Дракон (глава 3)

Несмотря на близость полудня и легкий ветерок, сонное марево вовсе не думало сдавать позиции. Темные воды неширокой, изобилующей заводями, реки, то и дело совершали неожиданный поворот, огибая дурную скалу, что выперлась так некстати на их пути. Хотя тишина да ласковое солнце, дремавшие над лесистыми берегами сулили мир, водовороты с желтоватой пеной четко предупреждали, что место тут нехорошее. Большущее, одиноко царившее на поляне дерево задумчиво ласкало кончиками ветвей поверхность омута. И также лениво касались воды пальцы обнаженного парня, лежащего на толстой ветви. Светлые, не просохшие после купания, волосы толстыми прядями свешивались вниз, открывая аккуратное ухо и нежно-бледную шею. Немигающий взгляд больших глаз печалил красивое лицо. Расшалившиеся было птицы, мгновенно замолкали, едва перелетев некий невидимый круг. Сама природа застыла, даже не в ожидании, а скорее, в каком-то подобии кладбищенской скорби. В конце концов пареньку надоело трогать неподвижную воду. Он обернулся, требовательно оглядев поляну и небо, приподнялся на вытянутых руках, прогнул спину и, запрокинув назад голову, легко коснулся пальцами ног собственной макушки. Проникшие сквозь листву, блики заставили его прижмуриться и вызвали светлую улыбку, сделавшую весь его облик неожиданно свежим и добрым. Едва касаясь ветви кончиками пальцев, парень сбежал на траву рядом с наклоненным стволом. Из плетеной корзины появились грубая холстина скатерти, хлеб, солидный кусок овечьего сыра, два деревянных бокала, небольшой мех для вина и фрукты. Быстро и красиво накрыв, он задумался. У самого берега томно дремали огромные лилии. Улыбаясь одними глазами и слегка закусив нижнюю губу, молодой человек бесшумно вошел в воду. Вскоре его голову уже венчал роскошный венок, а над вторым, гораздо пышнее собственного, сноровисто трудились чуткие пальцы. Паренек сидел на пятках лицом к воде. Красивая спина с узкой талией, аккуратная попка, и длинные, почти девчачьи ноги с нежно-розовыми ступнями покрывала атласная кожа без единого волоска и следов загара. Сосредоточенный наклон головы на трогательно-беззащитной шее выдает занятость. А лицо скрыто длинными, мягкими волосами, свесившимися подобно ветвям плакучей ивы.

Ветка куста, что окружали поляну плотным кольцом, медленно наклонилась. Из тени молнией блеснул настороженный взгляд, затем высунулась и вся хитрющая физиономия. Быстро оценив окрестности, на поляну беззвучно выбрался другой парень. Гибкое но тренированное с хорошо видимым рельефом мышц тело лоснящимся шелком заливал кремово-золотистый загар. Абсолютно одинаковые пропорции с плетущим венок юношей. Но если первый напоминал изнеженный цветок, скрывавшийся в густой тени, второй вызывал ассоциации с каплей ртути или молодым леопардом своей мягко-опасной пластикой. С коварной улыбкой длинноволосый паренек положил в траву оружие, сбросил одежду и молча кинулся на сидящего на поляне пацана. Какое-то время молодые люди сопя и фыркая катались по траве, облапив друг друга. Естественно, от венков и заботливо накрытого стола остались только жалкие намеки. Наконец, нападавший оседлал противника, прижал руки того к земле за запястья и, смеясь, принялся рассматривать слегка удивленное лицо.

- Ну, и что ты наделал? - Поверженный тихоня покорно расслабился, хотя мог запросто пнуть коленом в спину обидчика, или, обхватив того щиколотками под подбородок, выиграть схватку. - Я так хотел, чтоб все было красиво, когда ты появишься. Цветы жалко, и еду разбросали.

- Ой, нашел о чем печалиться. Вон их тут сколько. Хочешь, новые вырастут? Хоть по всей этой дурацкой речке! Хочешь?

Смеющийся рот властно обхватил немного надутые губы. Ладони коснулись лица, бережно стекли на шею, затем на грудь. Плавно сменив позицию, победитель вытянул ноги, устраиваясь между расставленных колен лежащего на спине парня. Ласковые тягучие поцелуи живо перетекли в быстрые и жадные. Не давая пареньку опомниться, и решительно пресекая любые попытки сопротивления, хулиган резко овладел им. Два юных тела, слившись теперь уже в любовной битве, безжалостно уничтожали то, что пощадила шуточная борьба. Поначалу скромный, даже немного холодноватый первый паренек постепенно распалился от властной, порой грубоватой страсти второго. Так сырая ветка, в начале не желавшая подчиниться огню, со временем начинает полыхать ярче всего костра. Короткие периоды тихих ласк сменялись волнами неистовой скачки. Когда агрессор замирал, как бы утомившись, побежденный брал поводья в свои руки, убыстряя и без того бешеный темп погони за сладострастием. В такие моменты становилось совершенно непонятно кто победитель и кто побежденный в этой схватке.

И вот, изогнувшись дугой, сидящий сверху издал робкий крик раненой лани, салютуя небу жемчужным фонтаном. Но тут же его тихий стон перекрыло царственное рычание хищника, заявлявшего свое неоспоримое право на добычу. Оказавшись во время кульминации снизу, завоеватель высоко приподнял обоих над смятой травой, опираясь только на затылок и пятки, вцепился пальцами в предплечья друга и замер, широко открыв рот.

Стоны стихли, переходя в затухающий всхлип, и первый рухнул на второго без чувств. Мироздание замерло, боясь потревожить единение двух прекрасных тел. Недолго помедлив, хулиган бережно ссадил с себя любовника и сел, рассматривая красивое отрешенное лицо со слегка недоуменным выражением, как будто увидел его впервые. Большой палец легонько коснулся закрытых век, полуоткрытых губ и щеки лежавшего на одном боку друга. Пятерня бережно взъерошила густые волосы побежденного и, словно сличая, взлохматила точно такие же светлые, упрямо-непослушные пряди победителя.

- Ну, хватит. Слышишь? Каждый раз ты изображаешь чуть ли не смерть всей природы. Надоело. Придумал бы нечто новенькое. - Парень встал, потянулся всем телом и с видимым удовольствием провел ладонями по себе от торчащих сосков до середины бедер. - Купаться идешь?

