Развратная больница. часть 2

Spесiаlly fоr: Евгений3, ОguHоkuu_LLlym, Briаn, 4еlоvе4inkа, О_о, Санчес, Крапива, еtc.

— Ой, еб... Марина! Ты... Давно здесь? — Я так растерялся, что не знал что говорить.

— Достаточно для того, чтобы видеть, что ты тут вытворял, козел! — она швырнула продукты на кровать, и нервно заходила по палате.

— Марина, я...

— Заткнись! — крикнула жена.

Марина сжала кулачки так, что костяшки ее пальцев побелели. Она с презрением смотрела на меня: в ее глазах стояла ненависть. «Вечно ты все портишь», подумал я, «еще минуту назад все было так хорошо». Я попытался запахнуться поплотнее тем лоскутом, который в этой больнице именовался халатом, и, по большей части, мне это удалось. Спереди сразу проступило влажное пятно, и я торопливо сел на кровать, положив ногу на ногу.

— Марина, — начал я искать пути к реабилитации, — мы взрослые люди, и не стоит, я полагаю...

— Ты полагаешь?!? — Марина была готова взорваться. — Ты считаешь, что можешь что-то сейчас полагать?!? Ты уже положил сегодня достаточно: и на меня, и на наш брак, и на эту шлюху малолетнюю...

— Она не малолетняя... То есть, я хотел сказать... Она не шлюха, — я с трудом балансировал на грани нормальности: мозги плавились, в поисках оптимального выхода из этой тупой ситуации.

— Давай-давай, защищай ее! Тебе, небось, еще так не отсасывали стручок твой старый, чтоб он отсох?!?... И что, пока тебя пальцем в жопу не трахнут, ты уже и кончить не можешь?!?

«Ну вот, Остапа понесло», устало подумал я, «Пусть выговорится — может, полегчает... И ничего он не стручок... Тем более — старый... На свою лохань посмотри...».

— Ну, чего замолчал?!? Нечем крыть?

— Марина... Я полаг... Я предлагаю забыть этот маленький инцидент... Не разрушать же наши отношения из-за... Пустяка. Вот, Клинтон, например...

— Пустяка?!?... Клинтона он вспомнил! Ты — не Президент США, а она — не Моника!... Пустяк, говоришь? Это твой хер — пустяк!

Марина продолжала мерить шагами пространство палаты, и напомнила мне рысь в клетке. Только кисточек не хватало на ушах. Вдруг она остановилась перед капельницами, рядком висящими на подставках, стоящих в углу комнаты.

— Ты, прав, Игорь, эта соска, конечно, не стоит всех лет брака, которые мы провели с тобой вместе, — Марина внимательно разглядывала устройство введения жидкостей внутривенно.

У меня отлегло от сердца. «Значит, есть шанс помириться», обрадовался я, «Сейчас узнаем, на каких условиях возможно подписание мирного договора

— Я готова забыть это постыдное зрелище, которое мне довелось увидеть — и как я только не ослепла на месте?!? Игорь, ведь ты, практически на моих глазах, разбазаривал семейное достояние самым пошлым и вульгарным способом — тебе не стыдно?!?

Ответ, конечно, был очевиден, но я внутренне насторожился: слишком много патетики было в ее словах — я боялся, что круизом тут дело не ограничится. «Тебя взяли за яйца, признай это», сказа какой-то гавнюк в моей голове, «главное, чтобы тебе их оставили. Все остальное — третично, как сифилис».

— Мне стыдно, дорогая, — сказал я, неприметно тужась, чтобы выдавить скупую мужскую слезу. Тут, главное, не переборщить с напряжением организма, а то — выскочит нежданчик (не ровен час) — а тут он будет совершенно не уместен.

— Я смогу простить... Нет, простить я, конечно, не смогу ни при каких обстоятельствах!... Но забыть... Постараюсь, — сказала жена.

Марина подошла к кровати, и стала нервно теребить сетку с апельсинами. Она порвалась, и цитрусы рассыпались по постели. Я, на всякий случай, отошел к окну. Жена повернулась ко мне, и посмотрела в глаза:

— Я сделаю то же самое, Игорь, — наконец, выдала она.

— Ты хочешь... Тоже... Гхм... Отсосать мне?!? — уточнил я.

