Зажги меня (глава 3, последняя)

Том

Я смотрю направо, Джо - налево. Прямо перед нами Крис Нолан. Он не орёт, но шипит так, что иногда становится страшно.

- Я не понимаю, что происходит! Один второй день является на съёмочную площадку опухшим от пьянства, второй - с фингалом под глазом! С фингалом! Пропустив целый рабочий день! Парни, да что с вами такое?! Вам работать не хочется? Так я мигом это устрою - ещё не поздно!

Мы молчим. А что сказать? Чувствую себя идиотом. Но как-то так, не очень напрягаюсь. Искоса смотрю на Джо. Видно, что лицо Чингачгука на Нолана не действует, и он продолжает разглагольствовать. Мы молчим. А что тут скажешь?

- Джозеф, ты хотя бы можешь мне объяснить, что с тобой случилось?

- Сожалею. Я оперировал непроверенными данными и получил по заслугам, - выдаёт Джо.

Вот блядь! Непроверенные данные! Я не выдерживаю и поворачиваюсь к нему. Напрасно. Профиль Джо вызывает у меня мысли, совершенно не сочетающиеся с ситуацией. Синяк у него разлился и освещает правую сторону лица дискотечной расцветкой.

- Том! Что с тобой происходит?

- Нууу, Крис... Прошу прощения, это больше не повторится! Так, личные недоразумения.

Ловлю на себе ироничный взгляд Джо. Не очень впечатляет - синяк, к сожалению, не позволяет ему выразить своё мнение по этому поводу в полном объёме.

Нолан понимает, что взять с нас сегодня нечего. Видимо, мы похожи на врагов человечества, редкостных придурков и мудаков, не понимающих своего счастья. Ну и ладно. Зато я чувствую себя просто заебись как охуенно!

Нас отправляют по домам до завтра, и мы честно сидим дома - Джо с фингалом, намазанным мазью, а я с минералкой и алкозельцером.

Ну, на самом-то деле мы лежим дома - ну, а как ещё? Я пристроил Джо сверху и дремлю. У меня болит голова, мне нужна тишина и покой. Мне охуенно нравится то, как Джо своим весом прижимает меня к простыням. Простыни белые и с вышивкой. Всё просто чудно.

Так не бывает, но так есть.

Я сплю, но всё это - наяву, не сон. Блядь, это счастье, да? Ведь да?

- Том.

- Ум?

- Это правда, что ты мне сказал?

Харди, ты думал, что это всё? А нет, всё продолжается.

- Джо, ты о чём? И вообще, я сплю. И ты спи.

- Что ты... что тебе было плохо, когда я уехал из Лондона?

Вот неугомонная зараза! Да чего ты хочешь? Чтобы я наизнанку вывернулся перед тобой? Ну, хорошо...

- Да. А ты как думаешь? Мне было очень(!) плохо.

- И мне - тоже.

- Надо было остаться и не ехать никуда... - глаза у меня закрываются.

- Невозможно было.

- Почему это? - молчание. - Джо?

- Не знаю.

- Дурной ты, Гордон-Левитт.

- Том, это было невозможно.

- Идиот, ты почему на телефон не отвечал? Сколько раз я звонил!

- Том.

- Ну? - что бы такого сделать, чтобы Джо заткнулся и дал мне поспать?

Вот что это? Почему надо всё время трындеть?

- А Бен... ну, у вас... у вас было?

- Было... Ты куда? - прижимаю я его к себе обеими руками.

Блядь, вот зараза-то! Сильный, а ведь и не скажешь ни за что! Я продолжаю:

- Было, но давно и недолго... Джозеф, тебе ведь не хочется заиметь ещё один синяк под глазом?

Джо сопит и ёрзает. Я говорю:

- Ну вот какого хуя задавать мне такие вопросы? Ты думаешь, что я ни с кем не спал до встречи с тобой? Да у меня сын есть, между прочим, если ты не знал!