- Я? Я сейчас. - С трудом, разлепив веки и пытаясь сфокусировать взгляд, его любовник приподнялся. - Сколько раз тебе говорить, я не притворяюсь. Такое чувство, будто мы оказались где-то во вневремении. Да тебе объяснять бесполезно, все равно не поверишь, любимый.

- Не поверю. Пока сам нечто подобное не испытаю. А это значит, никогда. Быстро вставай, и пошли в воду. Есть страшно хочется, а усаживаться к столу, не помывшись с дороги, не годится.

- Угу. А любовью заниматься, значит, годится.

- Какой ты зануда! Еще заяви, что не соскучился по мне и хотел произошедшего только что меньше меня. Пошли быстрее, мне так много тебе нужно рассказать. Обалдеешь! Как можно жить отшельником, когда в мире так много интересного? Будь твоя воля, наверняка бы даже нос не показывал ни родне, ни прочим, тихоня. И кто сказал, что нас можно перепутать?!

- Хвастунишка. - Влюбленный взгляд медленно ласкал каждую клеточку крепкого тела победителя. - А ты по мне хоть немного соскучился?

- Само собой! Ты же это только что испытал. - Стоящий нагнулся, властно поднял лицо сидящего за подбородок и сильно поцеловал. - Или мало показалось? Так мы повторим, и не один раз. Правда, позднее. Веришь?

- Верю. - Парень вернул поцелуй. - Ты же знаешь, я тебе всегда верю. И не только я. Идем. Только осторожно, тут водовороты, а на дне коряги.

- Плевал я на коряги! - И озорник, стремительно взбежав по наклонной ветви, перекувырнулся высоко в воздухе и бухнулся в омут головой вниз с диким победным воплем.

Другой же, напротив, бесшумно, по-змеиному соскользнул в воду с берега. Тишина и дрема в панике бежали от враз закипевшей заводи. Парни, не уступая один другому, прыгали с дерева, ныряли, гонялись друг за другом, с неиссякаемой энергией. Хохот и плеск, казалось, переполошили всю округу. Наконец, очень довольные собой, они вышли на берег. Одинаковые фигуры, одинаково длинные светлые волосы, одинаковое совершенство линий и форм. Если бы не задумчивая мягкость одного и порывистая живость другого, парней невозможно было бы различить. Разве что еще отрешенный взгляд первого отливал фиолетовым покоем вечности, а стремительно-пытливый второго ореховым восторгом озорства.

с плоской вершины скалы, что возвышалась у противоположного берега, такие тонкости казались совсем незаметными. Зато прекрасно слышны все звуки и видны малейшие действия. Наблюдатель тихо вздохнул, меняя позу. Его волнистые, туго стянутые в тяжелый хвост волосы переливались всеми оттенками вороного крыла, а прикрытое лишь узким подобием плавок тело, напрашивалось на сравнение с обнаженной шпагой. Машинально сунув в рот сорванную былинку, поджарый шпион фиксировал все, происходящее у воды. Парни же молча перекусили и вновь занялись друг другом. На этот раз, медленно и тщательно изучая все возможности оральных ласк. Притаившийся молодой человек недоуменно фыркнул и перекатился на спину, вонзив в небо презрительный взгляд.

- И почему же официально считается, что все эти штучки ввела Геба, дабы сохранить невинность в браке? Нет, я всегда утверждал, что Эрот просто подарил ей пальму первенства, сначала вдоволь наигравшись своим изобретением сам. М-да. Хорошо, что Антоха не видит. Парню и так не сладко узнавать с кем и сколько раз его любимый трах-тарарах. А тут, нате, кушайте, не обляпайтесь, целый учебный порно фильм. Ну, скоро они там? Блядь. Похоже, это надолго. - И Люцифер, скроив недовольно-унылую физиономию, уселся спиной к реке, ничуть не заботясь быть замеченным. Бронзовая бархатная кожа обрисовывала каждую мельчайшую мышцу. Падший ангел лениво играл в камушки, что-то чертя длинным ногтем по камню между широко расставленных длинных жилистых ног, и бормотал в полголоса сам с собой.

- А занятное, как лабиринт с Минотавром, нам приключеньице Гермес подсуропил, собака. Прямо не торгаш, а Спилберг, Захаров и Бессон в одном флаконе! И как хитро заманил Тоху в собственные интриги, зараза. Говорит: "Ты сюда не наблюдать и фиксировать приперся, как Эрот развлекался до тебя, а участвовать в полной мере. Будь добр, начинай-ка говно за своим милым подчищать. Иначе тебе, человечек, ни за что не понять, а тем более не вернуть своего неприлично эротичного суженого". Ага. По-другому и не скажешь, как суженного во всех местах. Веками пострела расширяли все кому не лень, а он все суженный. Вечный девственник! И как ножку завернул, враль крылоногий, чище балерины. Мол, с Данаи начни. Эрот над Зевсом тогда подшутил, лапши навешал, что девицы не только тащатся, но и в постели сатанеют, если на них как следует помочиться. Тьфу! Естественно, когда Акрисий, папашка Данаин, с утреца дочурку нашел пьяной, трахнутой и обоссанной, взбеленился моментом. "В ящик эту дурищу набитую! Да в море швырните! Мне не то, что трогать, смотреть на нее противно!". Тохин конечно ко мне сразу, мать Тереза, мужской вариант. Да выручай, да научи, да подскажи, да к ней давай в сундук, да срочно. Тоже мне, Гвидон выискался! А меня? Меня-то, как лоха последнего, обули. И поделом, не надо будет впредь себя умнее всех считать. Ну, нахрена, скажите на милость, проходимцу Гермесу голова несчастной Горгоны? Красивая девка была, и зачем ее Афина так обезобразила? Разве что отец воров и обманщиков эту голову себе в жопу станет запихивать. Входит, выходит. Замечательно входит, а вот выходит как-то хуево! - Резко потянув носом, Люцифер завертел головой и сморщился. - Господи, не понос, так золотуха! Кто насрал?! Ну, и вонища, я точно рехнусь.

- Ты бы рыльце свое небритое хоть иногда вверх задирал, старый ворчун. - Веселый голос заставил злого духа вздрогнуть. В метрах шести прямо над головой сидящего Люцифера парил Антон. - Я твои стоны и жалобы издалека слышу. Бу-бу-бу, да быр-быр-быр! Удивительно, как те двое умудряются внимания не обращать?

