Волк, почти что волчара. серый-пресерый волк и красная-прекрасная шапочка

Красная Шапочка, прозванная так за цвет головного убора, с детства любила труд. И носила бабушке через весь лес новоиспеченный матерью пирожок да еще горшочек масла на посошок к нему. Бабушка и мама Шапочку очень любили и уважали за подвижничество. Поскольку лес был огромный-огроменный, а дорога — не близкая, девочка с детства была вынуждена — подчеркну: вынуждена — прогуливать уроки на период доставки продуктов. Тем более что по дороге она еще рвала цветы, собирала в букеты, букеты пыталась продавать, но кто их в лесу купит?

И все было бы хорошо, но в школе её постоянно ругали за прогулы. Хотя она, будучи умницей, быстро наверстывала упущенное. Но таковы уж эти учителя — беспокоятся о ребенке, как бы с ним, а тем более с нею чего не случилось да не вышло.

Когда маленькая Шапочка выросла в большую, проблема прогулов, увы, не исчезла, а и тоже выросла вместе с нею. Девушка училась теперь не в школе, а в очень строгом своими порядками колледже, где крестьянской молодежи преподают мудрые науки: маркетинг-шмаркетинг по продаже цветов в лесу и чистом поле, бухгалтерию-логистику букетной индустрии и прочую лесополевую смартшопщину. И прогулы там почему-то рассматривали как настоящий вызов системе народного, хотя и весьма платного образования.

Так что на момент возмутительного абсентеизма и дальнейших безобразий она — отметим данное обстоятельство красным карандашом — даже и по меркам законодательства РФ была уже вполне совершеннолетняя девица.

Да и какая девица! Лицом мила, а от постоянного хождения через темный лес с горячей поклажей Шапочка сделалась сильной, стройной, можно сказать, легкокрылой. Шея лебединая, плечики ровные да ладные, груди хоть и не велики, но сказочно обворожительной формы, соски как клубника, бедра — просто загляденье, ноги длинные-предлинные, а щель, вокруг которой она прилежно подбривала — цвета малины.

Читала она много, но больше всего с детства любила революционную сказку про Красную Шапочку. Только вот беда — сколько ни ходила через лес, никакого волка так и не встретила. «Сцуко, и здесь наипалово, — думала горько. — Наверное, все эти сказки — сплошное вранье, как из телевизора. Или как инсинуации завравшихся шелкопёров, что креативят сраный булшит для аццких дикторов».

Прогулы расстраивали. «Того и гляди, исключат из своего вонючего колледжа», — печалилась Красная-прекрасная. И решила пойти в больницу за справкой.

Зашла в кабинет, а там — ВОЛК! Красная Шапочка от неожиданности даже подпрыгнула.

А Серый-пресерый Волк стоял к ней спиной. День не удался, вернее, обычнейшим порядком не удавался, поэтому Волк тщательно умывал лапы у рукомойника, на самом же деле тянул время и сокрушался: пиздец, везде такая нестерпимая скука и убожество, надо бы вернуться в лес, там краски свежее. Услышав сзади какое-то «Ой-ай!... Хи-хи», он сердито рявкнул: «Располагайтесь! Подготовьтесь!» Так, на всякий случай.

Конечно, Красная-прекрасная, будучи шапочкой обстоятельной, справившись с охватившим её волнением, аккуратно затем разделась, сложила платье, а также верхнее и нижнее белье на кушетку, и стала упражняться, — делать глубокие вдохи и выдохи, что так любят проверять врачи. На всякие пожарные, опять же.

Устав умывать лапы, Волк, наконец, обернулся. И тоже подпрыгнул. Ведь перед ним стояла Красная Шапочка, любимый персонаж его культовой сказки! Правда, была она совершенно голая, за исключением пресловутого красного шаперона, который впопыхах забыла снять. И слава богу, что забыла, иначе как бы Волк узнал, что это она?!

А так перед ним стояла настоящая Красная Шапочка: шея лебединая, плечики ровные да ладные, груди хоть и не велики, но сказочно обворожительной формы, соски как клубника, бедра — просто загляденье, ноги длинные-предлинные, а щель — цвета малины.