- И когда я уехал, ты...

- И когда ты уехал, я чуть не сдох. Жрать не мог. Да и не хотелось. И Бен меня вытащил. И я не трахал его в знак благодарности, если ты стесняешься у меня спросить об этом.

Джо сопит и делает вид, что его этот разговор вообще не касается. Да пожалуйста, идиот ревнивый!

- Джо.

- Мм?

- У него давным-давно роман с другим человеком. С двумя другими. Очень серьёзный. Я ему не нужен. Он мне тоже не нужен. Мы просто друзья.

- Я тебе верю.

- Угу. Веришь, как же! Джо, пойми: меня бессмысленно ревновать. Я врать не буду. Я скажу прямо, если что.

- Том Харди, ты редкостный идиот!

- Зато честный

- А...

Моё терпение лопается. Я переворачиваюсь и прижимаю его к постели. О, да не сказать, чтобы Джо был очень расстроен моим грубым поведением.

- Джо, - с лёгкой угрозой говорю я.

- Том, - отвечает он - с предвкушением?

Нет, надо обязательно выяснить, что же я сделал ему вчера.

- Ты вообще информацию воспринимаешь? Я же сказал: я тебя люблю!

- Я слышал.

- Ну, и хватит тогда, блядь, идиотских разговоров. И не дуйся.

- Я и не дуюсь. А ты, Харди, дурак и развратная сволочь!

- Джо, угомонись, не провоцируй. Я сейчас всё равно не в состоянии... Трахну тебя позже...

Джо фыркает. Я опять задрёмываю. Скажи ещё, что мне показалось.

Тихо и нежно. Белые простыни становятся к вечеру синими. Я просыпаюсь, и мне не кажется, что я в сказке, как это было в последние три недели. Мне кажется, что сказка наконец сдалась настоящей жизни. Охуенно! Чудно! Не верится! Но ведь правда!

Нашариваю джинсы. Из кухни под дверь пробивается свет. Замираю в дверях.

Джо сидит за столом с книгой в руках, перед ним здоровенная чашка с кофе, на носу очки. Блядь, это, похоже, мой фетиш.

Джо поднимает на меня глаза. Вокруг него на столе горы продуктов.

- Выспался?

- Выспался. А ты чего? Спал? Как глаз?

- Нормально.

- Вижу я, как это нормально. Болит? Дай поцелую.

Ну да, я знаю, что веду себя как влюблённый идиот, да и насрать. Мне это нравится и Джозефу тоже - судя по тому, как он закрывает глаза и подставляет мне щёку. И шею... Охуеть! Вот так и выглядит счастье - когда тебе подставляют для поцелуя опухшую скулу с синяком.

Я плюхаюсь на стул рядом. Идиллия.

Джо откладывает книжку и говорит:

- Том, давай будем ужинать дома?

Да мне по фигу, где мы будем ужинать. Главное, с тобой, дурной ревнивец.

- Ладно.

- Том, если хочешь, мы можем куда-нибудь пойти.

- Нет, не хочу.

- Точно?

- Джо! Ты прекратишь или нет?! Мне по хую, пойдём мы куда-нибудь или нет, но лучше - нет. Вдруг там опять блондинки? Или какие-нибудь красивые дядьки?

- Придурок.

Я улыбаюсь.

- А что, у нас опять свидание? - говорю я.

Почему-то мне кажется, что у этого ужина шансов больше, чем у того, другого, в моём лондонском доме.

- Ну, считай, что да, - смеётся Джо и начинает возиться с завалами продуктов на столе.

Блядь, как же хорошо-то! Как же хорошо!

Передо мной - бутылка красного вина и какая-то горбушка на тарелке. Джо что-то такое опять кромсает, причём очень ловко. У него впечатляющая коллекция ножей, и он очень ловко с ними управляется. На плите что-то шипит, трещит и фыркает.

