...надцатый день рождения

День рождения в жизни женщины — это миллениум. И с каждым унесенным годом, он тускнеет, стареет и превращается в труху.

Накануне мне приснился он. Видела его так явственно: чувственные губы, яркая синева глаз, окаймленная черными штрихами ресниц, красивый римский нос и золото волос, раскиданных небрежно. Трогала кончиками пальцев лицо, и нежность сжималась внизу живота. Проснулась мокрой, и вопрос, где я буду отмечать день рождения, отпал сам собой.

В городе есть кафе, определенной категории, где ведутся светские беседы, заключаются договора, решаются споры. Вроде тихое и незаметное место, но шикарные иномарки по периметру окружают вход. Частый гость он там.

Обуреваемая зверским вожделением, преодолеть страсть не в силах, хотела его до дрожи и полного забвения приличий. Он прочно засел в моем сознании. Но где-то внутри меня сидела маленькая гадкая девочка. Контролировала и запрещала касаться заветных цифр на телефоне, как-то дать о себе знать и вылить всю тоску залпом, только услышав его голос в эфире.

Я сидела в окружении трех подруг и принимала поздравления в свою честь. Большие мониторы в зале показывали последние шедевры конструктивизма и эпатажа в моде, из колонок, неизвестно где расположенных, лились последние хиты Европы+. Пятница-разратница. Все были усталыми, выпившими и вальяжными. После нескольких выпитых бокалов вина, оживление выплеснулось из каждого столика в зал. Смех стал оживленнее, разговоры громче. По сути, никому не было ни до кого дела.

Я была одета во все черное — просто, изысканно и дорого. Цветовое однообразие моего туалета нарушалось только крохотными искрами другого цвета — браслета, часами и длинной цепочкой с крестом-кулоном. Уже не первой молодости, но все еще красивая, благодаря тому блеску, что придает телу женщины сочная зрелость. Жгучий интерес к жизни плескался в зеленых глазах, испещренных черными крапинками. В отношении себя я не лишена лести и самоиронии. Подружки мои хороши — красивые, породистые сучки. Стопка водки, сдобренная «селедками» под натуральными шубами, это ли не полет? И весь этот драйв в городе, который я люблю.

— Дорогая подружка! — Светка подняла бокал с вином, стукнув звучно кольцами о стекло. — Я хотела бы тебя поздравить с твоей третьей молодостью и прочесть стих в твою честь!

— Да, у тебя стихи рифмуются только в важные периоды жизни! Будь то развод, днюхи, или очередная дикая ебля, — ответила ей Маринка.

— Просимо!!!

Светка поправила челку, устремила взгляд вдаль, будто вспоминая рифмы, и начала:

— С днем рождения, Наташа!! Кукла ты и радость наша.

Хороша ты и стройна, и дородна и полна,

Ты по улице идешь, глаз с тебя не отведешь,

А на станции метро «ногу» мужику свело.

Познакомились с тобой в Вене (Австрии) зимой..

Но закончила она словами:

— Пожелаю я тебе, будь веселой ты везде,

Будь красивой, озорной, бодрой, вечно молодой!

Бурные аплодисменты сорвала Светка. Я прослезилась. Ведь всегда чувствуешь себя неудобно, когда о тебе говорят хорошее — длинно и красиво. Мы чокнулись и выпили.

В общем, вечер протекал в благости и веселье. Только одна мысль омрачала сей праздник жизни; — увижу его сегодня? Она возвращалась постоянно, как десять заповедей в душу верующего, а по мере выпиваемых коктейлей, приобрела маниакальную значимость. Благо, никто не замечал переменчивости моего настроения. Как в песне у Высоцкого:

Он, то плакал, то смеялся, то щетинился, как еж,

Он над нами издевался, ну сумасшедший, что возьмешь.

Явления парикмахера официантам было молниеносным. Не успела оценить сей момент. В духе демонико-нуар. «Зал был ярко освещен, и тут она увидела его. «Боже мой!» — подумала она. А потом: «Ладно, выпивка у меня есть, отдохну перед обратной дорогой».

