Люська. часть 8: новое знакомство и ночь любви

В адмиральшах Люська проходила ровно 18 лет. В день ее рождения, когда у нее дома дым стоял коромыслом от шумного веселья гуляющих, с ее благоверным толстячком случился удар. Он вдруг побледнел, изогнулся и грохнулся на пол. Гости бросились к нему на помощь, но тщетно: адмирал тут же испустил дух. Видимо загубили его крепкие напитки, обжираловка, молодухи-любовницы, служебные неурядицы и изменчивая Люськина любовь. Хоронили его с адмиральскими почестями: гроб везли на бронетранспортере, оркестр оглашал окрестность траурной музыкой, матросы отсалютовали трехкратным залпом над его могилой, и осталась молодая вдова одной в пятикомнатной квартире с тридцати процентной адмиральской пенсией. Впрочем, ее вскоре попросили освободить эту служебную квартиру и переселили в двухкомнатную.Люська сильно переживала свое падение. Еще бы. Лишиться персональной машины, эротических услуг молодого щеголеватого адъютанта, большой адмиральской зарплаты, завтрака в постели и любовника к ужину было выше ее сил. Теперь она не могла командовать военторгом, как своей вотчиной, у нее сняли оперативный телефон, оставив только городской. И все эти тыловские «гниды», словно мстя ей, тут же забыли о своих обещаниях и стали плевать на ее просьбы. Но Люська не была бы Люськой, если бы так просто смирилась со своим новым положением. Она смотрела в трюмо и видела перед собой смазливую, голубоглазую блондинку с прелестными ямочками на слегка розовых щеках, пунцовыми, слегка приоткрытыми губками, жаждующих поцелуя. На глаза внезапно набежали слезы: «Некому теперь их целовать», — подумала она и тяжело вздохнула.

Отсчитав сорок дней усопшему супругу и помянув его с теми, кто еще отважился прийти, бывшая адмиральша, почистив «перышки», ринулась в один из вечеров в драматический театр. Она мудро рассудила: «На танцы сейчас бегает только молодежь, а солидные люди предпочитают театр». И она не ошиблась. Рядом с ней в кресле оказался крупный мужчина, лет сорока, в модном заграничном костюме.

— Нельзя ли посмотреть вашу программку? — Люська протянула точеную ручку с маленькими пальчиками, унизанными кольцами с бриллиантами.

— Пожалуйста, — мужчина тут же протянул ей листок, окинув женщину оценивающим взглядом. «А он даже очень ничего: прямой нос, упрямый, волевой рот, легкая седина на висках, глаза внимательные, но грустные», — подумала она.

Спектакль шел, зрители хлопали, но Люська все свое внимание сосредоточила на соседе: «Интересно. Кто он?» — думала она. Ее рука, словно невзначай, легла рядом с его рукой». И он свою не отодвинул. Это уже был знак. Он тоже косил взглядом на ее глубокое декольте в платье, где сверкал золотой кулон, слегка прикрывая начало глубокой канавки, убегающей в таинственный низ. Она уронила веер. Он тут же наклонился к ее ногам и, подавая его, слегка коснулся ее коленки

— Не стоит, — прошептал он, не убирая руки, которая ощущала тепло ее ноги.

В антракте они встали вместе, словно по команде.

— Разрешите пригласить вас в бар? — он слегка склонил голову, пронзив ее глаза пристальным взглядом.

— Разрешаю, — она сделала царственный жест, и оба рассмеялись.

В баре они сели за самый дальний столик под ветвями большой пальмы. Он заказал коньяк, шампанское, бутерброды с черной икрой, фрукты...

«А он щедрый парниша. Сразу видно, что не последний кусок доедает», — подумала она, слегка прикоснувшись губами к шампанскому. «Она блистательная женщина! И очень не проста», — подумал он, пододвигая к ней вазочку с конфетами и фруктами. Известно, что ничто так быстро не развязывает языки, как алкоголь, и ничто так близко их не сближает, как общее горе. Оказалось, что он недавно переведен с Севера, где схоронил жену, а сейчас назначен командующим эскадрой.