Я любуюсь Джо. Здесь никого нет, так что я не буду притворяться, да и вообще - пошли все на хуй! Я смотрю на Джо и балдею. Я влюблён, я таю, потому что вот это всё - моё! Всё вот это обалденное тело - моё! Весь он - мой, целиком! Это великолепно.

Мне хочется его поцеловать. Не вижу причин отказывать себе в этом удовольствии. Я встаю, подхожу к Джо и прижимаю его к столу. Боже, дай мне сил держать себя в руках! Джо тут же придвигается ко мне и наклоняет голову в сторону - блядь, тот лондонский вечер запомнился не мне одному!

Боже, не надо сил - ни к чему. Сегодня мне не надо держать себя в руках. Я целую его и прижимаюсь к нему бёдрами, и Джо упирается руками в стол, отбросив нож, чтобы слиться со мной как можно плотнее. Я забираюсь руками ему под майку - он дрожит, и эта дрожь передаётся мне.

Я подталкиваю Джо к обеденному столу, так как он представляется мне намного устойчивее, смахиваю с него какие-то пучки и овощи на пол и пристраиваю на стол Джо. Честно? Довольно экзотично он выглядит среди жратвы без штанов. Очевидно, я тоже проникся арт-хаусом, или мне просто некогда тащить его в спальню... Блядь, точно некогда! Когда я смотрю на его живот, становится ясно, что долго я не удержусь. Где эта его грёбаная смазка, распиханная по всей квартире? Блядь, ну где?!

- Том, не тормози, - на выдохе сипит Джо, сцепляя ноги у меня за спиной.

- Подожди, я посмотрю...

- Нет! Давай!

- Джо, я.

- Давай, я сказал! Вчера ты не переживал!

Ох, блин! Ну, я так и думал!

- Джо, я не могу!

- Давай, говорю тебе!

Вот чёрт! Но терпеть больше тоже невозможно, да и Джо не даст мне это сделать - уж очень сильно он прижимает меня к себе, тянет руками за мои запястья, закатывает глаза; он уже потный и где-то не здесь. И я решаюсь.

Это что-то невозможное. Мне так до жути хорошо, что я чувствую озноб. Дальше и глубже, и Джо вытягивается прямо передо мной, и мне видны все мускулы его пресса и груди, и мне становится страшно от мысли, что они вот-вот не выдержат такого натяжения и лопнут...

Джо почти кричит в голос, и мы оба уже на грани оргазма. Я вижу, как вздрагивает его член, готовясь выстрелить спермой, и слышу, как Джо стонет между вздохами и всхлипами:

- Мой, мой, мой!

И я взрываюсь, и под веками - синяя белизна, и судорога, выносящая меня из собственного тела...

Лежать на столе неудобно. Что за хуйня, почему всегда, когда мы трахаемся, в этом присутствует налёт мазохизма? Я пытаюсь перетянуть Джо на себя, думая, что спина у него, скорее всего, совсем разбита.

Охуеть, почему же я не в состоянии себя контролировать, когда занимаюсь с ним любовью? Да потому что я занимаюсь с ним любовью! Какой тут, на хрен, контроль?

Самое удивительное - это то, что через полтора часа ужин всё-таки готов. Джо, похоже, не такой уж хрупкий, как мне всё время кажется. Во всяком случае, он сидит сейчас напротив меня, свежий после душа, и кожа его светится, как карамельная глазурь. Он довольный, и мы приканчиваем уже третью бутылку вина.

На вчерашнее спиртное ложится просто обалденно. У меня слегка плывёт перед глазами. Джозеф тоже уже охуенно волшебный. Кажется, Нолан завтра опять будет нами недоволен. Да по хрену! Нам офигительно хорошо, и мне абсолютно наплевать на всех, кроме человека напротив...

Кажется, я пьян в жопу. Кажется, Джозеф тоже пьян в жопу, иначе вряд ли он стал бы спрашивать меня про мои эротические фантазии. Или нет?

