Бритва и щетка для волос (С участием Суини Тодда и Нелли Ловетт)

Произведение является фанфиком по мотивам фильма-мюзикла «Суини Тодд, демон-парикмахер с Флит-стрит», но содержание канона знать не обязательно.

(Лондон 19 века. Цирюльник Суини Тодд снимает квартиру в доме Нелли Ловетт, которая торгует мясными пирогами собственного приготовления. Нелли чертовски нравится Суини Тодд, но красивый своевольный цирюльник не очень то торопится отвечать на ее чувства…)

Войдя в пирожковую, Нелли не сразу заметила мистера Тодда, стоявшего у самого окна. Он опирался на высокий подоконник в своей привычной позе и смотрел на улицу, где в серых сумерках лондонских улиц начинали один за другим зажигаться фонари. Нелли вернулась поздно: она весь день пробегала по городу, побывала во всех магазинах и даже на рынке, но так не смогла купить ни дешевой муки, ни красивого модного платья по доступной цене. Всему виной ее дурное настроение, а причина расстройства — вот она, у окна стоит!

Мало того, что этот непричесанный цирюльник ни разу не обратил на Нелли ни малейшего внимания — он даже умудрился в порыве своего очередного бздыка весьма реально угрожать ей бритвой! Тогда он был так близко от нее, дыша ей в щеку и играя своей любимой серебряной игрушкой, остро наточенной и отполированной до блеска… Орал ей в ухо какую-то нелепую, дрянную чепуху… и вдруг, без всякого предупреждения ушел. Ушел и даже не извинился… Пускай не извиняется, не просит у нее прощения —лишь бы не был таким безразличным!..

В надежде, что новое платье изменит его отношение к ней, Ловетт обскакала весь Лондон — и вот: ее старое платье забрызгано грязью, а новое так и не куплено. Уж если не везет, так не везет!..

- Если ждешь пирогов — то напрасно! — сообщила она Тодду без лишних предисловий.

Он медленно двинулся ей навстречу. Его блестящие темные глаза внимательно следили за каждым ее жестом. «Сейчас как прыгнет! Маньяк!» — На всякий случай Нелли поискала взглядом скалку: она лежала на последнем таракане, сгоряча убитом ею этим утром. Дотянуться до скалки ей вряд ли удастся… «Ну все! Пиши «пропало», — пронеслось у нее в голове, — Эй, дайте хоть листочек — записать!..»

Но мистер Ти смотрел на нее как-то по-другому, не так, как прежде…

«Знала бы ты, о чем я только передумал за этот день!..» — казалось, говорили его глаза.

Он вглядывался в ее суровое лицо, пытаясь обнаружить хотя бы легкий намек на теплоту, но Нелли слишком хорошо играла свою роль. Сейчас она опять уйдет, а он останется наедине со своей совестью, как упрямый, непослушный мальчишка… В своем стремлении поглубже спрятать чувства, он доходил до крайности, и все его поступки были прямо противоположны его мыслям. Поступки превращались в проступки, проступки — в открытое баловство!

Давным-давно еще подростком, в ту пору скромным и наивным, Бенждамин Баркер* гораздо чаще испытывал подобные мучения, когда невольно расстраивал своих родителей. Проступки были пустяковые, но в глубине души накапливалась боль, которой легче было вырваться наружу, когда мать под горячую руку, уложив к себе на колени, задавала сынишке хорошую взбучку. И как бы крепко ему не доставалось, наравне со строгостью внушения, он чувствовал ее тепло и нежную заботу о нем.

Вспоминая об этом, Суини решил, что почти нашел выход… А что если?.. Когда нелегко подобрать слова, такая мера помогла бы им обоим понять друг друга. О-о-о!

Нет, только не с Нелл! Тодд с ужасом представил себе, как будет выглядеть, лежа вниз лицом на коленях у этой хрупкой, изящной и такой уязвимой женщины. Трудно даже название подыскать для такой картины!.. Кроме того, он должен будет, — и это принципиально, — пониже спустить штаны!.. Тем хуже: так ему и надо! Суини лихорадочно соображал, чего стыдится больше — суровой перспективы искупления или своих дурацких выходок… Если быть честным, то второе перевешивало все!..

«Ну почему она молчит?.. Сейчас уйдет, а ты отправишься — всю ночь ходить из угла в угол по своей цирюльне, нахмурив брови и посматривая в треснутое зеркало!»

- Я чем-нибудь обидел вас? — спросил он вслух немного приглушенным голосом, который почему-то невольно задрожал.

