Армейская школа

Толика Столярова забрали в 1982 году в армию. Этого никак не должно было быть. Он с раннего возраста всё болел и на физкультуру в школе не ходил. Из-за болезней он и школу закончил уже в восемнадцать. А медкомиссия признала его годным, и попал он в стройбат.

Из ближнего Подмосковья увезли его в Сибирь. В глухой тайге, куда всех и всё доставляли вертолётами, строили одни деревянные бараки, дома, клали между ними деревянные тротуары. По слухам, после них должны были приехать другие строители и строить где-то в тайге ракетные установки. Но дело было не в этом. А в том, что с первых суток на "точке" начался для Толика кошмар.

Деды будили молодых по ночам "на физподготовку". Ни отжаться больше десяти раз, ни подтянуться хоть раз Толик не мог. И стали его за это бить каждую ночь. И днём доставалось за то, что в полусне делал всё не то и не так. Прапорщик крыл его матом, а однажды заорал:

- Ты что, москвичка, спишь на ходу? Всю ночь давала? У всей казармы хуи сосала?

Солдаты заржали.

Кое-кто в этот день стал похлопывать его по попе. Фигура у Столярова была девичья. Длинная худая шея, покатые плечи, узкая талия и неожиданно большая круглая попа.

Обед был у них больше часа. Весна, дни длинные. Рабочий день дотемна. Командиры давали отдохнуть. Вот во время отдыха трое дедов и повели Толика в недостроенный дом. Там начали щупать за жопу.

- Давай снимай штаны!

- Зачем? Я не буду...

- Ты чо, сука, базаришь? - последовал удар под дых.

- Постой, не пизди его. Столяр, давай отсоси у нас. Сам понимаешь, два года без баб. А мы тебя пиздить не будем. Будешь у нас втихаря сосать, а мы тебя никому пиздить не дадим.

- Я не пидор, я не хочу...

Удар в кадык, в живот, в ухо. От удара по голове в глазах потемнело. Кто-то сзади ударил под колено, и Толик рухнул на колени. Пока он приходил в себя, ему силой разжали рот, и чей-то пахнущий мочой член оказался там.

- Попробуй только дёрнись! Повесим здесь и скажем, что так и было! Ты понял, пидор?! - чья-то рука крепко сдавила горло.

Член во рту задвигался, стал набухать и твердеть.

Толик понял, что всё уже случилось, что теперь назад дороги нет. Поэтому он покорно подставил рот и второму, стараясь не задевать член зубами, и так же проглотил сперму, как и у первого. Третий рывком поднял Толика с колен и начал расстёгивать на нём штаны. Но тут в дом вошли прапор и старший лейтенант.

- Что здесь происходит? Вы что, избиваете его?!

- Да нет. Мы так просто, разговариваем.

- Он нам про Москву рассказывает.

- Гы-ы!

- Так, Столяров, пойдёшь с нами. А вы смотрите, не курите здесь.

Толика привели в домик, где располагалась санчасть

Прапору было примерно столько же.

- Проходи, Столяров. Тебя как зовут?

- Толя.

- Ну что, Толя, мне нужен помощник в санчасти. Убираться, топить, воду носить, кипятить инструменты, полы мыть, стирать и так далее. Хочу взять тебя. Пойдёшь?

- Пойду.

- Смотри, не угодишь - выкину. Понял?

- Понял.

- Точно понял?

- Да.

- Прямо всё-всё понял? Всё-всё?

- Да... не знаю... Понял... вроде.

- Тогда иди с товарищем прапорщиком и принеси сюда свои личные вещи. Здесь будешь находиться круглые сутки. Ну, если ты чего-то ещё не понял, то я объясню. А если и тогда не поймёшь, пойдёшь обратно в казарму. Усёк?

- Да.

- Не "да", а "так точно".

- Так точно!

- Не ссы, Толик. Всё будет хорошо, - и старлей похлопал Толика по попе.

Вот теперь Толик понял окончательно то, о чём никак не хотел догадываться.

В сенях, которые были и кухней, прапорщик обнял его и стал щупать везде.

- Сладкий, сладкий, не бойся, мы тебя в обиду не дадим, - шептал он - и даже целовал в губы...

Вещи были перенесены в одной руке. Работы по санчасти было выше крыши. Ужинать Толика пригласили в офицерскую половину. Там он ел за вторым столом, вместе с "губарями" - охранниками гауптвахты. После ужина сходил с другими денщиками на кухню, и там им дали чайники, в которых было тушёное мясо с картошкой.

В санчасти старлей велел ему раздеться догола для медосмотра. Толик покорно разделся, и тут же его начал колотить озноб.

- Да не трясись ты. Ебать я тебя не сейчас буду, - старлей досконально осмотрел Столярова, даже давление измерил и послушал сердце и лёгкие.

В конце он надел резиновые перчатки, смазал палец вазелином и, велев Толе нагнуться, влез пальцем в самое очко. Толик охнул и съёжился.

- Что, больно?

- Мм... нет...

- Ну и не дёргайся. Постой так.

Старлей отошёл, повозился. По звукам было понятно, что он раздевается. Толик оглянулся. Старлей стоял голый и надевал на член гондон. Толик выпрямился.

- Ты чего? Давай нагнись, упрись локтями в кровать.

Толик медлил.

- Не хочешь? Собирайся и пиздуй в свою казарму! Там тебя двадцать хуёв ждут. И сорок кулаков.

Толик посмотрел на старлея измученными, полными тоски глазами и заплакал. Старлей обнял его. Он ласкал Толю, вытирал ему салфеткой слёзы, шептал нежные слова, целовал глаза, губы, уши, шею. Когда Толик успокоился, они легли на кровать, и ласки стали страстными. Старлей щупал соски и член Толика, целовал всё его тело. Хуй у Толика встал крепко. Тут старлей поднёс свой хуй к его лицу и сказал:

- Возьми, - и Толик взял.

Он старался сосать осторожно, привыкая чувствовать хуй во рту.

Вскоре старлей снова надел презерватив, развернул Толика на живот, подсунул под него две подушки.

- Сделай глубокий вдох.

- Ха-ах... Ой! Ой!

- Тихо, Толя, тихо. Сейчас всё будет хорошо. Это в первые несколько минут так, а потом будет хорошо... Одеяло закуси!

Кончив, старлей отвёл Толю в сени, научил подмываться, затем ввёл ему в попу на пару минут ватный тампон с новокаином. Потом, в постели, он снова раздрочил член Толику и отсосал. Но сперму не проглотил.

После они выпили почти неразбавленный спирт и поужинали ещё раз мясом из чайника. Толик сильно захмелел и в постели сам полез к Саше с ласками, в результате чего и был выебан вновь...

Служба в СА прошла весело.