- Тихо, птенчик. - Подпрыгнув прямо из сидячего положения, падший ангел стащил Антошку за ногу на землю и прикрыл тому рот ладонью. - Это ты мои мысли слышишь, олух. Мы на одну волну настроены. А те двое, слава Богу, сейчас и военный оркестр не заметят, проходи он рядом. Фу! Это от тебя так несет. Мыться не пробовал, вьюноша? Иногда надо.

- Да нет. - Антон быстро спеленал крылышки снятым сандалиям Гермеса. - Это от сумки. Голова Медузы там. Отнеси куда подальше, у меня просто уже все плывет перед глазами. То ли от вони, то ли от бесконечных перелетов. Какие-то нервные эти сандалеты. Летают, как попало и все в разные стороны норовят. Как Гермес еще умом не тронулся с ними или зад себе не разорвал на английский флаг? А, может, они его просто боятся, или любят? На редкость неприятный вид транспорта.

- Сложно разорвать уже порванное до того, братишка. И ты знаешь кем.- Люц заключил друга в объятия. - А я по тебе соскучился, как ни странно. Окреп, загорел, прямо загляденье. Только что о тебе вспоминал.

- Поэтому за трахающимися пацанами и наблюдаешь? - Антон подмигнул и шутливо толкнул приятеля плечом. - Ба-бах! Да они одинаковые! Братья что ли? Ну, ты извращенец, однако.

- Я?! - Люцифер аж задохнулся от неподдельного возмущения. - А ты кто тогда? Дух святой голубого разлива? - Но тут же успокоился, уселся на землю, приглашающе похлопав ладонью рядом с собой, и мило улыбнулся. - Ненавижу оправдываться перед кем бы то ни было. И не буду. Подождем, пока парнишки кончат, освободят ротики и начнут беседовать. Может, тогда ты меня начнешь ценить, как должно.

- Да ценю я тебя, ценю. - Антошка лег на живот у самого края скалы, вперившись взглядом в происходящее под деревом. - Хорошо работают парни, даже я так не умею. Эргиз, конечно, и покруче вытворяет.

- Угу, - не теряя даром времени, злой дух отволок сумку в расщелину и забросал ветками можжевельника. - Что ж ты хочешь? Тебе он мастером достался, а это, так сказать, первые опыты орально-генитальных забав.

- Который? - Глухо спросил Антон, мгновенно напрягаясь.

- Может и не который. Это вовсе не обязательно. - Демон тяжело вздохнул. - Так. Хватит! Быстро повернулся ко мне! Тошка, не слышишь, или мазохистом заделался? Я с кем говорю? - Вцепившись в плечи товарища, Люцифер попытался повернуть парня к себе. Антон упрямо дернул головой и, не глядя, сильно ударил локтем в грудь приятеля. - Еб! Больно же, гондон! А ну, отвернись оттуда, онанист несчастный!

- Какая прелесть, - низкий глуховатый голос заставил обоих вскочить и принять оборонительные позы. Причем, Люцифер шустро встал впереди Антона, заслонив человека собой. - Продолжайте парни, не надо меня стесняться. Давно мечтала увидеть такое, одна парочка кончает, вторая начинает. Милый гомосексуальный конвейер, так сказать.

- Афина. - Люцифер расслабился. - Какими судьбами, куколка?

- Крошка Люци, не твоего ума дело.

- Это ко мне

- Мы договорились здесь встретиться. По делу.

- Правда? А я уж было распереживался, что мамзель решила девственности лишиться. И тебя, заодно, снова натуралом заделать.

- Пошляк. - Афина фыркнула. - С трудом верится, что ты действительно редкий в наших кругах гетеросексуал. Хабалишь, как последняя панельная профура. Я просто парню глаза раскрыла, что Гермес его в своих целях использует. Большей власти братцу захотелось. Вот и решил головой Медузы завладеть. Какая прелесть! - Она заглянула в протянутую Антоном сумку. - Я ее на грудь повешу, тетки на Олимпе от зависти попадают.

- Повесь, повесь, - Люц скрестил руки на груди. - Может хоть Медузина харя от твоей неказистой морды внимание отвлекать будет. Я уж молчу про ароматы. Кстати, почему не пахнет? Или я притерпелся уже? Эй, рехнулась баба? Не вздумай доставать эту дрянь сейчас!

- Да не дергайся ты. - Антон успокаивающе положил демону руку на плечо. - Конечно, Медуза та еще страхолюдина, но в камень уже никого обратить не может. Кончилась сила, вышла вся на морское чудовище. Понимаешь, там одну девушку к скале приковали.

- Девушку? Точно не парня? - Подозрительно сощурился Люцифер.

- Да нет. Она голая была. - Антон вновь сел на землю. - Совсем.

- Андромеда, кстати, очень красива. - Вставила Афина, примеряя отвратительное украшение так и этак. - У них с Персеем наверняка будут прелестные дети. Обязательно. Мне мойры сказали.

- С кем?! - Подлетев вплотную к богине, Люцифер столкнулся нос к носу с головой Горгоны. - Тьфу!

- С Персеем. - Терпеливо повторила Афина. И, желая быть понятой верно, ткнула пальцем в Антона. - Вот с ним.

- Об этом я хотел с тобой позднее поговорить, Люц. - Парень пожал плечами, и устало опустил голову. - Сам понимаешь, когда дело касается женщин, вся надежда только на тебя. Тем более что у Персея дети все-таки будут, сам знаешь.

- И как я представлюсь несчастной девице? Как твой заместитель по оплодотворению? Или скажу, что я и есть Персей, просто она меня не разглядела тогда с перепугу? Чудовищем увлеклась!

- Ну, что ты прибедняешься, Люци? - Афина примиряюще сложила ладони. - Уж не тебя учить обманывать женщин. И потом, вы с Антоном похожи внешне. Не близнецы, но много общего есть. На Калидонской охоте выдавали же себя за братьев Идаса и Линкея. Ладно, у меня еще дел непочатый край, а у вас свои трудности. Позвольте откланяться.

Подожди. - Антон протянул богине сандалии, зеркальный щит и адамантовый серп. - Вот, передай Гермесу, не хочу я его пока видеть. Да, и спасибо тебе за все.

- Пожалуйста. - Афина улыбнулась. - Хороший ты парень, хоть и любишь совсем не того, что следовало бы. Еще увидимся.