— Помните историю с подлодкой «Курск»? Там служил мой однофамилец, а ей сказали, что это я. Жена тут же умерла от инфаркта...

— Господи! Какое горе! — на ее глазах навернулись слезы. — Вы и теперь на подлодке?

— Нет. Теперь я в море посылаю других... Ну, а вы, почему одна?

— У меня тоже горе. Недавно мужа-адмирала похоронила.

— Не начальника ли тыла флота?

— Его, сердечного. На работе сгорел...

— О! О! О! Примите мои самые искренние соболезнования, Людмила Константиновна...

— А вы откуда знаете меня?

— Кто же не знал на флоте вашего мужа? А о вас вообще ходили легенды...

— Ах! Злые языки страшнее пистолета...

— Вы знаете. Что-то не заинтересовал меня этот спектакль. Не согласились бы вы отужинать у меня?...

— Как-то, так сразу? А удобно ли?

— А кого стесняться. Я живу один...

— Впрочем. Мне тоже торопиться некуда...

Он тут же вызвал свою служебную черную «Волгу», услужливо подсадил ее на заднее сидение.

— Куда едем, товарищ адмирал? — спросил водитель.

— Домой, Петя...

«Везет же мне на эту категорию военных. Не успела одного схоронить, как прилип другой», — подумала Люська, мило улыбнувшись новому знакомому. Николай Иванович, так звали нового знакомого, кому-то позвонил, чтобы приготовили ужин на две персоны. «Господи! Как это мне знакомо! Ну, ни какого разнообразия у господ адмиралов!» — подумала она и словно невзначай уронила руку на его горячую ладонь. Мужская ладонь тут же сжала ее, в полумраке салона его глаза многообещающе блеснули.

... У него в квартире было тихо и спокойно. Но гостья тут — же почувствовала отсутствие хозяйки, не видно было женской руки в наведении порядка. «Что взять с холостяка, который целыми днями пропадает на службе, — подумала она. ... Они пили ароматный кофе и смотрели по видику записи из его семейной жизни. Вот его жена, высокая брюнетка с короткой стрижкой и челкой, прикрывающей лоб. А вот чудная девчушка с белым бантом на голове.

— Дочь? — спросила Люська.

— Да. Ей уже восемнадцать Живет у моей матери в Москве.

— У меня тоже дочь. Ей тоже восемнадцать но она живет у моей мамы в Питере...

— Простите. Но сколько тогда вам лет? — он прошептал ей это в самое ухо.

— О! Мои года — мое богатство, — рассмеялась она.

— А все же?

— Я ровно на 18 лет моложе вас...

— А откуда вам известно, сколько мне?

— Я хорошая физиономистка. Читаю по лицу не только возраст...

— А что вы еще прочли на моем лице?

— Откровенно?

— Да.

— Но только без обид...

— Конечно.

— Вы хотите меня как женщину...

Он отвернулся, смутился, ссутулился.

— Вы угадали, Людмила Константиновна, но только хочу я вас как жену...

... Искушенная в сексе и любви оторви-голова Люська впервые попала в ситуацию порядочной женщины. Сейчас от нее ждали не вульгарного, грубого, животного секса, а женской нежности и тонких чувств. Она почувствовала себя не в своей тарелке и растерялась. «Самой раздеться перед ним или сам разденет?» — терялась она в догадках. Словно почувствовав ее замешательство, он внезапно предложил:

— Людмила Константиновна. Хвойная ванна ждет вас...

Люська подхватилась, вошла в ванную комнату, наполненную паром и запахом хвои. Она быстро разделась и юркнула в парившую ванну. Вытянулась, погрузив все тело, оставив на поверхности только голову. «Как, порой, человеку немного нужно для полного счастья», — думала она. Вот Шуре Балаганову всего несколько тысяч рублей, а мне — ванны с горячей хвойной водой. Докатилась! Приехали!». И тут она почувствовала, как смущение, вызванное тактом и скромностью нового знакомого, у нее постепенно проходит, и в ней снова просыпается свирепый и ненасытный половой хищник.

— Спинку потереть? — он стоял в дверях в одних плавках с широкой мочалкой в руке.

— Конечно. И не только ее......