Ну и ладно. Ну и пожалуйста. Между прочим, ничего уж такого особенного... Ах, и гитара есть? Не стесняйся, сладкий мой, петь ты тоже можешь. У этого твоего ролика на ютьюбе - почти 650 тысяч просмотров, так что давай, спой мне.

Что? Ну да, да... Понятно. Джо, я даже и не спорю. Конечно, у тебя тоже есть фантазия. Мне уже заранее страшно. После той просьбы в гардеробной комнате. После той истории в машине. И что на этот раз? Всего-то? Ладно. Но раздеваться будем оба.

Чудно. Значит, договорились. Пошли... Конечно, сейчас.

Джози?

Том не знает, что Джозеф на самом деле предпочитает гитаре фортепиано. Ну, об этом вообще мало кто знает, да и рояль он в эту квартиру ещё не приобрёл.

Джо подозревает, что Харди видел записи с гитарой на ютьюбе и даже наверняка угадал, что это была за запись. Хотя он вообще много где светился поющим - здесь у него комплексов нет, среди нескольких образований затесалось и солидное музыкальное. И голосом он владеет хоть куда, это же тот же музыкальный инструмент, только встроенный. Когда же учишься с совсем уж раннего возраста, появляется бессознательная виртуозность, хотя, конечно, Джо не Фаринелли. Ну, и слава богу, что нет, тьфу-тьфу-тьфу!

Однако Джозеф не совсем понимает, что так заводит в этом Тома, так как, по мнению самого Джозефа, это скорее весело. Но если Тома заводит, то он уж постарается, тем более что Джо сейчас чувствует себя просто каким-то чёртовым магом 12-го уровня после трёх на двоих бутылок забористого вина.

Посмотрев на неприлично довольного Тома, с удобством устроившегося в кресле - да, у Джозефа на кухне есть кресла! - Джо, покачиваясь, идёт за гитарой и возвращается на кухню.

- Дамы и господа! Сейчас вашему вниманию будет представлена версия... а чего будет представлена версия, Тооом?

Джо покачивает, но он ловко перекидывает через плечо ремень гитары и пробегается по струнам. Гитара уже настроена, так что слово за Томом.

- Ты ещё спрашиваешь, Джози? Я в шоке!

- А, ну да, конечно же! Песня про нас!

- Про нас? - весело удивляется Том, и глаза его сверкают.

- Конееечно, она про нас! В каждом своём слове! "Порочный романс" от не менее порочной Леди Гага

Совсем. Мымра она. А вот ты, - Джо тыкает в Тома пальцем, и тот ржёт, не удержавшись, - ты мне нравишься, дааа!

- Аналогично, милый. Поэтому я и не слушаю Гагу. Я слушаю тебя. Давай уже! Ты лучший!

Джо почти мурлычет и начинает. Том расплывается в улыбке всё шире.

Rah-rah-ah-ah-ah-ah! Roma-roma-mamaa! Ga-ga-ooh-la-la! Want your bad romance I want your ugly I want your disease I want your everything As long as it’s free I want your love...

Джозеф переходит с низких нот на высокие и обратно. Иногда он чуть спотыкается, а иногда - опять же чуть-чуть - ему не хватает дыхания, ну, потому что он пьян и потому что порой он ещё и улыбается во весь рот, но всё равно выходит чудно. И это скорее... страстно, чем мило - да, определённо.

Так думает Том, чувствуя, что с каждой новой руладой на него всё острее накатывает возбуждение. Опять! И у Джо на щеках румянец. Блядь! Это уже что-то нездоровое - так реагировать.

Джо даже нельзя сравнивать с Леди Гага - Харди не припомнит, чтобы раньше эта песня вызывала в нём хоть что-то, кроме безразличного раздражения. А сейчас Том всё шире раздвигает ноги, так как в его брюках уже слишком тесно, но он хочет досмотреть и дослушать этот уникальный концерт до последней ноты. Стоило сто пятьдесят раз отплёвываться от прежних исполнений, чтобы услышать, как Джозеф выпевает самые неприличные её слова.