- Стоп, стоп, стоп! - Люцифер вцепился обеими руками в край одежд богини мудрости. - Откуда тебе известно, что мы были на той охоте? Артемида рассказала? Так ее вроде и рядом не лежало. Как своего вепря выпустила, сразу смоталась черт знает куда.

- Люци, деточка, - Афина, как клещами, сжала затылок падшего ангела и легко оторвала его от земли. - Тебе ли не знать, что никаких таких великих героев не было и в помине. Боги, пробуя себя, воплощались кто в кого под разными именами. Мы развлекаемся, а людям есть о чем посудачить. А сколько красивых легенд и мифов появилось. Я уж молчу о примерах для подражания и вечных сюжетах.

- То есть? Ты там была?

- Да, крошка, была. - Неторопливо поставив Люцифера на землю, Афина оправила одеяния. - А кто еще, по-твоему, могла быть дева-охотница Атланта? Другие богини копьем не владеют. Да и боги то не все.

- Значит, все те охотники запросто могли быть кем-то из богов?

- Скорее всего. Хотя, порой и среди людей встречаются настоящие герои. Редко, но бывает. Вот смотри, Антоша человек, а Медузу победил.

- Хм, мало чего бы я добился без твоей помощи, Афина. - Вставил Антон, невольно бросая взгляд через реку, где любовная дуэль близнецов вышла на новый виток. - Спасибо еще раз.

- Не буду спорить, советы я дала дельные. - Богиня важно кивнула головой, оценивая благодарность. - Но действовал ты самостоятельно.

- Как трогательно, чистый Версаль! - Люцифер всплеснул руками и, крутя головой, делая страшные глаза Антошке и умильные Афине, встрял между богиней и человеком. - Сначала ответьте на мои вопросы, а потом можете хвалить друг дружку до посинения.

- Ну? Чего ты хочешь? - Афина и Антон одинаково уперли руки в бока.

- Вон те двое, - злой гений ткнул пальцем в сторону противоположного берега. - Я знаю их как Кастора и Полидевка. Могут оказаться, к примеру, Аполлоном и Гадесом?

- Те? - Афина внимательно посмотрела на переплетенную парочку. - Запросто. А могут быть и Зевс с Посейдоном. Либо Арес с Дионисом.

- То есть? - Люц нахмурился. - Ты не хочешь нам говорить.

- Не могу. - Афина обошла падшего ангела, улыбнулась Антошке и погладила парня по голове. - Мы не можем узнать, кто есть кто, если те сами не раскроются. Хотя, - она задумчиво возвела очи к небу. - Есть только одна пара божественных близнецов, которую я знаю и недолюбливаю. Все. Мне пора. Прощайте. И богиня вознеслась на Олимп.

- Она про тех, о ком я думаю? - Тихо спросил Антон. - Значит, это могут быть только Танатос и ... Эрот?

- Пока не известно. - Нарочито бодро ответил Люцифер. - Давай, подождем немного. Пусть любовнички разговорятся, а там посмотрим. О! Что я говорил? Не прошло и полгода, как они кончили! Только без глупостей, Тошик. Обещаешь?

- Может, мне еще мамой поклясться? Ложись рядом.

Речную долину оглашали продолжительные восторженные стоны удовлетворенного желания. Человек и демон распластались у края скалы, готовые не пропустить ни единого слова с противоположного берега. А тем временем успокоившиеся любовники готовились к трапезе. Один из близнецов, тихий и счастливый, почти не прикасался к еде, наблюдая как второй уплетает за обе щеки. Он даже едва пригубил свой кубок, тогда как хулиган успел осушить четыре.

- Ну, что ты смотришь на меня глазами жертвенного теленка? - Кареглазый близнец толкнул брата в плечо, проглотив солидный кусок хлеба с сыром и тут же отламывая себе другой. - Ешь, а то ничего не достанется.

- Я не хочу, - тонкая ладонь ласково провела по затылку любовника, опустилась по спине на ягодицы и задержалась там. Но жующий, поморщившись, отпихнул руку. - Мне достаточно видеть, как кушаешь ты.

- Да? Это радует, здесь и на одного маловато. Тогда я все доедаю?

- Конечно, мой милый. Еще вина хочешь?

- Угу.

- О чем ты хотел поговорить со мной? Правда тебе мои советы, что шелест травы каменной глыбе. Все равно ведь сделаешь по-своему.

- Тебе трудно выслушать? Сколько раз мне повторять, что говоря с тобой, я упорядочиваю собственные планы? Все, больше не лезет. - Он сыто рыгнул, погладил надутый живот и потянулся. - Иди ко мне, полежать надо. Остальное потом доем.

Удобно пристроив голову на коленях сидящего брата, нахальный близнец прикрыл глаза, позволив тому ласкать и расчесывать свои волосы.

- Эр, я могу тебя спросить? - Перебирая непослушные пряди гибкими пальцами, тихий близнец наклонялся, чтоб иногда коснуться губами, не остающегося ни на миг спокойным лица любимого.

- Спрашивай. - Карие звезды вспыхнули из-под прикрытых век, но тут же скрылись вновь. - Но это не значит, что я отвечу.

- Зачем ты настраиваешь всех богов против себя? Зачем ссоришь их между собой? Постоянно устраиваешь разные пакости? Я боюсь, - он едва коснулся усмехающихся губ. - Они как-нибудь здорово разозлятся и сурово покарают тебя.

- Пхе, даже узнав, что автор проделки я, они не смогут на меня злиться, Танатос. Понял? Слишком заняты собственными любовными переживаниями. И мстить побоятся. - Эрот резко обнял брата за шею и страстно поцеловал в губы. - Это я им мщу. За то что не хотели пускать меня в этот мир. Тебя, кстати, тоже.

- Как глупо. - Правая рука бога Смерти гладила безволосую грудь бога Любви. - Мы же пришли в мир. Неужели ты не можешь простить богам той маленькой ошибки? Любовь такое светлое чувство. Даже смерть умеет щадить, если захочет.

- Я не умею прощать. - Взгляд Эрота стал жестким. Однако, быстро остыл, и пострел лениво перекатился на живот. - Разомни-ка лучше спину и ноги, что-то побаливают. Мотался, как проклятый, последние дни. Ха, зато все успел, что задумал. Даже больше.

