Опущенный. часть 2

— Ну что, Макс, сбылась твоя голубая мечта? — смеясь и явно меня подкалывая, спросила Ольга на следующий день. — Жопа, небось, болит с непривычки после стольких хуёв?... Ух ты моя бедненькая лесбияночка, натерпелась... Заживём теперь — две подружки!

— Оленька, спасибо тебе за всё, — принялся я, с благодарностью, страстно целовать голое тело жены. Сам я всё ещё был в её просторном лифчике, в чулках и в ссохшихся от застывшей спермы трусиках.

— Что, и на женщин тянет, дорогая? — засмеялась довольная Ольга, перекатываясь по кровати и резвясь, как молодая, гладкая белая свинка. — Ну хорошо, так и быть, сегодня позволю... Лижи меня после чужих хуёв — тебе ведь нравится её облизывать?! — жена развалилась на спине, разбросала широко ножки выпятив большую, красную, мясистую пизду, не мытую с ночи.

Я утопил в её тёплой вязкой мякоти губы и нос, с упоением вдыхая умопомрачительный запах потёкшей человеческой самки. Глубинная слизь её пизды обволокла мой шаловливый язычок, проделывавший чёрт знаешь что с её отверстием и мокрыми малыми губами, раскрытыми, как маленькая, мягкая розочка. Ольга буквально взвыла от удовольствия, стала методически сжимать и разжимать полные ляжки, больно сдавливая мою шею. Я бешено лизал и лизал её, как собака, — изо рта у меня потоком текла слюна, смешиваясь с её вагинальной смазкой. Хуй встал так, что выскользнул из-под плотной корки залитого сегодня ночью спермой малюсенького треугольничка девчоночьих стрингов. Волна сладкого кайфа ударила мне в голову — я блаженствовал, надрачивая писюн! Кончать мы стали с женой почти одновременно: Ольга в упоительном экстазе ножницами сомкнула ноги у меня на шее, с воплем выгнулась дугой, сделав высокий мостик. Забилась на скомканных простынях, как рыба на льду. Изо рта у неё вырывались сдавленные, эротические хрипы. Пальцами она впилась в свои груди, сжав их так сильно, что остались отчётливые красные пятна. В это время я продолжал жадно елозить языком и губами по её текущему скользкому влагалищу, поливая спермой постель под своими коленями...

После памятной ночи Ольга совсем перестала мне давать, вероятно, брезгуя. Относилась ко мне заносчиво и пренебрежительно. Всё чаще обзывала матом и всякими уголовными словечками, нахватавшись, видимо, от любовников, а иногда, разозлившись за что-то, даже больно шлёпала ладошкой по лицу. Я всё стоически терпел, сознавая свою неполноценность, как мужчина и муж, вернее, после всего случившегося в ту ночь, — я вообще перестал считать себя мужчиной. Понимал, что я теперь опущенный по всем понятиям гомик и обратного пути мне уже нет.

Повинуясь пожеланиям крутых кавказцев, Ольга выложила все фотки, заснятые в ту ночь, в соцсетях — на своей и на моей страничках. Я был там зарегистрирован под своими настоящими именем и фамилией — Максим Самойлов. Ольга — тоже была под своей фамилией, такой же, как у меня

В Инете было полно моих друзей и знакомых — москвичей. И фотки, выложенные Ольгой, произвели эффект разорвавшейся бомбы! Все узнали, что я стал педерастом, сосал хуи у кавказцев, и они надо мной издевались по чёрному. Всё это было запечатлено Ольгой в ту ночь. Многие друзья перестали мне звонить и порвали всякие отношения. Некоторые наоборот назойливо трезвонили чуть ли не каждый день и называли «грязным опущенным пидором», «хуесосом», и «очколизом». Чтобы избавиться от этого навязчивого телефонного преследования и травли мне пришлось поменять симку. В соцсетях тоже комменты были соответствующие... Только один молодой парнишка, тоже москвич, живший неподалёку от нашего района Отрадное, в Свиблово, который был у меня в друзьях на «Facebook», неожиданно поддержал меня. Поставил высокую оценку за фотку, на которой меня жёстко трахал в задницу бородатый «абрек» Гилани, написал, что сам хочет быть геем и мечтает точно так же прикольно проводить время с мужчинами. Звали его Серёжа.

