Успеть до свадьбы

Вдавив кнопку звонка, Макс был готов к чему угодно. К неловкому молчанию, к предложению пойти нахер, к стыдливо-заискивающему «Что-то мне уже не хочется. Может, в другой раз?»

Ничего этого не случилось. Ему сразу открыли — будто сидели и ждали его прихода под дверью. Вместо приветствия рявкнули:

— Аллергия на собак есть?

Макс нахмурился и попытался заглянуть в квартиру через чужое плечо.

— Нельзя было спросить раньше? До того, как я потратил на дорогу час своей жизни?

— Поумничай мне, — хмыкнул владелец квартиры. — Так есть или нет?

— Нет.

— Заходи, — мужчина отступил, пропуская Макса в темный коридор. — Знакомься, это Бисквит.

Бисквит был серым хаски размером с маленькую лошадь. Он подбежал к Максу, дружелюбно махнув хвостом-бубликом, обнюхал его пустые руки и скрылся в глубине квартиры. Особого пиетета перед гостем он не испытал.

Владелец Бисквита был ниже Макса сантиметров на десять, но шире в плечах. На нем красовалась футболка с надписью «Порнонормальное явление» — тесная, неприлично облегающая крепкие плечи, мощную грудную клетку и неожиданно узкую талию. Сильный как бык, с грубым лицом и морщинками в уголках глаз, он был красив той безумной мужской красотой, которая раскрывается с возрастом.

А еще он был седым. В аккуратно стриженной, модно подбритой на затылке шевелюре не было ни единого темного волоска.

— Гера, — он пожал Максу руку и, наконец, включил в прихожей свет. — И часто ты мчишься через весь город, чтобы потрахаться с первым встречным-поперечным?

— Не очень, — признался Макс.

— А вдруг я маньяк?

— Если ты маньяк, я сломаю тебе челюсть и отпинаю по ребрам.

Макс уже снял пальто, оставшись в мягком пуловере и брюках. В каждой линии его тощего жилистого тела чувствовалась сила — под брендовыми шмотками скрывался человек, который действительно мог и челюсть сломать, и отпинать по ребрам.

Гера кивнул, принимая его слова на веру.

Сам он был вещью в себе — Макс впервые встретил человека, который сидел в чате с логином «Эдик616», но при этом не был Эдиком. Трахаться Гера, по своему собственному мнению, любил и умел, но в последнее время как-то не складывалось. Судя по морде и телосложению, он мог бы жить с шикарной бабой, но вместо этого делил жилье с хаски по кличке Бисквит, двумя фикусами и одним жутковатым алоэ, отростки которого напоминали тентакли.

Добравшись до спальни, Макс кивнул в сторону алоэ:

— Как ты спишь с этим чудовищем в одном помещении?

— Как младенец, — сообщил Гера, расстегивая и стаскивая с него штаны. — Но если растения оживут и восстанут против людей, я узнаю об этом первым.

Макс усмехнулся, обхватывая ладонями чужое лицо

— К хуям сантименты, я не трахался полгода.

Макс засмеялся, стаскивая с себя пуловер и носки.

— И-и-и-и премию за самую отстойную личную жизнь получает...

— И юмор твой к хуям, — констатировал Гера. — Гондоны есть?

— И смазка, — сообщил Макс, снова пытаясь его поцеловать. Губы у Геры были сухие и потрескавшиеся, горькие от сигарет, но целовать его было на удивление сладко.

* * *

Гондоны и смазка с некоторым опозданием нашлись в карманах пальто. Вместе с упаковкой аскорбинки, которую они разделили по-братски.

— Я с мужиками нечасто, — признался Макс, возвращаясь в спальню и стаскивая с Геры футболку. Наклонился, жадно накрывая ртом чужой сосок, стискивая его губами и надавливая языком. Гера судорожно вздохнул и запрокинул голову, но Макс отстранился, быстро забыв о мимолетной ласке. — В общем, ты давай это. Полегче.

Гера хмыкнул и одним движением спустил с себя штаны, оставив их на уровне колен. Белья на нем не было.

Макс с уважением присвистнул.

— Понял. Полегче не выйдет.

Длина у Геры была не очень впечатляющая — навскидку, Макс давал ему три сантиметра форы. Зато объем... Крупнокалиберным орудием Геры можно было рвать неподготовленных на британский флаг.