- Милый, ну что ты еще натворил? - Глаза Танатоса наполнились ласковой болью, но руки все же послушно принялись разминать крепкую спину брата. - Мне иногда страшно узнавать о твоих проделках. Ты вспомни, какой бунт подняли все против Зевса, когда ты, выпив лишнего на пиру, в ответ на безобидную шутку, проклял его безудержной похотью. И тот пустился во все тяжкие.

- Ха-ха-ха! Неутолимой похотью и очень малыми возможностями ее реализовать! - Парнишка довольно замолотил по земле руками и ногами, вертя головой. - Давать-то ему все дают, наш царь, как ни крути. Но повторять что-то ни кто не рвется! И стручок маленький, и вянет быстро! Как я ловко? Одним ударом ему и Гере насолил! Поверь мне, это еще цветочки.

- Что ты говоришь? - Танатос сел на ноги близнеца, старательно разминая крепкие ягодицы. - Почему же она так держится за него? Мужчина, конечно, голова. Но женщина, шея. Именно она вертит головой, куда ей надобно. Так у всех пар, которые я знаю. Это закон мироздания.

- Какой ты глупый все же. Не придумать закона, что нельзя было бы обойти, это раз. Кому нужна шея без головы, это два. И кто сказал, что Геру держит любовь, а не титул царицы, это три. Она хоть и злиться на меня, когда подкладываю Зевсу очередную пассию, но прекрасно знает, что завлечь его на ложе сама может только благодаря моим советам. Кстати, ты видел город, что отгрохали в наказание Аполлон с Посейдоном? Великолепное местечко. Есть у меня один план, - Эрот взял брата за ладони и переложил их со своих ягодиц на бедра. - Попку помять еще успеешь, разомни лучше как следует ноги.

- Как у тебя с ним, кстати? - Невинно поинтересовался Танатос. - Город и правда, удался на славу. Кажется Троей назвали? Мне больше нравится Илион. Удачное место. Думаю, его ждет долгая жизнь.

- С кем, с ним? - Крепыш изогнулся, хитро посматривая на любовника.

- Ты знаешь, - ангел Смерти легонько шлепнул сорванца по заду. - Весь Олимп шушукается о вас с Аполлоном. То ссоритесь, то миритесь, и все с помпезной шумихой да на показ. Как в театре.

- Что за бред?! - Эрот было начал переворачиваться, но тут же лег обратно, расслабился и положил руки под голову. - Этот задавака вздумал со мной поиграть в мои же игры. Ну, разозлил он меня, когда посмеялся над моим умением стрелять из лука. Так я трижды отыгрался на нем. Легкая добыча, слишком падкая на лесть. Хотя, сказать по правде, трахаться с ним лучше всех. - Он почесал голову. - Пока лучше всех. - Стукнул пятками по спине Танатоса и добавил. - Ты не в счет, ты мой самый родной. Понял?

- То есть как, трижды? - Массажист замер.

- Считай. Первый был Дафнис, чтоб наш красавчик понял прелести неразделенной любви. Потом Кипарис, чтоб Феб знал, что такое любить и терять. Ну, и Гиацинт до кучи, чтоб к любимцу муз приперлось вдохновение вместе с ревностью. Заодно и Эола проверили на крепость духа и прочих органов. Не, Аполлон это пройденный этап. Хотя, какое-то время я думал, что люблю его. Но есть вещи гораздо интереснее стреловержца.

Это ты про свой план относительно Трои?

- Что? - Прерванный в своих мечтах Эрот скинул брата с себя, лег на спину и протянул Танатосу одну ногу. - Так удобнее. Ну да. Я тут подумал, а какого ляда заниматься с каждым отдельно, если запросто можно заварить общую кашу? Заодно и самому симпатичному доказать, что я стою его внимания и любви. Мне думается, мы будем счастливы с Аресом.

- Ты совсем обалдел?! - Терпение бога Смерти истощилось. Отбросив стопу брата, он вскочил на ноги. - Несчастный слепец! Самовлюбленный идиот! Жестокий холодный и похотливый эгоист! Мало, что ты постоянно издеваешься надо мной, прощающим тебе все измены и унижения. Из-за твоих дурных шалостей в мире твориться только зло и страдания. Афина лишилась девственности, изнасилованная Посейдоном. Несчастная Персефона торчит полгода в Аиде. Царскую чету сотрясают постоянные скандалы. Гермес, Аполлон, Гефест и еще не знаю кто, не говоря о младших богах и демонах смотрят на тебя с обожанием, отчего все богини и нимфы вынуждены чувствовать себя ненужным хламом. Коровами, которых не убивают только пока они способны рожать! Так ты решил совратить и ужасного бога войны! Он и так бешеный!

- Заткнись! - Окрик Эрота вызвал эхо по всей округе. Но Танатос не унимался. И хоть наболевшее выплескивалось наружу истерикой, упреки звучали более чем справедливо.

- Я люблю тебя, гадина ты, этакая! Зачем тебе все они, когда рядом есть я, Эр?! Никто, слышишь? Никто не сможет столько отдать тебе, столько для тебя сделать.

- Не смей на меня орать. - Звонкая пощечина пресекла поток слов. - Ни кто не смеет указывать мне, что я должен делать! - Вторая оплеуха чуть не повергла бога Смерти на землю. - Я сам решаю, кто, когда и насколько мне нужен! - От следующей крепкой зуботычины из рассеченной верхней губы Танатоса хлынула кровь. - Если я решил, что будет война, значит, она будет всемирной. - Колошматя брата по голове и корпусу, Эрот уже не кричал, а злобно шипел, как разъяренная кошка. - И ты, вместе со своей дурацкой любовью, будешь рядом со мной. Пока я этого хочу. - Получив сильнейший удар в подбородок, бедный парень потерял сознание и мешком шмякнулся на спину. - Размазня.

Постояв какое-то время над бесчувственным телом брата, Эрот мазнул пальцами по залитому кровью лицу, облизал их, фыркнул, презрительно дернув плечом, и направился к воде. Он не торопился. Стоя у берега, старательно умылся, прополоскал горло, долго смотрел в небо, пересвистываясь с птицами. Наконец, оглянулся, убедившись, что Танатос не шевелится, набрал воды в ладони и в рот и двинулся к брату. Но по дороге передумал, выплюнул и вылил воду, взял холстину, служившую им скатертью, намочил, сел у распластанного тела на колени и принялся осторожно смывать кровь. Танатос застонал, открыл глаза, попытавшись отпихнуть Эрота, но тот резко хлопнул его по рукам. - Лежать! Братец. Тьфу.