I want your psycho Your vertical stick Want you in my rear window Baby you`re sick I want your love Love-love-love I want your love (Love-love-love I want your love) You know that I want you (`Cause I`m a freak bitch baby!) And you know that I need you I want a bad, Bad romance

На "I`m a freak bitch baby" Том понимает, что, пожалуй, музыкальный голод на сегодня он утолил, и сил нет, как хочется утолить голод совсем другого рода.

- Тооом? - удивлённо ломает брови Джозеф и распахивает свои невозможные глаза трепетной лани, когда Харди выдирает у него из рук гитару.

- Тооом... - повторяет он уже понимающе, охрипшим голосом, когда Харди следующим движением стаскивает с него майку, и в этих нотах Тому чудится изнеженность донельзя избалованной кошки. - Неужели я так хорошо пою? Где же тогда мои платиновые диски и розовые лимузины? Где мои дворцы, слоны и павлины?

Том ещё ни разу не трахал пьяного Джо, и такая перспектива кажется ему до дрожи сладкой экзотикой, вроде охуенного незнакомого десерта.

- Нееет... - то ли капризно тянет, то ли уже сладострастно стонет Джозеф, хватая его за руки. - Теперь давай моё желание. Пойдём в ванную.

Том смотрит на него, смеётся и позволяет Джо утянуть себя в ванную. Он знает: там у Джозефа всё не как у нормальных людей, и можно повеселиться от души.

Ванная комната у Джо, конечно, психоделическая. Во-первых, Тому кажется, что она больше всех остальных комнат в квартире. Во-вторых, здесь зеркальный потолок с каким-то совершенно крышесносным светом в виде звездного неба, и всё это реагирует на голос. Впрочем, как и стереосистема, которая здесь тоже куда-то встроена. В-третьих, одна из стен полностью зеркальная, а на другой висит большое старинное зеркало.

- Венецианское, - подтверждает Джо, усиленно кивая.

Такому раритету место, конечно, в спальне, но, поскольку ванная огромная, под ним и оборудована мини-спальня.

В том же углу, где зеркало, слегка в стороне от него, стоит...

- Господи, у этого сооружения есть название, Джо?

- Это отто... оттоманка, - ржёт Джозеф, повисая на шее у Тома. - Ты же уже видел её, Томми.

Том плавится от этого уменьшительно-ласкательного, мурлыкающего "Томми" и одной рукой притискивает Джо к себе. Затем он оглядывается в поисках того, где бы ему поживописнее разложить Джозефа.

Ах да, стоит упомянуть ещё про огроменную ванную с джакузи и душевую кабину. Харди удивляется, как же это ванна не из розового родосского мрамора. Есть ещё гигантских размеров раковина - нет, раковины, во множественном числе, с какими-то чудными кранами под старину.

Всё же его привлекает чёртова оттоманка. Она шёлковая и полосатая - кремовая с серебряным - и идеально подходит под цвет кожи Джозефа.

- Ладно, Джо. Это просто диван без спинки, - говорит Том

Честно говоря, ему всегда было пофиг, как это называется, а уж тем более сейчас.

- Да, мы будем отражаться в старом зеркале... бронзовое напыление... оно всё делает прекраснее, чем есть... - говорит Джозеф. - К сожалению, частично отражаться... Ты понимаешь, о чём я, ммм?

- Милый, разве есть что-то более прекрасное, чем мы вдвоём?

Джозеф смеётся, закинув голову. Улыбка до ушей. Он чувствует себя абсолютно, расслабленно счастливым - таким счастливым, что нежность на время отодвигает в нём возбуждение на второй план. Но когда Том сдирает с него джинсы и трусы, он снова начинает задыхаться от желания.

- А ты? - стонет он. - Тооом?

