Пучай-река да калинов мост. глава 11: и снова в тридесятое государство

— Ром! — я лежал в кровати, Наташка сидела рядом — Тебе придётся ехать одному.

...

Когда мы въехали и ворота за нами закрыли, Наташка, отправив Ромок в баньку, спросила — Что сказал Филин?

— Отправил к Велесу — коротко ответил я.

— И всё?

— И всё!

— А как к нему попасть, не сказал?

Я увидел, как наполнились слезами глаза Миранды, как застыла Алёнушка и, тяжело вздохнув, отвернулся Черномор.

— Через Карлу

На меня навалилась апатия и безразличие ко всему. Увидев, что Ромки вышли из баньки я молча пошёл к ней.

Наташка хотела со мной, но я закрыл дверь перед её носом.

Помывшись и напарившись, вышел и долго стоял, всматриваясь в ночное небо. Когда жёлтый глаз луны выглянул из-за горизонта и потянуло ночной прохладой, пошёл во дворец.

Женщины сидели на кровати.

Я пододвинул столик, развернул скатёрку и заказал лёгкий ужин: кефир и белый хлеб.

Поели в молчании.

Наташка выпроводила Алёнушку и Миранду, и мы остались вдвоём.

...

Меня это нисколько не удивило.

— Ну что ты молчишь?

— Спать хочу — и я отвернулся от неё.

Наташка, молча, улеглась рядом и обняла меня.

Так мы и заснули.

Под утро настроение улучшилось, и я стал тискать и щупать Наташку, тычась в неё возбудившимся членом. Наташка повернулась жопой, задрав её к моему лицу, и я целовал ягодицы и вылизывал анус, а когда мой язык скользнул по промежности, она дёрнулась и, перевернувшись на спину, раздвинула ноги. Я впился в разбухшие срамные губы, проталкивая язык во влагалище, а она вдавливала меня, сжимая голову ногами. Я лизал и сосал клитор, пуская слюни, мои руки мяли её груди, пальцы впивались в соски, Наташка тяжело задышала и потянула меня, выгибаясь и принимая член, и когда он погрузился в горячее и пропотевшее влагалище, опустилась с протяжным стоном, и я двигался, совершая фрикции, всматриваясь в её закрытые глаза и, когда она приоткрыла их, впился в её сочные, алые губы, и она ответила мне жарким поцелуем взасос, просовывая язык в мой рот и наши губы слились, как и наши тела и поцелуй длился до тех пор, пока я не извергнулся спермой!

Она сжимала меня, покрывая поцелуями, а я гладил её волосы и сдвигал завиток, упрямо закрывавший её ушко. Страсть схлынула и мы, отделившись друг от друга, лежали рядом.

В дверь опочивальни постучали!

Наташка встала — Ты отдохни, Ром.

Она оделась и вышла в коридор, закрыв дверь на ключ.

Я усмехнулся — «Наташка заботилась о моём целомудрии женатого мужчины» — закрыл глаза и не заметил, как уснул.

...

Иванушка уже третью ночь сидел в засаде, в кустах

В первую ночь Иванушка пялился, как они садятся и справляют нужду, во вторую смотрел уже вполглаза, а в третью просто лежал на траве.

— Я быстро!

Иванушка встрепенулся — это была его белобрысая.

Она шла к кустам.

Русалка присела и Иванушка приготовился.

Ему повезло дважды: блондинка села срать и громко, при этом, пердела!

Он неслышно подкрался, что было совсем нетрудно, с учётом сказанного выше и, зажимая ей рот, обхватил поперёк и поволок в чащу. Свалившись вместе с нею в траву и, продолжая зажимать рот, придавил собою.

— Аналина! Аналина! — это подружки, возвращались, не дождавшись девушки.

Дойдя до кустов и, увидев свежую кучку говна, но не найдя Аналины, они насторожились.

Иванушке повезло в третий раз: он негромко, но очень похоже, зарычал по медвежьи и русалки, с визгами, убежали прочь.

Иванушка глубоко вздохнул, рывком перевернул русалку и убрал руку от её рта.

— Ты?! — Аналина смотрела на него широко распахнутыми глазами.

Иванушка удивился ещё больше, чем она — Ты, меня знаешь? Откуда?

Русалка хмыкнула — Да Хозяин все уши про тебя прожурчал — и она залепила ему звонкую пощёчину!