- Я тебя ненавижу. - Слабым голосом прошелестел бог Смерти, но покорно позволил себя умывать. - Ты и есть воплощение жестокости.

- Это я себя иногда ненавижу. - Ласково и тихо шепнул Эрот. - А вы, все остальные, можете меня только любить.

- Какая самоуверенность

- Губа здорово разбита? Опухнет наверно, и надолго. Спасибо, что хоть синяков нет.

- Опухоль спадет, - Эрот почти нежно поцеловал брата в лоб. - А вот шрам останется навсегда. Однако, в этом есть и хорошее, нас теперь никто не будет путать. Тебя ведь всегда злило, когда бывало такое?

- Иногда. Но тебе же нравилось представляться мной.

- Зачем ты меня разозлил?

- Прости меня, Эр.

- Все. Забыли. - И Эрот очень ласково поцеловал избитому самим же богу Смерти глаза и щеки. - Ты любишь меня по-прежнему?

- Да.

- И я тебя люблю, брат. - Он беспечно рассмеялся.

- Поэтому и лупишь?

- Хочешь меня? - В карих глазюках плескалось лукавство. Впрочем, раскаяния в них никогда и не бывало. - Я весь твой, ты же знаешь. Конечно, если вдруг не вспомню про неотложные дела.

- Я очень люблю тебя, Эр. - Танатос преданно и с обожанием смотрел на бесшабашного бога. - Это я весь твой. Без остатка. Когда пожелаешь.

- Сейчас. - Эрот лег рядом, целуя живот ангела Смерти. - Желаю сейчас. И помни, никто не смеет обижать тебя. Никогда.

- Кроме тебя?

- Я постараюсь не делать этого больше. - И самые желанные в мироздании губы коснулись терпеливо ожидавшего их органа.

- А-ах! Я люблю тебя, Эр...

- Вот интересно, - низкий властный голос, похожий на отдаленный гром, без напряжения перекрыл всю долину реки. - Уж ни из-за таких ли изысков сходят с ума все наши боги? Когда научишь этому богинь и женщин, пострел? Я уже хочу испытать все, о чем пока только слышал от других.

Танатос дернулся, но Эрот крепко прижал любовника руками к земле. Нагло не выпуская изо рта стремительно опадавший член, бог Любви вперился прямо в темные властные глаза полулежащего на ветви мускулистого мужчины в свободных широких одеждах. Толстая ветвь, не реагировавшая до этого на скачки и прыжки по ней обоих близнецов, прогнулась, почти касаясь воды.

- Интересно. - Согласился наглец, аккуратно выкладывая орган Танатоса тому на живот, и подмигнул. Ветка моментально обломилась, и величественный персонаж, нелепо взмахнув руками, скрылся под водой. - Очень интересно. - Добавил Эрот. Стоило непрошенному гостю вынырнуть за судорожным глотком воздуха, как его огрело замешкавшейся деревяшкой прямо по маковке. - Хватит? Или будет еще интереснее?

- Я убью тебя, гаденыш! - Мужчина, с громким смехом вылез на берег, тут же скинул и отжал одежды. - Хватит с вас стриптиза владыки людей и богов. И, скажи спасибо, что у меня хорошее настроение. - Зевс разложил свои вещи на травке, поиграл мускулами, и неспешно подошел к близнецам, рядком лежавшим на животах. Танатос, как мог, прятал лицо. - Эрот, я устал выслушивать постоянные жалобы на тебя от богинь и богов. И не миновать бы тебе сурового наказания, не подвернись мне другой под горячую руку. - Громовержец по-отечески потрепал шалуна по голове, нагнулся к Танатосу и замер. - А это что еще такое?! Кто посмел ранить бога Смерти?!

- Не сердись, царь, - бледный, более чем обычно, Танатос встал на колени. - Я неловко прыгнул и ударился о дерево. Сам виноват, зазевался.

- Не смей мне врать! От удара о дерево остаются ссадины или шишки, а не разбитые губы. Кто?!

- Честно, великий Зевс, это я сам.

- Понятно. - Присев на корточки перед братьями, владыка развернул к себе невинное лицо Эрота за подбородок. - Твоя работа.

- Он же сказал, что сам. - Безмятежный невинный взгляд не дрогнул под сурово нахмуренным взором разозленного вседержителя.

- Я не спрашиваю. Я утверждаю. - Зевс нахмурился, подняв правую ладонь. - Молчи. Хватит с меня на сегодня разборок и судилищ. Пусть, сделанное тобой зло, отметит твое же собственное лицо.

Эрот и Танатос вскрикнули, одновременно схватившись ладонями за губы. Когда они убрали руки, на лице бога Смерти не было ни припухлости, ни крови. Зато верхнюю губу бога любви слева украсил небольшой шрам в форме трех лучевой звезды. Ощупав приобретение, Эрот сдвинул брови, с ненавистью сверля старшего из богов почерневшими глазами. Теперь пришла очередь Зевса изображать безмятежность.

- Это справедливо. - Спокойно возвестил он, слегка кивнув головой.

- В мире существует только одна единственная справедливость. И она называется мое желание. - Четко выделяя каждое слово, словно размеренно кидая камни в колодец, произнес Эрот. - Очень плохо, что ты не знал или забыл это, Зевс. Допускаю, что тебя утомили, но...

- Что ты делаешь, брат?! - Танатос замер в испуге.

- Довольно! - Громовержец резко встал. - Прочь с глаз моих! Немедленно! Не вынуждай прибегать к более суровым мерам! На сегодня достаточно и одного наказанного. Арес пострадал за менее дерзкие речи чем твои! Напрашиваешься на порку?

- Зевс, прости его. Нас прости! - Танатос попытался заслонить брата, но был отброшен рассерженным мужчиной.

- Арес? - Эрот вытянулся струной. - Нет, порки не хочу и смиряюсь. Хотя, благодарю за идею, непременно введу ее, как одно из средств возбуждения некоторых. Ты что, владыка, совсем разучился понимать шутки? А шрам меня только украсит. Ведь правда, Танатос? - И мгновенно преобразившись из готовой к прыжку змеи в игривого котенка, бог Любви стремительно подскочил к Зевсу. Запрыгнул на того верхом, взлохматил жесткие непослушные волосы царя богов и страстно приник к суровым губам. - Ты, кажется, мечтал испытать новые ощущения от изысканных ласк. Тебе нравится, как я целуюсь? Ну, скажи же!