Харди на секунду отвлекается и ловко двигает оттоманку - блядь, ну кто придумал это название! - ставя её таким образом, чтобы она отражалась и в зеркальной стене, и в старом зеркале. Ну, в потолке она тоже будет отражаться. Полный комплект!

- Ну вот, теперь мы будем отражаться везде и не частично... - и Том готов поклясться, что слышит в ответ "мррр".

- Раздевайся, - Джо уже капитально ведёт, и он пытается расстегнуть джинсы Харди, когда тот роняет его на оттоманку, и одновременно тянется к нему, чтобы поцеловать в живот и грудь.

- Уже, милый.

- Какой ты красивый! - Джозеф кусает Тома за татуировки. - Самая красивая блядь на свете!

- Господи, ну почему опять блядь-то?

- Развратная, дикая блядь! - воркует Джо, и глаза у него совершенно маниакально блестят. - Очень редкое животное... И вообще... оооччень... живооотное, дааа.

Том кусает губы, сдерживая смех. Пьяный Джозеф легко уделывает по фееричности любые шоу.

- Ещё ты вкусный... - говорит он, облизывая Тома. - Слааадкий... И солёёёный...

Харди в ответ целует Джо всюду, куда может дотянуться.

- Я хочу сверху, - требует Джо, водя пальцами по губам Тома, и тот ловит их и тоже целует, и он готов на всё, что угодно.

Джо двигается в плавном, замедленном ритме. Опьянение смазало все цвета, линии и звуки, и не хочется нарушать эту гармонию. Он дрожит, и глаза у него зажмурены, а губы, наоборот, приоткрыты, и он часто облизывает их, закинув лицо в потолок, и стонет очень тихо, что необычно для него. Том видит его над собой и в отражении потолка, и это лучшее порно в его жизни. От этого Тома начинает накрывать.

- Ты такая сучка, Джо! - выдыхает он и глубже насаживает Джозефа на себя за бёдра, управляя им, как податливой куклой.

Тот выгибается в его руках и начинает вздрагивать сильнее.

"Я ведь так ни разу и не посмотрел в зеркало", - вдруг понимает Джозеф, но сейчас ему не до этого. Успеется. Ему достаточно того, что Том видит их отражения в потолке, и, похоже, до предела возбуждён этим зрелищем.

Джозеф знает, что хочет увидеть: лицо Тома во время оргазма. Обычно Джо всегда зажмуривается, кончая, ему просто недостаёт выдержки запечатлеть в памяти что-то ещё, кроме своих ощущений.

- Такая суучка... - стонет Харди, и они теперь двигаются рвано, без всякого ритма, так как их обоих уже начинает скручивать в предвкушении наслаждения.

- Даа, я твоя сучка, - томно соглашается Джо и нагибается к Тому, упираясь руками в подушку и меняя угол наклона движений.

Темп движений увеличивается, так что чёртова оттоманка начинает елозить по полу. Это не очень удобно, и вроде даже есть риск того, что она вообще может развалиться, но обоим на это уже наплевать.

Том больше ничего не может сказать, он просто сжимает задницу Джозефа и хрипит. Уже никто не смотрит в чёртовы зеркала, хотя венецианское и отражает позолоченное сплетение двух блестящих от пота тел, как на некоторых старинных полотнах.

В последний момент Том хватает Джозефа сзади за шею и сжимает её, содрогаясь. У Джо на этот раз хватает силы воли для того, чтобы открыть глаза и запечатлеть то, как искажаются черты любовника в сладкой муке, как двигается его горло в хриплом крике, как искривлены полные губы, - он ярким кадром запоминает это, прежде чем упасть на Тома, забиться в судороге и затихнуть на его плече. Он ещё несколько раз вздрагивает всем телом и всхлипывает. Харди гладит его по гибкой пояснице, собирая влажные следы пота.

- Ты был прав... - шепчет Джо, отключаясь. - Нет ничего прекраснее, чем мы вдвоём...