Апельсин просвистел в воздухе, но я был готов к чему-то подобному: я увернулся, и плод врезался в окно. Стекло громко задрожало, но выдержало, и не разбилось.

— Кретин! — Марина опять стала задыхаться, — Счас! Ага! Бегу и падаю, волосы назад!... Нет!... Я тоже трахнусь с кем-нибудь... На твоих глазах!... Клин клином! Око за око!

«Ну, еще что-нибудь вспомни из фольклора», устало подумал я. Такой вариант развития событий я даже мысленно не хотел обсуждать. Дверь в палату распахнулась, и в нее вбежал парень в халате — наверное, санитар.

— У Вас все в порядке? Был шум какой-то... Или удар.

— Да, все в порядке, — сказал я, — это моя жена... Сегодня в ударе.

— Вот!... Вы, как раз, кстати! — жена встала в позу кастрюли, и оценивающе смерила взглядом санитара с головы до ног. — Мне нужна... Ваша помощь!

— Марина, — начал, было, я, но меня никто не слушал.

— Во-первых, свяжите этого человека, — и она, указующим перстом, ткнула в моем направлении.

— Связать?!? — изумился парень, и ошалело переводил взгляд то на меня, то на мою половину. — Зачем?!? И, простите, чем?

— Так надо! Чтобы не мешал! — безапелляционно заявила моя жена, не удосужившись даже посмотреть в мою сторону, — свяжите вот... Этими прозрачными трубками от капельниц!

— Марина, — опять начал я. С тем же результатом.

— Считайте это психологической терапией для него, — сказала жена, и неопределенно ткнула пальцем в мою сторону, — и для меня тоже! Вы же врач? И должны помогать, ведь так? Как там у вас... Заповедь эта, врачебная...

— Не навреди, — автоматически ответил санитар.

— И не пожелай жены ближнего своего, — добавил я.

— Вот-вот! Не навредите... Мне! Вяжите его!

— Марина, — в третий раз начал я, и, хоть меня услышали, сказать мне все равно не дали.

— Что, Марина?!? Что Марина?!? Я тридцать лет уже Марина!

«Вообще-то тридцать два, но кто тебе считает», мелькнула мысль.

— Игорь, у тебя единственный шанс — согласиться, — продолжала моя секс-террористка, — может быть тогда я буду спокойнее переживать твой блуд... И то, не факт!

«Блуд... слово-то, какое... из жопы она его вытащила, что ли», меня раздражала вся эта ситуация, но я не знал, как мне достойно вылезти из всего этого. Не хотелось всех этих конфликтов, разборок... «Еще, чего доброго, придется холодильник пилить... Блин! И коттедж в Болгарии на нее записан!... Ну, не дай Бог...»

Санитар вдруг пошел к капельницам в углу, и стал молча снимать с них трубки.

«Э-э-э! У них тут, заговор, что ли?», я повернулся к жене, пытаясь образумить свою благоверную.

— Марина, — быстро заговорил я, боясь, что меня опять перебьют, — давай оставим все это до дома! Зачем еще посторонних посвящать в... Это во все.

— А как же это решить без посторонних? Как раз, посторонние нам и нужны!

— Мне не нужны...

— А мне нужны! Я хочу, чтобы ты видел, и испытал то же самое, что и я! Тогда мы будем, квиты. Это, по крайней мере, справедливо!

— У тебя странное понятие о справедливости, не унимался я. — Когда мне аппендицит удалили, ты же не...

Марина коротко взглянула на меня, и я заткнулся. Ко мне подошел санитар, и, стараясь не смотреть в глаза, взял мою руку, и стал привязывать к спинке кровати. Я вырвал руку.

— Марина, это же... Просто смешно! Что это еще за БДСМ?

— А мне не смешно. И это — не игра...

— Тебе не кажется, что ты прочитала книгу «50 оттенков серого» вверх ногами?

— Я вообще не читала ее... Так надо... Просто, чтобы ты мешал довести до конца задуманное, — сказала Марина и кивнула санитару, чтобы он продолжал.

«Что за блядство!», думал я, пока санитар привязывал мои руки и ноги к кровати, «распяли, как на кресте... Хорошо хоть, не прибили». Санитар деловито проверил все узлы, и пошел к двери, с чувством выполненного ...