- Нравится. - Зевс все еще пытался хмуриться, но широкие ладони уже ласково мяли упругие ягодицы округлой попки соблазнителя. - Но я не поддамся твоим чарам. Даже не надейся.

- Не понимаю, о каких чарах идет речь? - Капризно изломанные брови удивленно взлетели. - Разве можно не целовать такие красивые губы? Великолепное тело? Ох, даже без надежды на взаимность.

- Наглый льстец. - Зевс, все-таки рассмеялся. - Хорошо целуешься, шельма. Не удивительно, что Гермес и Аполлон влюблены в тебя.

- Ну, это еще не доказано. - Эрот вновь страстно приник к губам громовержца. - А вот я, вполне возможно, начинаю влюбляться сам.

Остановись, малышок, - с трудом оторвав бога Любви от себя, Зевс поставил того на землю. - Напомню, когда я появился, ты дарил ласки своему близнецу. И уже влюблен в меня?

- Почему уже? Может быть давно? - Мягко просочившись через вялое сопротивление рук, Эрот снова прижался к Зевсу всем телом. - Кстати, я тут от безделья научил одну милую богиню новым ласкам. Ее зовут...

- Ну? - Зевс замер. - Говори, а то я опять рассержусь.

- Пхе, сердись, тогда я выкину ее имя из памяти навечно. - И коварный пацан куснул сосок бога. - Что ты дашь мне взамен?

- Ага, общение с Гермесом даром не прошло. Чего ты хочешь? - Глядя на шалуна почти с обожанием, Зевс ласкал светлые волосы искусителя.

- Меня интересует один научный вопрос.

- Вот как?

- Да. Требуется сравнить техники мужских и женских ласк.

- Так в чем же заминка? - Зевс судорожно выдохнул, так как Эрот вплотную занялся другим соском. - Перестань, я уже едва сдерживаюсь.

- Самый мудрый и справедливый судья, это ты. Значит, твое мнение самое непогрешимое в любых вопросах.

- Да не томи же! - Руки Зевса намертво вцепились в готовые опуститься к низу его живота ладони.

- Вот ты и сравнишь кто лучше владеет ртом, парни или девочки. - Эрот обернулся и подмигнул Танатосу.

- Но я не могу и не хочу заниматься этим с тобой! - Зевс гордо вскинул голову. - Достаточно прочих сумасбродов.

- Со мной? - Эрот беспечно расхохотался. - Жирно будет, громовержец. Да и не по зубам тебе это яблочко. - И он похотливо повел задом.

- Эр, прекрати пожалуйста, - Танатос испуганно смотрел на брата. - Мне всегда нехорошо становится от твоих игр. Я пойду.

- Стоять! Спокойно. - Бросив властный взгляд в сторону бога Смерти, Эрот вновь развернулся к Зевсу и прижался всем корпусом. - Нет, мои дорогие, я вне конкуренции. А вот возле нового города, кто зовет его Троей, а кто Иллионом, ждет встречи с тобой пастушок Ганимед. Иди, громовержец. Иди, пока кто другой не приметил парнишку. - И он вновь поцеловал Зевса в губы. - Попробуешь парня, получишь богиню.

- И почему я позволяю тебе командовать собой? - Зевс крепко обнял коварного соблазнителя, пытаясь сорвать еще один поцелуй. Но паренек сильно уперся руками в грудь царя богов и вывернулся, мгновенно оказавшись за спиной брата.

- А ты спроси это у своей второй, главной головы. Той самой, что пялиться в небо снизу твоего живота единственным глазом. Понравишься Ганимеду, может быть и я рискну попробовать с тобой сам, Зевс. - Слова сопровождались таким многообещающим взглядом, что громовержец покраснел и прикрыл стоящий член ладонями. - Время пошло, владыка.

- Договорились. Но перед тобой пусть будет обещанная богиня. - Царь богов и людей перекинул через плечо еще влажные одеяния и растворился в воздухе.

Какое-то время лицо Эрота выражало только мягкую влюбленность. Но, когда он повернулся к Танатосу, тот отшатнулся. Настолько жестокая злоба исказила красивые юные черты.

- Эр, что ты задумал? - Тихо вымолвил бог Смерти, медленно пятясь в сторону кустов. - Мне страшно, любимый.

- Жди меня здесь. - Прозвучал четкий приказ. - Только от царя богов и людей может родиться та, из-за которой разгорится великая война. Но сначала я должен освободить Ареса. Ты понял? Мы не сможем открыто противостоять воле Зевса. Значит, вновь придется воплотиться в других, брат мой, Кастор. И не вздумай бросить меня или прятаться. - Он потрогал приобретенный шрам. - У Смерти и Любви вполне может оказаться один бог. Ты понял? Как когда-то была одна богиня, наша Мать. Жди здесь.

Не потрудившись одеться и забрать лук и стрелы, Эрот вознесся на Олимп. Какое-то время Танатос смотрел в небо, прикрыв глаза ладонью. Потом как-то осел на подломившиеся ноги и горько заплакал.

- С тобой он такие же штучки проделывал, Тоха? - Люцифер легонько толкнул плечом лежащего рядом парня.

- Нет. - Антон отполз от края скалы, задумчиво принялся обшаривать свою одежду, потом вопросительно посмотрел на товарища. - Эргиз никогда не посвящал меня в собственные планы. И уж тем более ни с кем при мне не флиртовал так открыто.

- Я не об этом. - Люц протянул ему зажженную сигарету, возникшую у него в пальцах из воздуха. Закурил сам. - Он тебя тоже бил?

- Еще чего! - Антон хмыкнул. - Он очень любил меня. Любит.

- Велика важность, - злой гений пожал плечами. - Эрот всех очень любит, когда ему это надо. Причем, по настоящему. Без вранья.

- Думаешь тебя тоже украсит шрам на лице? - Улыбнулся Антон. - Тогда, продолжай в том же духе, крошка Люци.

- О! Ну хоть ты-то не повторяй это дурацкое прозвище! - Демон возмущенно всплеснул руками. - Кстати, именно твой ненаглядный прилепил мне его. Когда отдубасил прямо при всех богах. Это был первый раз. Кулачищами он владеет не хуже своих стрел. Ни кому не пожелаю испытать. - Он внимательно посмотрел на парня. - Хотя, тебе, возможно, и стоило попробовать. Чтоб розовые очки, так сказать, на глазки не давили.