Я сразу же заинтересовался этим парнем, даже написал сообщение, что хотел бы встретиться с ним как-нибудь... Если он конечно пожелает. Он спросил, где я живу? Я написал, что недалеко от Свиблово, на улице Хачатуряна. Только нужно предварительно договориться, чтобы мне было удобно — и дома никого не было. Я не хотел, чтобы Ольга знала о нашей встрече. Но у неё были записаны все мои логины и пароли в соцсетях, и она постоянно контролировала все мои контакты с друзьями и другими пользователями. Наткнувшись на нашу переписку с Серёжей, она закатила бурную сцену ревности:

— Пидорас! Познакомился со смазливым мальчиком и хотел скрыть от меня?!

— Что ты, Ольга! У меня от тебя нет никаких секретов, — испугался я, как бы она не принялась меня хлестать ладонью по щекам. О том, что у неё крутой нрав, я убедился в ту памятную ночь оргии с её дружками, «отмороженными» кавказцами, когда она исполосовала мне металлической линейкой всю попу. Так, что я после этого дня три не мог сидеть.

— Пригласишь к нам Серёжу в это же воскресенье! — ультимативно заявила Ольга. — Или я опять приведу Гилани с его ребятами, и они вывернут наизнанку твою вонючую жопу и наспускают в рот столько спермы, что ты захлебнёшься, грязный урод!

— Я понял, понял, Оленька! Всё сделаю, как ты скажешь, — торопливо заверил я жену, нагнулся, стал на четвереньки и принялся жадно скользить языком по маленьким пальчикам её ножек. Ноготки на пальцах были покрыты перламутровым лаком, и я их старательно вылизал, чтобы блестели, как только что покрашенные. Ольге понравилось, и она довольно хихикнула:

— Продолжай, пиздолиз, я на тебя не сержусь.

— Ольга, а если в воскресенье мама никуда не уйдёт, а останется дома? — оторвавшись от её очаровательных ножек, с тревогой спросил я.

— Тогда я тебя безжалостно накажу, «давалка»! — засмеялась, довольная придуманным шутливым прозвищем, жена и слегка ударила меня босой ножкой в губы.

Я взвыл от рабского подобострастия, возбудился от мазохистского унижения перед бабой, — собственной властной и своенравной женой, схватил двумя руками её миниатюрную ножку и засунул себе в рот.

— Вау! Ты настоящий конченый пидор, — вскрикнула от восторга Ольга, позволяя мне сосать свою ножку. — Да! Я придумала, мой дорогой опущенный петушок: если мама останется дома, то мы втроём, вместе с твоим Серёжей поедем на дачу и там я тебя строго накажу, понял, урод?

— Как накажешь? — вытащив на секунду изо рта её мокрую от моей слюны ножку, с нескрываемым восторгом спросил я.

— Привяжу в саду за руки к дереву, подтяну верёвку повыше и засеку хворостиной до потери сознания. Чтобы орал на весь дачный посёлок, а в конце уписался, как тогда, на подоконнике в зале, и даже укакался. Хочешь, хуесос?

— Очень хочу, Оленька, — аж задрожал я от страшного возбуждения. Писюн мой сейчас же вскочил в штанах, выдавив впереди, на брюках большой бугор. Я снова обхватил «рабочими» губами её ножку, блестящую от моей слюны, и стал неистово сосать, как будто это был мужской вставший хуй.

— Жесть, это прикольно, Макс! Будешь теперь всё время облизывать не только мою киску, но и немытые ножки, — хихикнула кайфующая от моего умелого, мягкого язычка Ольга. — Будешь это делать перед сном, чтобы я их не мыла специально... А когда в уборной на даче не будет туалетной бумаги, я буду звать тебя и ты меня подотрёшь своим языком! Сделаешь, милый?

— О, да, любимая! — аж застонал я от страшного удовольствия, которое испытывал от подобных эротических фантазий. У меня буквально кружилась от всего этого голова, и хотелось слушать и слушать бесконечно всякие пикантные, пошлые штучки, которые будет проделывать со мной Ольга. А в это время молоденький виртуальный гей Серёжа будет меня ебать в расширенную толстыми кавказскими хуями попку, и сжимать пальцами мои «девчоночьи», малюсенькие — нулевого размера — груди! О, как бы я хотел, чтобы они были, как у жены, — второго размера! А лучше всего — третьего или четвёртого. И мужчины на улице видели бы в «декольте» расстёгнутой рубашки мой пышный, «запретный» ...