Лихие 90-ые. глава 10

Но я сделал вид, будто принял ее ответ за согласие с моей программой целиком.

- Ну, вот и молодчина!

Я стащил Дашку со стула за руку, поставил перед собой, взял за уши и стал торжественно расцеловывать, нахваливая между поцелуями:

- Ты не только красивая и умная, а еще и храбрая, оказывается! (чмок!) Хвалю (чмок!) . Верно ты выбрала (чмок!) . Так и надо: раз, и отрубила (чмок!) .

Я видел, что на самом деле девочка колеблется. Надо было еще немножко подтолкнуть ее. Поэтому я, продолжая держать за уши, отодвинул от себя дашкину голову и продолжил, глядя ей в глаза.

- Да и что тебе выбирать было? Любая дура выберет дома жить, а не в вонючем подвале впроголодь. Да и пропадают все время беспризорники. То ли их насилуют, то ли убивают - кто знает? А я из тебя человека сделаю. И попробуй только у меня не сделаться!

Дашка неуверенно улыбнулась. Она согласилась.

Но мне обязательно надо было, чтобы она сказала это вслух.

- Договорились? Живем?

Даша пристально посмотрела на меня и кивнула головой:

- Живем.

Я посадил ее на колени и обнял:

- Ну, вот, теперь ты вся моя.

Девочка прижалась ко мне. Я нежно подул ей в макушку и сказал:

- Понежничаем, и начнем учиться посуду мыть.

- Хорошо, - пробубнила она, и решилась сказать о своих сомнениях - А все-таки восемь часов... что ты будешь делать?

- Что захочу, то и буду, - отрезал я. И, не удержавшись от подколки, добавил - Или не терпится узнать?

Щеки заерзавшей на сиденье девочки начали заливаться густым румянцем. А я,

выдержав паузу, значительно протянул:

- А это будет сюр-приии-из! - И небрежно хмыкнул, - не беспокойся, все сама увидишь. Постепенно. Когда все это с тобой происходить будет!

Дашка нервно поежилась. Видно, вообразила, как с ней "все это" делают. Да еще и целых восемь часов.

Но она давно была у меня на крючке, оставалось красиво подсечь. Так, чтобы дурочка вообразила, будто ее из-под коряги не в аквариум тащат, шараханьями своими от стенки к стенке хозяина развлекать. А чтобы выпустить в чистый прудик - с прозрачной водой, тучей вкусных червяков и россыпями сверкающих сокровищ на дне.

И я подсек.

- А что, разве восемь часов для меня тебе жалко? Знаешь, а может, ты и права. Хммм... А давай-ка сделаем еще справедливей.

- Как? - заинтересовалась дурочка.

- А вот так. Все будет зависеть от твоего поведения. Мы заведем тебе дневник. Будем туда писать твои школьные оценки, замечания за поведение и похвалы, если слушаешься. По утрам подбиваем итоги за прошлый день. Если школьные оценки в среднем трояк, а по поведению нет не плюсов, ни минусов, то делим наше время по восемь часов. Каждые полбалла оценок и каждый плюс или минус за поведение разделение времени на час сдвигает

- Cмотри. Допустим, за уроки получила ты кол и пятерку. В среднем это три. Значит, твоих восемь часов свободных. Но ты в этот день за поведение получила пять минусов и девять плюсов. Плюсов на четыре больше, чем минусов. Значит, к твоему времени завтра добавится еще четыре часа, а у меня они отберутся. Понятно?

- Ага, теперь понятно, - обрадовалась малышка. - А если у меня будет десять плюсов и ни одного минуса?

- Тогда завтрашний день полностью твой, и еще на послезавтра два часа перенесется. Да, кстати, еще мы с тобой вдвоем подумаем насчет каких-то премиальных

часов за каждую проявленную тобой инициативу!

Бармалей внутри меня бегал по потолку от гордости за свое коварство: "инициативой" планировалось считать разные дашины идеи насчет того, какие еще неприличные забавы можно будет с ней устроить.

- Ура! - заорала простая как грабли девочка - Хочу так!

- Значит, так и сделаем. Сегодня все подготовим, и завтра с самого утра уже будем жить по новым законам.

Мы с Дашкой мыли посуду. Настроение у обоих было прекрасное. Мы радовались, что так здорово обо всем договорились.

Дашка балдела от того, что теперь все будет зависеть только от нее самой. А я - от того, что дурочка повелась. Потому что прекрасно понимал то, что ей невдомек. Что второй вариант нашего договора для нее выйдет куда хуже первого. Что зависеть длительность "ее времени" будет совсем не от нее, конечно. А от того, кто будет ее оценивать. И поэтому целых восемь часов ходить нелапаной и нешлепаной малышке будет удаваться редко.

Но при этом я буду поддерживать у воспитанницы иллюзию более-менее справедливого оценивания. Ведь так я задаром получаю еще один мощный рычаг управления: девочка будет изо всех сил стараться слушаться и "хорошо себя вести" не только под страхом наказаний, а и чтобы растянуть часы вольницы.

Когда мы прибрались на кухне, я поставил Дашку на табуретку, приподнял маечку и чмокнул в животик.

- Хороший мы с тобой закон придумали, правда?