«Ах, милый, что ты выдумал? Ничем ты… Стоп! Нет, Нелли, для порядка тебе надо подуться! Минуту или две! — Она метнула взгляд на небольшие старинные часы: без трех минут шесть. «Вот в шесть часов я и прощу тебя, негодник!» — подумала она и приготовилась к приятному сюрпризу. При этом, разумеется, хитрая Нелли не забыла о соответствующем выражении лица. Уперев руки в бока, она смерила Тодда возмущенным взглядом с ног до головы. Носок его ботинка упрямо ковырял покрытый пылью деревянный пол. «А вдруг он передумает… просить прощенья?..» — Тут Нелли ни на шутку испугалась.

Суини поднял на нее глаза: он готов был провалиться сквозь землю. А нужно было сделать еще шаг вперед… О, Боже!.. Переступив через парочку убитых тараканов и собственную непокорную строптивость, Тодд подошел вплотную к Нелли.

- Я вас обидел, и я знаю, чем, — произнес он, на этот раз уверенно и твердо. Без всякой мольбы, не ища оправданий.

«Ха, передумает! Он и не собирался!..» — мелькнуло в голове у Нелл.

- Ты никогда не считался со мной! — выпалила она, забыв об осторожности. — Теперь ты думаешь, что пара театральных фраз исправят положение, а завтра снова примешься за старое!..

Ловетт была неумолима и непреклонна! У Тодда вырвался глубокий вздох. Он, в самом деле, прекрасно понимал, что словами уже не вернуть ее благосклонность, и легкое покалывание в… пятой точке уже заставило его немного покраснеть. «Похоже, он действительно раскаялся!» — предположила Нелл.

- Что ж, я признал свою вину! — решительно сказал Суини, глядя ей в глаза. — И сейчас я докажу, что умею отвечать за свои поступки. Идем!

Тодд сам не мог понять, как у него хватило мужества вполне спокойно взять ее за руку и отвести с собой наверх.

Не догадавшись оказать сопротивление, Нелли повиновалась. Что он опять задумал, этот демонический цирюльник?

Он отпер дверь и пропустил вперед Ловетт, затем зажег свечу и подошел вплотную к ней. Так близко, что она почувствовала на своей щеке его прерывистое теплое дыханье. Совсем как тогда…

- Садитесь в кресло, — попросил он тихо, как будто приглашая для доверительной беседы.

Не-е-е-ет! Не тут то было! Как раз в это самое кресло он и бросил ее этим утром, а после приставил ей к горлу опасную бритву!..

Но Нелли почему-то сразу села: томительное предвкушение чего-то неизведанного влекло ее к этому странному и такому привлекательному человеку.

Суини Тодд остановился перед ней. Теперь назад дороги нет. Оба молчали, глядя друг на друга

Набравшись мужества, Суини начал первым: он медленно снял свою серую куртку и небрежно отбросил на сундук. За ней последовал кожаный пояс, на котором висела его бритва. Нелли невольно залюбовалась его стройным торсом: на Тодде были только облегающий жилет и тонкая рубашка.

Ему осталось самое простое, — куда уж проще! — спустить штаны СОБСТВЕННОРУЧНО и покорно лечь! Под пристальным взглядом симпатичной молодой женщины Суини чувствовал, как собственная кровь буквально обжигает ему вены. Еще одно невероятное усилие — его рука уже касается застежки на штанах… затем… «Что?.. Да я и грезить о подобном не посмела бы!..» — Сердце Нелли вдруг замерло, а через миг забилось часто-часто, и, к счастью для Суини, она невольно зажмурила глаза… А в следующую секунду Тодд быстро перегнулся через ее колени, и Нелли ощутила на своих бедрах приятное тепло и вес его сильного стройного тела.

- Теперь скажи мне все, что ты обо мне думаешь! Руками. И как можно громче, — тихо, но отчетливо проговорил он, — а я не встану, пока ты не закончишь!

Нелли была ошеломлена. Вот это поворот судьбы — задом, да еще у нее на коленях!.. У нее захватило дух — всего на миг, а вслед за этим ею овладела сладостная дрожь. Ей никогда и в голову не приходило, что у Суини такие крепкие округлые… «О, Боже!.. Цыц! — Нелли мысленно прикрикнула на себя. — Не вздумай гладить, иначе все испортишь!.. Ну что ж, любимый, сейчас я задам тебе перцу, раз ты об этом просишь!.. Хмм… А вдруг это — просто ловушка?..»

Нелл нерешительно положила одну руку на его мускулистую спину, всегда так гордо выпрямленную. Когда Тодд возвышался над нею в полный рост, он был просто неприступен!.. И неотразим! А сейчас голова его свесилась чуть ли не до самых ее туфелек. Он уперся ладонями в пол, чтобы ей было не так тяжело. И даже слегка прогнул спину… чтобы ей было удобнее его пороть.