Иванушка тёр щёку, пялясь во все глаза на девушку.

— Ну, и чё пялишься? Веди домой! Или прям здесь трахать будешь? Или потрахаешь, да отпустишь?

Иванушка, не отъебавший ни одну женщину, захотел «прям здесь» и повалил русалку на траву.

— Постой — упёрлась она ему в грудь — анал хочешь?

Иванушка, Камасутру не читавший и, от неожиданного успеха мероприятия, и на радостях, забыл о чём говорил ему Водяной в шалаше у Филина, и с удивлением пялился на Аналину.

— В жопу хочешь?!

Тут Иванушка вспомнил — Ты же срать ею ходишь?

— Аааа! — оскалилась русалка — Дай-ка!

Она схватила руку Иванушки и, чуть повернувшись, прижала его средний палец к анусу, а потом медленно вдавила в жопу! Вытащила и отпустила руку — Ну?

Иванушка поднял палец — он был чистый.

— Да ты понюхай?

Иванушка поднёс палец к носу и нюхнул: пахло водорослями, чистой водой и немного болотом! Он улыбнулся.

— Ну?!

— Что?

— В жопу?

— Ага! — и, повалив русалку на траву, перевернул её на живот...

— Да подожди ты! Надо вот так! — и Аналина встала раком!

У Иванушка уже стоял, хоть он ещё ни разу на бабе и не был, и задрав исподку, и спустив портки, пристроился к жопе русалки и ткнулся залупой в анус.

— Оооох! — выдохнула девушка, тоже ещё ни разу не имевшая анального секса.

Они сопели и кряхтели, Иванушка неумело и грубовато просовывал толстый, как сук, член в жопу Аналине и кончил, едва залупа преодолела сопротивление анального кольца!

Естестно, русалка, никакого удовольствия от новой формы секса, так её манившего, не получила! Всё произошло слишком быстро и неумело, со стороны неопытного в сексе Иванушки.

Но!

Но неопытность то, как раз и заводила! И русалка, вставая и подтирая травой, сочащуюся по ляжкам сперму, спросила — Ну, чё? Завтра в это же время на этом же месте?

Иванушка, весь погружённый в ощущения от первого в его жизни секса, угукнул и Аналина, чмокнув его в щёку, ушла, напевая — Ты скажи, чё те надо, скажии чё надо, може дам, може дам, чё ты хошь!

...

Наташка вернулась.

Принц спал.

Надо было его будить, но Наташка медлила и, осторожно присев на край кровати, всматривалась в спящего.

На этот раз он уходил один, впрочем, как и в первый. И тогда она и предположить не могла, что тоже будет втянута в игру. Возможно ли повторение? Возможно ли, что в Тридесятое Царство они попадут оба?

«Нет!» — Наташка такой возможности не допускала, хотя и не была до конца уверена в том, что это абсолютно исключено.

Наташка вздохнула — Роом! — и тронула принца за плечо.

В перемётной сумке, притороченной к седлу, огниво и скатерть-самобранка. Я в седле, в шортах и тельняшке, босиком. Под седлом Серко, старый и надёжный друг!

Ворота распахнуты и крутятся от нетерпения кони под Ромками, они проводят меня до камня.

Провожатых больше: стоят рядом сёстры богатырши, Настасья и Василиса, Черномор, Алёнушка, дядя Лёша, Миранда и Наташка.

Наташка уже попрощалась со мной во дворце и сейчас подходит Миранда, смотрит в мои глаза и что-то говорит одними губами. Смотреть в её глаза, полные тоски, невозможно и я, тронув повод, разворачиваю Серко.

— Всё! — делаю отмашку рукой, мы выезжаем за ворота, и я пускаю Серко рысью.

Сегодня день пасмурный и низко нависшие тучи скрывают солнце. Дует сильный восточный ветер, размётывая пыль из-под копыт наших лошадей.

Я скачу не оборачиваясь, чтобы Ромки не увидели слёзы на моих щеках.

Камень показался ещё больше и ещё чернее. Надписи были перепутаны, впрочем, это не имело значения.

Я обнял Ромок — Берегите матерей и ждите меня!

Мальчишки были серьёзны, и я долго чувствовал, как их взгляды, тянулись за мной, словно нити.

В Тридесятое Государство, день первый в пути...