Сказ об Антошке, славном гусаре и Аполлоне не Бельведерском

Антошка был хороший малый, Служил исправно господам, Румянец на мордашке алый, Глаза подобны небесам.

И телом крепок, статен, лОвок, Все девки просто без ума, Ему же женских тех уловок Не нужно было задарма.

Казалось странным - дал бы волю! Уже в летах, и борода Румяны щёки красит смолью, На девок лезть давно пора.

К тому же мужики все в бане Смотрели на него не раз. "С таким добром, - они шептали, - Жаниться прямо в самый раз".

"Добро", сказать, у Тоши, право, На зависть уродилось там, И вот несётся о нём слава По всем окрестным деревням.

Тихонько девки в перелесок Порой вечернею идут - А может, Тошу среди веток Они нечаянно найдут.

А где ж герой наш? В стоге сена Укрылся, спрятался от них. Вот мимо Фрося, Марья, Лена Прошли, и вечер снова тих.

"Ну, никого", - вздохнул и вынул То, что на зависть мужикам, Стянул штаны, рубаху скинул И отдалсЯ своим мечтам.

Какая дурь, читатель скажет, Повсюду бабы, пруд пруди, Любая ж, только свистни, ляжет, А он дрочить, того гляди!

Да, странно, ничего не скажешь, Ему бы отдались везде, И не наставишь, не подскажешь, Что удовольствие в пизде.

А ларчик просто открывался. В начале лета случай был: Антоша в барской задержался, Он там полы, нагнувшись, мыл.

А в это время юный барин - Гусар, красавец удалой - У папеньки гостил, и Гарин, Его товарищ молодой.

С утра господ не добудиться - Всю ночь то в карты, то в бильярд, Рекой "Бургундское" струится, Потом до ужина храпят.

Ах, юность, ты пора услады, Утех приятных и шальных, Нет ни запрета, ни преграды Забавам юношей младых.

А господам вообще нет дела - Готово всё: пируй, кути. Ах, молодость, ты вся сгорела, Как ту фортуну не крути!

Героям нашим двадцать только, Всё впереди: успех, любовь, Надежд и ожиданий столько, Что горячится в жилах кровь.

К тому ж, красавцы оба были. Один брюнет, чернявый ус (С Кавказа предки наделили). Ну а другой - поклонник Муз,

Что Аполлон, но только русский, Высокий, стройный, томный взгляд, Костюм, по моде сшитый, узкий... Ну, одним словом, просто клад.

Итак, Антоша убирался В гостиной вечером, когда Из комнаты одной раздался Неясный шум и чехарда.

"Опять, наверное, наш барин Кутит, балуется да пьёт". Но что-то наш кудрявый парень Почувствовал. И вот идёт

К дверям на цыпочках, и, глазом К замочной скважине припав, Что ж видит он? Мохнатым "тазом" Гусар стоит, к себе прижав

Товарища, целует в губы, Ласкает нёбо языком, И видно, что друг другу любы Те ласки. И волненья шторм

Антошу захватил мгновенно, Уж потемнело всё в глазах. Он видит: Гарин откровенно Целует волосатый пах.

И что же видит он? О Боже! Из этой чёрной волосни Торчит с большой дубиной схожий Гусара хуй

Тут Гарин открывает рот, И слышится бурлящий клёкот Из горла, что гусар ебёт.

Как поршень, ходит член: то выйдет, То спрячется и вновь войдёт; Наш Гарин ничего не видит, Он только лижет и сосёт.

Но вот головка показалась Малиновая, как свекла. Ещё лишь чуточку осталось, И в горло прыснет малафья.

Дрожит весь ствол, набухли вены, Теперь им хоть дрова руби. Секунда... И потоки спермы Засеребрились на груди.

Гусар кричит, гусар наш стонет! Взял Гарин в руку мощный уд, Он в сперме весь сейчас утонет, Но руки сильные берут

Его и кверху поднимают, И видит Тоша: между ног Детали чудные свисают, Он раньше видеть их не мог.

Вот-вот и он струю испустит - Теперь гусар уже сосёт, Нет, он без спермы не отпустит Сей дивный рог, что рот ебёт.

О, сколько нежности и страсти В глазах гусара! Он глядит На Аполлона - экой власти Над ним достиг сей сибарит!