Нелли помедлила минутку для порядка, испытывая его терпение… и приступила. Размахнувшись как следует, она звонко шлепнула его открытой ладонью — раз, затем второй, третий… Сперва не очень больно, но весьма доходчиво, как будто просто учила уму-разуму непослушного мальчишку. По-видимому, вскоре ей захотелось, чтобы он как следует прочувствовал все главные линии — жизни, ума и сердца — на ее ладони. А вместе с этим все этапы боли: как она вспыхивает, растекается, начинает остывать… и снова вспыхивает с еще большей силой! Она все выше заносила руку, впечатывая свою маленькую, но крепкую ладошку в упругие мышцы его округлых ягодиц.

Ее рука все чаще и настойчивей взлетала и тут же падала, неудержимо устремляясь вниз. От сильного волнения и быстроты движений у Нелли закружилась голова, но она уже просто не могла остановиться. Она воспитывала и одновременно наслаждалась, встречая на пути приятное сопротивление его напряженного тела. Удары вызывали у нее в груди прилив тепла, которое волной катилось по ее телу вниз — все ближе к тому, кто лежал у нее на коленях. Нелл обнаружила одну закономерность: чем легче и быстрее взмахивать рукой, не напрягая пальцы, тем ярче ощущения любимого мужчины… и тем меньше на нем остается следов! Ее рука работала как плеть — она как будто гладила с размаху! И, если бы не звонкие шлепки — на всю цирюльню, со стороны могло бы показаться, что все это невинная игра.

Но для Суини это вовсе не было игрой

Привыкшая работать топориком для рубки мяса и скалкой, она взбивала ягодицы Тодда, точно тесто для лучших пирогов в Лондоне. Она отвесила ему уже порядка двадцати весьма чувствительных ударов — попеременно то по правой, то по левой половинке, сперва размеренно, давая ему время ощутить ожог, затем все больше ускоряя темп. С двадцатого шлепка для Тодда началась по-настоящему безжалостная порка, тем более, что Нелли теперь отсчитывала ему сразу по три подряд в одном и том же месте. Самым ужасным было то, что наравне со жгучей болью в ягодицах он чувствовал прилив приятного тепла не сзади, а… спереди, и бедра Нелли прекрасно ощущали это нарастающее напряжение!

Суини выносил удары молча, лишь тело его вздрагивало и едва заметно изгибалось при каждом жарком прикосновении ее ладони. И Нелли знала, что ему безумно хочется стонать и извиваться… Она слегка удерживала руку на его коже после каждого удара — как горячо! И это заводило ее еще сильнее. Вдохнув побольше воздуха, она отшлепала его раз пять подряд сперва по правой, а затем по левой ягодице.

Чтобы отвлечься и не думать о незавидном положении, в которое он сам себя поставил, вернее, уложил, Суини с самого начала наказания решил сосредоточиться на счете. И сейчас его мозг машинально отсчитывал цифры, которые перевалили далеко за пятьдесят: шестьдесят пять (шлеп!), шестьдесят шесть (хлоп!), шестьдесят семь (бац!) ……. Шестьдесят восемь!.. шестьдесят девять!!.. семьдесят!!! Семьдесят один — семьдесят два — семьдесят… Из горла его вырвался глубокий хриплый стон — он был не в силах утаить это невыразимое, ни с чем не сравнимое ощущение. Нелли знала, что Тодд никогда не застонет ОТ БОЛИ: он был слишком мужчина! И слишком мужчина, чтобы сдержаться сейчас.

Она добавила ему еще раз десять от души и замерла в сладкой истоме. Всего лишь на миг. Ее бедра ритмично напрягались под ним, сжимаясь и разжимаясь от лихорадочного бурного прилива наслаждения. Когда тело ее, наконец, успокоилось, Нелли устало опустила расслабленную руку на обжигающую упругую округлость, один лишь вид которой сводил ее с ума.

С трудом восстановив дыханье, Суини слегка приподнялся и робко повернул к ней лицо: его обычно бледные щеки сейчас пылали живым румянцем.

- Ты простила меня?.. Или просто устала? — спросил он, в глубине души предвидя, что ему непросто будет заслужить ее прощенье.

Растрепанный, с блестящими глазами и лихорадочным изнеможением во взгляде, он даже не догадывался, как привлекал ее сейчас. Он был прекрасен, как настоящий демон — самый симпатичный в Аду! Он даже не подозревает, какое удовольствие только что доставил ей!

