конечно, девственное (иначе я и думать не мог) личико преображалось. Оно наполнялось влекущими чертами, вызывающими поддержку эмоциями, его лицо сияло обаянием. Но длилось это недолго, пока он опять не начинал робеть и не уходил в себя, теперь уже не совсем приветливо поглядывая на всех исподлобья. И всё равно, даже такой он был прекрасен, и я любил его.

Дело не только в его теле - стройном красивом теле, ногах, попке, руках, животе; не только в его движениях, таких простых, но для меня всегда как будто из кино; знаете, когда всё движется чуть медленнее, чем происходит на самом деле. Но дело не только в этом. Мне хотелось общаться с ним, хотелось в чём-то помогать ему. Обнимать его не чтобы возбудить и ласкать, а просто чтобы касаться его. Да, это не только сексуальное влечение. Это любовь! Какая бывает не у каждого, какая обрушивается на тебя не спрашивая, и какую ещё надо заслужить предыдущим своим развитием.

Нам было всего ничего: ему 18 лет, мне 20. Мне казалось, мы были бы прекрасной парой, ну или хотя бы просто друзьями, хотя, конечно, от этой мысли мне становилось неимоверно тоскливо. "Просто друзьями"... это с ним-то! С моим Алёшей! С моим стройным милым застенчивым воробышком. С птенцом, которого хочется защищать и не просить за это награды... Так хорош он! Так нужен тебе! И от одной такой мысли ты счастлив!

Конечно, я хотел его, много раз фантазируя на эту тему. Но вот какая штука! Когда любишь, то в фантазиях в основном происходит просто тактильный контакт: как я пожимаю ему руку, как мы обнимаемся и украдкой, например, в кино, целуемся в тёмном зале, как радостно приветствуем друг друга, и только мы в этот момент знаем, что за тайна у нас. Да и не тайна это. Это Любовь! Это Наша Любовь! Стоять рядом с ним в переполненном автобусе и, прижимаясь, защищать от давящей толпы, от всяких беснующихся дурачков, от хамов и прочей шелухи. Или кататься вместе на лыжах и под его лыжным костюмом ясно угадывать очертания его тела. Его божественных ног! Его милых рук, ручек, ручонок! На занятиях ненароком засмотреться на него - деловым, естественно, взглядом. Смотреть на него чуть чаще, чем на других, и этим не выдавать своего чувства.

Когда тебе 20 лет и ты сам открываешь в себе би-настроения и, конкретно, гей-настроения, тебе очень не просто, а тут ещё объект грёз и мучений каждый день на виду. Становишься вдвое осторожней! Хотя потом расслабляешься, ведь достаточно просто вести себя естественно. А он... он рядом. Вот он улыбается, вот опять смутился, вот рассказывает о том, как летом катался на велосипеде. И я бы прокатился с ним, держась за него, и не только потому, чтобы не упасть, а ещё и потому... потому что люблю его. Да, в 20 лет тебя тешат мечты, тебя возбуждают фантазии, и сперма на простыне - такая же тайна от родителей, как несданный зачёт, хотя зачёты я сдавал, и он тоже.

Я очень любил его и чертовски хотел. Я никогда не говорил ему об этом и ни на что не намекал, просто не решился, да и размышлял, если честно, на эту тему недолго. В целом я понимал, что не готов к таким отношениям. А он... от него ещё "пахло молоком", и его губки были сколь недоступны, столь же и прекрасны. Так любил я эти губки! Не думаю, что он что-то понял по мне; я старался, чтобы он не понял.

Молодость тем и хороша, что страсти вспыхивают в ней с силой необузданной, яркой, какую запоминаешь надолго, может быть, навсегда. А практика? Практика, бывает, что и не нужна, бывает, не до неё. Вот и у меня так с Лёшей - не до того было мне и, думаю, ему тоже, такой он был неопытный, неуверенный; 18 и есть 18. Ничего не было, но в памяти он так и остался: стройный парень со смущённой полуулыбкой, подносящий к губам кларнет.

Всего тебе доброго, Лёша!