- Ага, - кивнула девочка. Тут у нее началась новая схватка любопытства. - А все-таки, что ты в свое время делать будешь?

- Какой же это будет сюрприз, если я все выложу? Ладно-ладно, расскажу немножко, а то вон исстрадалась вся. В общем, все будет по справедливости, - начал я.

Начал, и задумался: смотри-ка, и сюда приплел. А бывает вообще в жизни такая штука, которую нельзя справедливостью обозвать?

- Воспитывать буду. Но еще, кроме воспитания, от тебя самой зависеть будет, как я к тебе буду относиться.

- Как это? - заинтересовалась девочка.

- Да так это. Чем человек взрослее, тем он себя ответственней ведет, правильно?

- Ага, - не очень уверенно отозвалась воспитанница.

- Вот так и станем жить

- Дааа? - с большим сомнением переспросила Дашка. - И наказывать не будешь?

- Кто же взрослых девушек наказывает? - пожал я плечами. - Ты вот слыхала, чтобы большой тете, скажем, было а-та-та по попе? Так что не буду.

А когда будешь вести себя как маленькая, плохо учиться, баловаться, не слушаться - буду не только наказывать, а и вообще к тебе относиться, как к малявке бестолковой. Справедливо же?

- Нууу... - наморщила лоб дурочка, - кажется, справедливо.

- С утра начинаем наши законы соблюдать. А пока что... Сегодня будем делиться. Ты вот походила одетой, теперь надо голенькой побегать.

- Это почему? - растерялась Дашка.

- Как почему? Ты же получила удовольствие, побыла одетой. Теперь мне приятное сделай. А потом опять тебя порадуем. А то нечестно.

- Нечестно? - засомневалась девочка. Она чувствовала, что в моем нахальном заявлении что-то не так. Но не могла сразу сообразить, что.

- Само собой, - подмигнул я ей. - Если по правде, так ты должна бы вообще всегда голышом бегать.

- За что?! - возмутилась малышка.

- Да не "за что". А по правде. Даже поговорка такая есть: "голая правда". Слышала?

- Слышала, - кивнула совсем сбитая с толку воспитанница, глядя, как я медленно расстегиваю пуговку на ее новеньких шортиках из джинсовки.

- Вооот! - назидательно сказал я, подбрасывая пальцем язычок молнии. - Вот для правды голяком и походишь. А потом снова одену...

- А оденешь, выходит, для вранья? - хихикнула девочка, которая, наконец, переварила мою ахинею. - Ой, мамочки!!

Вжжжик! Молния расстегнулась. Еще пара стремительных движений, и шортики со сбившимися в них трусиками дежат вокруг девчачьих щиколоток!

Пискнув, бедняжка схватилась за подол своей короткой маечки. И, изо всех сил потянув ее книзу, сделала попытку присесть. Но я оказался проворнее. Подхваченная одной рукой вокруг ножек под попкой, дурочка на мгновенье повисла в воздухе, и окончательно сдернутые штанцы упали на пол.

- Так вот ты какая, голая правда! - протянул я, откровенно любуясь дашкиным видом.

Моя рука осталась на месте и не давала девочке присесть. Малышка топталась по табуретке и все пыталась так растянуть топик, чтобы он прикрыл низ животика.

Задача явно была неразрешимой. Скоро это поняла и Даша. Она отпустила подол и зажала ладошки между ножек.

В маечке бедолага неожиданно оказалась даже аппетитней, чем была совсем без ничего. Ее низ торчал из топика очень трогательно, забавно и мило.

Я понял, что так ее и буду сегодня держать. Скажу, мол, мне бы хотелось, чтобы ты совсем голенькой была. А ты хотела одетой. Так вот, мол, ни тебе ни мне. По справедливости. Подумал, и сам удивился: к чему только я сегодня правду-справедливость ни приплетал, и вот еще новый прикол намечается.

Но это потом. Сейчас Дашка была готова, что ее вот-вот полностью разденут. Не разочаровывать же моего зверька!

- Поднимаем ручки, переодеваемся, - начал я заворачивать вверх подол топика.

- Во что? В этот, как его... в костюм Евы? - вздохнула воспитанница, не очень сопротивляясь. Последняя тряпка полетела на пол.

- В самый замечательный костюм Даши, - ответил я, снял малышку с табуретки и повел за руку в комнату, к застеленному еще вчера столу.

- Готовимся к школе, - изображая деловой тон, начал я новое развлечение. - Учащаяся Дарья Толстопопкина, пройдите на осмотр! Не Толстопопкина? Ага, она у вас в самом деле не толстая... не визжать! Простите, княжна Сиськи-Писькина, сдуру не признал Ваше Сиятельство... Что, опять не так?! Запутали вы меня совсем, пациентка Голышкина. Все, заканчиваем баловаться. Устал я угадывать. На этом остановимся. Не знаю, кем вы там раньше себя воображали, а сейчас ваша фамилия Го-Лыш-Ки-На, понятно? И не спорьте со взрослыми, Дарья Голышкина! Так вы и все свои тетрадки с дневником подпишете. А сейчас прошу на процедурный стол. Для полного обследования организма. И без капризов: по распоряжению директора нашей школы, посещения медпункта ученицами строго обязательны!