Эпоха викингов. монастырь

Дисклеймер: Почти все описанные события имели место быть. Тем не менее, они были подвержены художественной обработке, так что автор извиняется заранее. В рассказе присутствуют сцены насилия и, разумеется, не совсем нормативной лексики и секса. Историческая база соответствует реальной.

«Эпоха викингов», «Линдисфарн», «отнятие одаля»... незнакомые термины лились на Леху рекой. За прошедшие три ночных часа он только убедился, что идея взять доклад по эпохе викингов была одной из худших, пришедших в его голову за последнюю неделю. Хуже была только идея отложить его на крайний вечер. Впрочем, деваться было некуда — в туристический вуз без экзамена по истории не брали, а стервозная училка по истории отказывалась при тройке допустить его до ЕГЭ.

И деваться некуда. В армию, где его, как совершеннолетнего, жаждут увидеть, желательно сразу после выпуска, ему ой как не хочется. Так что викинги, викинги и ещё раз викинги. Он упер взгляд в моргающий курсор, отчаянно желая, чтобы тайное знание просто взяло и влилось ему в голову. Затем скосил глаза вправо, где стояла миска с деревянными рунами, одолженная соседкой — готессой. Интересно, у неё есть рогатый шлем? Залез рукой и выхватил руну.

На него смотрела угловатая буква «R», выжженная на кусочке красного дерева. Со скуки он полез в Сеть.

— Рейваз. Путешествие. — он разочарованно откинул руну в сторону. — Глупая затея. Эти руны мне не то что Аньку, даже Инку не принесут.

На Аньку, фигуристую соседку — студентку местного быдловуза он заглядывался давно, но она уж больно была недоступна, не только для Лехи, но и остальных пацанов. Лесбиянка, не дать, не взять. А Инка, готичка со странным именем, была хоть и доступнее, но и долбанутее раза в три, не меньше. Он отхлебнул мятного чая, вглядываясь в старинный рисунок, изображающий ухмыляющегося ворона, и уснул...

— Вставайте, братья! Сегодня мы будем ужинать в трапезной монастыря или Вальгаллы! — призвал хриплый бас.

Лейф неохотно сполз с уютного сундука, накрытого шкурой и одёрнул длинный шерстяной плащ. Серое небо и бурлящие волны не предвещали ничего хорошего. Его братья — Ульв, путающийся в своей бороде, Харальд, нервно начищающий короткий топорик до блеска, Эрик, только заслуживший право носить меч... Впрочем, он сам второй раз идёт на войну. А всё проклятый Гурдрод, чёртов конунг с ведьмиными волосами.

Лейф сам нёс эту новость по фьордам, пока его братья пытались отстоять родовой одаль. /Одаль — неотчуждаемый семейный участок земли

— Полностью раскройте парус! Не имеет смысла прятаться от этих трусливых псов, прячущихся от своего бога! — командовал рыжий предводитель, отхлебнув из меха эля и нахлобучив франкский шлем со свенскими бармицей и железной маской. Лейф удивился — на шлеме отсутствовали рога, затем вновь — глупой мысли. Разумеется, отсутствовали! Рог нужен для сигнала или вина, но не для шлема зачем? Чтобы он сполз, зацепившись за меч?

Лейф вспомнил, как он вошёл в лагерь Йомсвикингов, чтобы известить Рагнара о дурной вести. Внутри круговой крепости, меж хижинами, боевым оружием сражалось сотен пять здоровых скандинавов и германцев. Он на некоторое время растерялся, пока к нему не подошёл престарелый датчанин с выбитым глазом.

— Ты в Йомсборге, юноша, а я — Ульв Датчанин. Тебе известно, что это за место?

— Да. — о легендарном лагере мужчин-воинов знала вся Скандинавия. — Я ищу Рагнара Иварссона, по прозвищу Лодброк.

— Он за юго-западной стеной, отлынивает от тренировок. — недовольно ответил старик, жестом приглашая Лейфа за собой. — Рагнар великий воин, но не может понять, что только постоянная битва даст ему дар берсеркера.

Ульв резким движением распахнул дверь хижины и обречённо вздохнул.

— Рагнар Иварссон, я же предупреждал, что плоть ослаблять не следует!