Он был с двумя друзьями и тремя девушками. Они пританцовывали вокруг мужчин, стуча острыми каблучками и молодостью, звеня бубенцами смеха, заглушая собою музыку, женщин, подобострастных официантов и даже барную стойку с горячительными напитками. Трое взрослых, воспитанных мужчин, спортивные, очень культурные, да и все у них в порядке; — хорошая высокооплачиваемая работа, бывшие жены, свои квартиры, но нет самой малости: любимых женщин рядом, водки и вина. Поэтому, пользуясь спортивной подготовкой, врожденной наглостью и вежливостью, все имели. Причем в любое время.

— Эдем... Недоступен. Воспользуйся запасным маршрутом, — слова повторялись в моей голове, как заезженная пластинка в старом патефоне.

Светом первого дня все замерло. Я смотрела на его губы, и только они существовали для меня. Четко ловила в кажущейся пустоте каждое слово, произнесенное им, как будто всю жизнь была немой и могла читать по губам. Явственно почувствовала его запах, который пролетел через весь зал жарким мистралем, вполз в ноздри и мертвой хваткой впился в моё сердце. Напряжение во мне нарастало, гудело высоковольтными проводами. В следующий миг у меня как будто выдернули позвоночник. Но благодаря профессиональной выдержке, вынесла этот удар. Кафе жило, дышало, пульсировало. Одна я замерла в бесконечности.

Занятый своими спутницами, посадкой и меню, он не успел окинуть взором зал, и я не попала в поле зрения. Во все глаза смотрела на него. Вспоминала каждый кусочек его тела; — вот слева на шее, за пенно-белым воротом рубашки родинка, далее спускаясь дорожкой поцелуев к груди, под соском шрам от операции.

— Воспоминания могут унести тебя слишком далеко, а сопли и слезы нам не нужны, — маленькая гадость внутри меня начала распускаться красным цветом, как сигнал стоп на светофоре, — посмотри на него, да красив, да сексуален, но рядом молодежь, куда тебе с ними тягаться?

Она знала свое дело и жала тапкой на тормоз, как горячий эстонский водила. Время текло, подруги куражились, я же невнятно отвечала что-то невпопад, глупо хихикала, претворяясь пьяненькой.

Официантка отошла от его столика, и он взглядом обвел зал. Увидел. Он настолько изумился, что подождал молнии, чтобы рассмотреть меня. Полоснуло и потухло. Его красивый рот исказила кривая усмешка, в синих глазах появилась железная воля, дьявольская смелость, непреклонная решимость. Он схватил сидящую рядом блондинку за плечи и начал что-то шептать ей на ушко, не спуская глаз с меня. Я закипала самоваром, но нагло смотрела в его глаза, в которых хотела остаться навсегда дерзкой, бесстыжей и чертовски сексуальной.

Вечер продолжался. Его показательные выступления с блондинкой, как щелчки стеком по моему истосковавшемуся телу, с каждым разом сильнее и глубже. Вырвать куски мяса, и достать до оголившихся костей.

Картина нашего финала явственно встала перед моими глазами, будто это было вчера.

Не все могут позволить себе дорогие излишества. Например, любовницу сразу и красивую и со скверным характером. Многие лишь мечтают о такой роскоши. Ему повезло со мной, но я допустила ошибку. Начала привязываться к нему, мои мысли и разговоры только о нем. Первые симптомы болезни были явно на лицо. День начинался с вопроса — как он там? Но чтобы выбить дурость из головы, тупо изменила ему. Как говорится: клин, клином вышибают. В последнюю нашу встречу, после дикого и необузданного секса, подошел ко мне, лежащей в истоме на кровати и сел на бедра. Наклонился близко-близко, взял рукой за шею, и с ехидцей в голосе спросил:

— Что ты делала на улице Красноармейской, 48 во вторник? — желваки заходили ходуном на его красивом лице.

— Ты за мной следил? — удивленно округлила глаза.

— Говори, быстро, — и больно сжал пальцами шею.

Я молчала и нагло смотрела в его наливающиеся свинцом глаза. Он наотмашь ударил меня. Вскочил, подошел к сумке, вывернул ее и забрал маленькую таблетку микрофона.

— Сергуне привет. Пошла вон.

Ретировалась я быстро, смахнув в сумку ...