— Расслабься, — предложил Гера, обхватывая его за талию и роняя на кровать. — Будет проще, чем ты думаешь.

У него было сильное, обжигающе-горячее тело, грубые руки и ловкие пальцы, и Макс застонал, послушно раздвигая колени и обхватывая ногами чужие бока.

Они познакомились в чате, строго ориентированным на поиск партнеров для секса, поиск мест для секса, поиск поз для секса... словом, на секс и любые его составляющие. Один предложил, другой согласился — и теперь Макс стонал, чувствуя, как чужая ладонь обхватывает оба их члена, грубо стискивает, осторожно подрачивая и прижимая головку к головке.

— Давай раком, — Гера отстранился, перекатывая его на живот, и Макс закусил губы, послушно вскидывая зад. Между ягодиц потекло скользкое и холодное — Гера не удосужился погреть смазку в ладонях, щедро ляпнув ее прямо из тюбика.

Макс вцепился в простыню, чувствуя, как крупная елда, в средневековье сошедшая бы за орудие пыток, надавливает на поджимающийся вход. С мужиками он и правда был редко. С такими как Гера — вообще никогда. Тот был здоровым, кусал Макса за плечи и стискивал его в объятиях, как суку, как ненасытную сучку, охочую до чужих членов. Когда Макса схватили за темные, давно не стриженные патлы, когда ткнули его мордой в подушку и навалились сзади, грубо втискиваясь между ягодиц, он взвыл не от боли — хотя болеть определенно было чему.

Он взвыл от удовольствия. От грубого, животного, слепого наслаждения — член Геры втискивался в него сантиметр за сантиметром, упругий и толстый, увитый венами и скользкий от смазки. Макс стонал и кусал себя за руку, запихав кулак в рот; он чувствовал себя насаженным на кол, распятым, раскрытым до предела, и это было жуткое, ошеломляющее ощущение.

А потом Гера начал в нем двигаться, и всё на свете вдруг стало неважно.

И то, не маньяк ли он, и то, безопасны ли знакомства в Интернете, и даже то, не является ли алоэ замаскированным тентаклевым монстром. Макс подвывал, закидывая руку назад и вцепляясь в мягкие, выбеленные сединой волосы, а Гера наваливался на него со спины, стискивая пальцы на его плечах, и двигался грубо, ритмично, как отбойный молоток, как механизм, как хренов идеальный любовник.

Кажется, потом они оба орали — когда Гера не позволил драть себя за волосы и заломил Максу руку; когда кусал его в шею, под линией роста волос, жадно и сладостно зализывая каждый укус; когда вбивался в него на полную длину, растягивая так, что Макс подвывал от восторга. А еще — когда они оба кончали, долго и бурно выплескиваясь, а потом сбито дышали и стискивали друг друга в посткоитальных объятиях.

Позже они отдыхали, запыхавшиеся и потные, свободно раскинувшись на простынях. Где-то в коридоре процокал когтями Бисквит. Его хозяин засмеялся и потянулся к тумбочке за сигаретами.

— И лампа не горит, и врут календари, и если жопу ты собрался подтереть, то подотри.

— Уебищное у тебя чувство юмора, Гера, — сообщил Макс, вытирая между ног уголком простыни. Чужая сперма подсыхала, неприятно стягивая кожу. Между ягодиц было скользко от смазки и растянуто. Максу хотелось продолжения.

— Я бы пожрал, — признался он, вытаскивая сигарету из чужой пачки. — И повторил.

— С меня квартира, — отрезал Гера. — С тебя жратва.

— Окей, я закажу пиццу.

— Не жлобись.

— Я закажу суши?..

— И побольше соевого соуса.

* * *

Когда Макс вернулся из душа, Гера раскинулся на кровати, голый и шикарный, как древнегреческое божество. Они уже успели пожрать, повторить, а потом повторить еще раз, и у Макса все тело ныло от синяков и сладостной послеоргазменной истомы. Он уселся на постель, вытирая волосы чужим полотенцем, и поинтересовался:

— Почему «Эдик616»?

— Профиль знакомого, — сказал Гера, помолчав пару секунд. — Остался мне после... Ну. Там херовая история....