Лейф заглянул внутрь. Знаменитый Рагнар Лодброк ослаблял плоть на обнаженной соломенноволосой рабыне — кельтке. Её маленькие груди светились розовым, а фиалковые глазки невинно хлопали. Но суровому Ульву было достаточно одного глаза, чтобы заметить, что во рту у «невинной» рабыни.

— Учитель! — возразил Рагнар — вы знаете, что у меня жила растянута, чтобы...

— Я как-то сражался с алеманнами три дня со стрелой в мошонке! — возразил старик. — А ты отлыниваешь из-за какой-то жилы! Я молчу про твою рабыню, но жила!

Рабыня, понимая, что бить её никто не собирается, медленно продолжила было своё дело, но Рагнар прервал её, ласково потрепав за ухом:

— Гэл, уйди, пока воины посовещаются.

Гэл понимающе кивнула, быстро накинула платье и выпорхнула из хижины.

— Что ты хочешь? — бесцеремонно осведомился у Лейфа Рагнар.

— Меня зовут Лейф Ингварссон из рода Ингридлингов, я пришёл сообщить тебе дурную весть.

— Валяй.

— Рагнар!

— Виноват, учитель, я забыл, что гость с дороги. Пива, брат?

Лейф улыбнулся. Прибежавшая Гэл наполнила братину тёмным элем и убежала.

— Так что за новость?

— Гурдрод Охотник отнял одали юга.

— Все? — равнодушно осведомился Рагнар.

— Да. Твоего рода тоже.

— Меня изгнали в вечный викинг, Лейф. Меня не ждут в семье на зиму, а друзья семьи не подадут даже ломтя хлеба.

— Не подадут, Рагнар. — подтвердил Лейф. — Но по другой причине. Королевские посланники истребили твою семью. Отец и братья погибли в битве, семья подло убита прямо в деревне.

Некоторое время ничего не происходило. Затем Рагнар взревел так, что его учитель Ульв отшатнулся. Глаза пылали голубым огнём. Он сдёрнул со стены большой, украшенный богатой гравировкой боевой топор и с ревом вогнал его в несущий столб хижины, который глухо захрустел. Это остановило Лодброка. Он медленно вытер руки о знаменитые кожаные штаны и мрачно сел на скамью.

— Ингрид? Дети?..

— Всех. Ты нужен в Норвегии, Рагнар.

— Я соберу людей. Лесная тварь должна пожалеть о нарушении обычаев предков. Клянусь Видаром.

/Вообще, попытки отнятия одаля случались раньше Харальда Прекрасноволосого. Описанная ситуация — одна из вероятных попыток, но, разумеется, выдуманная/

С тех пор прошло больше полугода. «Ульвсир», ладья Рагнара, шла во главе флота, следом шли две ладьи йомсвикингов, ещё три норвежских и одна — свеонов, не пожелавших остаться в стороне от столь заманчивой идеи, как грабежа богатых приспешников чужого заморского бога. Пара кораблей шли полупустыми, но Лейф не сомневался — скоро они наполнятся рабами и золотом...

Месть Рагнара была ужасной. Конунг-охотник сурово поплатился за вероломство — женой и почти всеми детьми. До остальных Рагнар просто не успел дотянуться. Одали вернули, но Лодброк был изгнан во второй раз. Впрочем, и до отбытия он успел поразвлечься, убив двух зайцев — отомстив Охотнику ну и отдохнув...

... Торсида стояла на четвереньках, её платье было бесцеремонно задрано вперёд, обнажив два аппетитных полушария и поросшее рыжеватым мхом ущелье. Рагнар удивился второй раз за вечер — она слыла чистюлей, и он ожидал увидеть византийскую чистоту и гладкость. Первый раз был, когда выяснилось, что дочь одного из самых влиятельных конунгов Норвегии Гурдрода Охотника неплохо сосала.

Она знала, кому. Возможно, это и заставляло её обрабатывать витой ствол викинга усерднее, чем кого-либо ещё. Её узкий розовый язычок скользил от основания к головке, лихо рисуя там знак бесконечности, пытаясь даже попасть в дырочку. Серые глаза при этом пристально смотрели из-под рыжих кудрей, что распаляло Лодброка сильнее обычного....