Но Нелли захотелось еще большего, пусть даже это будет несоизмеримо с ее силами. Она нагнулась, мягко прикоснувшись грудью к его горячим ягодицам, и дотянувшись до тумбочки, подхватила оттуда деревянную щетку для волос. Она уже довольно строго наказала своего любимого, но ее собственное тело, пылая, ненасытно требовало продолжения. Она отродясь не испытывала ничего подобного!

- Милый, тебе известно, что это такое? — спросила Нелли, показав ему вещицу. Тодд отрицательно помотал головой: ему с детства знаком был и этот педагогический инструмент, но признаваться было стыдно.

— Значит, не знаешь? — Она игриво потрепала волосы Суини, слегка погладив его шею, там, где сдвинулся ворот рубашки

Сейчас я покажу тебе, как можно пользоваться обратной стороной этой медали! Прости, любимый, но тебе придется еще немного потерпеть: я должна быть уверенна, что ты четко усвоил урок! Ну-ка прогнись… — шепнула она Тодду, и в тот же миг как следует огрела его попу плоской стороной тяжелой деревянной щетки — как раз по центру — сразу обе половинки!

Если первая часть наказания возбудила его до предела, то вторая способна была довести до… Нет, только не это!.. Только не на коленях У НЕЕ! Боль вспыхивала в его теле все ярче после каждого удара, с короткой, едва уловимой задержкой. Ловетт порола его также неистово и крепко, как любила: не сдерживаясь и не оставляя на потом. И Суини инстинктивно это чувствовал.

«Она сошла с ума!» — подумал Тодд, едва успевая дышать. Он даже не предполагал, что Нелли так понравится его пороть. И ни за что бы не признался вслух, что эта порка оказалась столь благотворной для него! На время разум его полностью утратил власть над телом.

- А ну-ка лежи смирно! — прикрикнула Ловетт, заметив, что Суини ритмично сжимает и разжимает ягодицы, при этом откровенно ерзая поперек ее бедер. Она прекрасно понимала, что он делал это скорее не от боли, а от… удовольствия. «Вот я тебе покажу удовольствие!» — Довольно сильным толчком колена, Нелли заставила Тодда прогнуться глубже и хорошенько всыпала ему чуть ниже ягодиц, почти догадываясь, насколько это больно.

Суини крепко стиснул зубы… и снова приглушенно застонал, но то были последние удары. Обессилев от этой нелегкой работы (воспитание — трудная миссия!) и сладостных ощущений (награда за мужество!), Нелли откинулась на спинку кресла, тяжело дыша…

В цирюльне воцарилась тишина.

Суини медленно расслабил мышцы: боль постепенно уходила, оставляя после себя приятное покалывающее жжение. Он все-таки сдержал — и не только крик: на платье Нелли не появилось новых пятен.

Ее рука спустилась ему на шею, неожиданно мягко и волнующе нежно. Второй рукой она, — впервые за весь вечер! — погладила его по ягодицам. Их кожа стала мягкой, словно шелк, и обжигала ее усталую ладонь. Всего четверть часа назад Суини не поверил бы, что эта самая рука способна причинить такую боль!

- Идем, я причешу тебя, — сказала она ласково и помогла ему подняться.

Но Ловетт в этот вечер так и не довелось заняться непослушной шевелюрой своего любимого. Ну, вы уже и сами догадались, о чем я!.. В уютной спальне на первом этаже до самой полночи звучали приглушенный смех сквозь стоны и стоны сквозь непроизвольный тихий смех.

- О!.. Нелли, я думал, ты съешь меня! — Суини Тодд в изнеможении закинул голову на смятую подушку. А Нелли тут же сочинила поговорку:

- Любимого мужчину в столовой не едят — его смакуют в спальне, лежа и полностью обнаженным! Теперь я буду каждую неделю наказывать тебя — для профилактики, — по секрету шепнула она, поглаживая пальчиком его все еще разогретые, по-юношески крепкие, упругие ягодицы. — Не беспокойся, через несколько часов — не будет и следа! Кроме того, ведь у тебя — стоячая работа! — И Нелли, подмигнув ему, тихонько засмеялась.

Но Тодда это вообще не волновало. Бывало, в свое время, он пару дней не мог присесть, — ну, разумеется, когда порол отец! Теперь он понял и прочувствовал буквально на себе: воспитывать мужчину должны исключительно женские руки. Ничто не доставляет сильнейшей боли, но вместе с ней приходит облегченье, и ты словно рождаешься заново — для новой жизни и для… новых наслаждений!

* Бенджамин Баркер (настоящее имя Суини Тодда, примечание автора)