О, он его одарит щедро, Сомнений в этом никаких. Напрягся хуй, раскрылись недра, И выстрелил в тот самый миг,

Посеребрил усы гусара, Прижал его лицо к себе. "Такого сладостного жара Я не испытывал нигде", -

То были уж слова Антоши. Он всё ещё в дыру смотрел И не заметил, как на броши Он поскользнулся. Дверь с петель

Слетела... То-то было чудно: Два обнажённых мужика (Во всё это поверить трудно) Увидели вдруг дурака!

В дверях крестьянин наш валялся, Он ничего понять не мог, А наш дуэт уж наслаждался Тем, что увидел промеж ног.

Антоша ведь ещё за дверью Стянуть успел свои порты, "Добро" ж его, что, по поверью, Не знало равных на версты,

Теперь стояло жирным колом. О, это был чудесный член, Покрытый выпуклым узором Из толстых и упругих вен!

Со спущенными вниз штанами Антоша на полу сидит И виноватыми глазами На двух любовников глядит:

"О, Ваша Светлость, извините, Я там полы в гостиной мыл, Прошу, отцу не говорите, Всё, что хотите", - и завыл.

Сам хлюпает, а хуй трясётся, Ему ж своя хуйнАя жись, Вот-вот и он с петель сорвётся, И устремится сперма ввысь.

А у гусара и у друга Мошонки уж давно зудят, И, как солдаты среди луга, Два члена на посту стоят.

"Эй, подымись, - промолвил барин, - Да сбрось вконец свои штаны. Небось, дрочил у двери, парень? Смотрел, как любятся паны?

Иди сюда. Давно ли в бане Ты мылся? Говоришь, вчерась? Ну что же, дорогой мой пане, Затея наша удалась.

Возьми их в рот, два наших члена". Наш Тоша засосал слегка, И спермы сливочная пена Его коснулась языка.

Он взмыл на самый верх блаженства. О, кто когда подумать мог, Что эти мегасовершенства Ему подарят, что меж ног

У них свисало и горело! Как он хотел, чтобы они Его пленительное тело Прожгли насквозь огнём любви.

Настал твой час, взыграй, натура! Поставлен раком наш герой, Ебут его друзья в два тура, Как и меня ебли порой.

От резкой боли Тоша вскрикнул, Но тотчас застонал, обмяк, Он без труда в процесс тот вникнул И понял: было то пустяк.

Он чуял, как горячей плотью Его наполнили всего, Он так хотел, чтоб этой ночью Не изменилось б ничего:

Качались яйца, анус хлюпал, Гусар мохнатой жопой трёс, Залупой Гарин горло щупал, И волосня вползала в нос.

Да, он дышал их спелой спермой, Что вытекла из них вперёд, Теперь он сучкой был примерной И знал: ни капли не прольёт.

Стенанья стали чаще, гуще, Гусар вдруг страстно замычал И разрядился в чёрной гуще, И анус Тоши застонал.

Текло горячее по телу, Любви волшебный дивный сок, И в тот же миг ему влетела Другая порция в висок.

Два члена, два прекрасных члена Его наполнили собой, Из сладкого такого плена Не вырваться ему... Постой,

Что там такое происходит? Не может быть! Как то понять? Дворянство к мужику нисходит И начинает хуй сосать.

Он стонет, охает и гнётся, Стоит, как кол, его снаряд, Им лишь головка в рот даётся - Большой уж слишком, говорят.

"Соси же, барин, как приятно! Ой, щас я кончу, как же быть?" Но нашим профи всё понятно, Как малафью его добыть.

Они встают над ним, два крана Открыты - плещет из ручья Горячая моча; как странно - Он пьет её, как пил и я.

Стекают горные потоки По волосатой той груди И водворяются в истоки Другой любовной малафьи.

Снаряд палит в лицо, на ноги И покрывает всё, как мох... Одни остались только слоги, Чтоб всё то выразить я смог.

С тех пор Антоша понял ясно: Передней дырке он не друг! И пусть красавицы напрасно Не щурят глазки - бабий дух

Его орудье не подымет; Но если кто внезапно сымет Из мужиков штаны, тогда Встаёт дубиною елда.

Антоша осознал: в деревне Он пропадёт. Покинул дом. Теперь на Пятницкой в харчевне Прислуживает за столом.

А к вечеру идёт к гусарам, Чтоб там, в дыму от сигарет, Их членам, и большим, и малым, Дарить минет.

Эпилог

Мораль проста: кто не сосал, Понять не сможет, гей ли он. На этом сказ я исчерпал, Жду ваших лайков миллион!