- Да видел я его в деле. - Махнул рукой Антоха. - И характер его отвратительный тайной никогда не был. Ты же говорил, что веришь в нашу любовь с Эргизом? Тогда зачем опять все эти вопросы?

- Люблю удивляться, Тошенька. - Лукавая бестия скроила умильную рожицу. - Особенно бесплатно. То есть за чужой счет.

- Придурок. - Антон рассмеялся. - Ладно, хватит трепа. Чем мне заняться, пока ты с Андромедой развлекаешься? Кстати, что значит первый? То есть были и другие. Не хочешь рассказать, чем ты его разозлил?

- Конечно были. - Люцифер стал серьезным. - Он никогда случая не упускает отвесить мне тумака и просто так, для профилактики. А тогда обыграл Гермеса в кости.

- И все? - Парень насмешливо посмотрел на демона.

- Разумеется не все! - Вспылил тот. - Немного пошутил на эту тему.

- Тогда понятно. - Антон встал, прогнулся назад. Затем несколько раз наклонился, прижимая лоб к коленям выпрямленных ног, медленно сел на поперечный шпагат и положил корпус на землю. - Так все-таки, что мне-то делать пока тебя не будет? Ой! Только не говори. Что Ганимед это тоже я!

- А ты хотел бы? - Ехидно поинтересовался Люц. - Зевс из себя мужчина видный. Да и кончика его ты не почувствуешь совсем, с твоим-то опытом. Эр слов на ветер не бросает, сам знаешь.

- Знаешь, дружище, а мне становится понятно, за что тебя постоянно лупят. - Продолжая заниматься растяжками, Антон вспотел. - У самого иногда появляется желание отвесить тебе подзатыльник.

- Ну, началось! И пошутить нельзя? Ганимед, конечно, сказочно красив. Вот только глуп, как пробка. Эрот тогда с Дионисом здорово набубенились. Вино новое дегустировали, засранцы. Ну, и развели парнишу на троечку. Ой! Тох, ты бы все равно сам узнал, правда? Не от меня, так от других.

- Продолжай. - Антон и бровью не повел, только желваки заходили.

- А я уже все сказал. - Люцифер внимательно посмотрел на противоположный берег. - Жалко Танатоса. Хороший он парень. Тихий, спокойный, надежный. Лучше бы его любил, право слово. А что? Лица и тела у них одинаковые. Какая разница?

- Меня вдруг страшно заинтересовало, - Антон встал, начав наносить удары в воздух руками и ногами. - Как высоко достанут брызги, когда ты упадешь в реку. А? И еще. Говоришь-то ты складно и красиво. А вот как кричишь, я ни разу пока не слышал.

- М-да, - Люц внимательно оторвал взгляд от, все еще всхлипывающего, Танатоса и внимательно посмотрел на Антона. - Ты не устаешь меня поражать своим благородством, человек. Эрот бы сначала столкнул, а потом объяснил, почему он это сделал. Скорее даже ничего бы не стал объяснять.

- Может быть, я просто ленивее? - Парень перешел к прыжкам. - Вместе пойдем купаться. Только не здесь. Пусть выплачется в одиночестве. По себе знаю, в такие моменты не хочется, чтоб тебя кто-то видел.

- Совершенно не обязательно. - Сощурился Люцифер. - Идем ка. - И, сделав закругленный жест правой рукой, как бы обняв невидимого спутника за плечи, демон мгновенно перенес их на противоположный берег. - А теперь, театр. - Произнес он шепотом и уже громко, словно продолжая беседу. - Представляешь? Она мне говорит, либо ты докажешь мне свою мужскую силу сейчас, либо отправишься в Тартар. Вот дрянь!

- А ты что? - Антон подхватил игру, услужливо раздвигая кусты на их пути

- Сам ее удовлетворяй. Я столько не выпью и мощи не хватит. Ха-ха-ха! Ладно, сейчас искупаемся и... Ба! Кого я вижу! Тан, солнышко, какими судьбами?!

- Здравствуй, Люцифер. - Бог Смерти торопливо смахнул слезы и попытался улыбнуться. - Здравствуйте. - Протянутую руку Антона пожимать не стал, ограничившись вежливым кивком. - Вы человек? Тогда успеется. Я Танатос.

- Человечек, человек, человечишка! - Пропел Люцифер. - Юноша приключений на свою красивую жопу ищет. Вот, попросил меня посодействовать. Пойдем, искупаемся с нами, Танчик. Тебе это сейчас не повредит. Заодно отвлечешься и взбодришься.

Антон. - Парень во все глаза рассматривал точную копию любимого. До боли знакомые черты и позы. Как он наклоняет голову, как внимательно смотрит, как проводит рукой по волосам и как свободно держится, не смущаясь наготы. Взгляд невольно опустился вниз. Да. И здесь абсолютное сходство. Интересно, а целуется он так же невероятно? Что за чушь лезет в голову! И такой же ласковый? - Я знаю кто вы.

- Эй, парни! - Люц сделал солидный глоток вина из меха. - Неплохо. Может, выпьете на брудершафт, поцелуетесь и закончите выкать друг другу?

- Я не против. - Вырвалось у Антона. - А это не опасно?

- Нет. - А вот у Эрота никогда не бывает такой робкой, застенчивой улыбки. - Целовать меня людям можно, плохо, когда беру их за руку. Наполни бокалы, Эосфор. Мне чем-то нравится этот парень.

- Вот видишь, Тоха, - шустрый демон моментально исполнил просьбу. Подал вино и даже поддержал пьющих под локти, требуя осушить кубки до дна. - Не все боги чванливо обзывают меня крошкой Люци. Учился бы на хороших примерах, обалдуй.

- Я постараюсь, крошка Люци. - Вино неожиданно ударило в затылок мягкой но тяжелой лапой. Странно. Обняв одной рукой Танатоса за шею, а другой за талию, Антон приблизил свое лицо, внимательно заглядывая в темную бездну глаз. - Троекратно, или один раз?

- Троекратно. - Прошептал Танатос, повторяя его жест. - Как велит обычай и желание.

Это были губы Эргиза! Тягучая требовательная нежность. Влажный жар и покоряющая жажда продолжения. Это была ни с чем не сравнимая игра, грозящая вот-вот навсегда оборваться, и тем самым заставлявшая растягивать муку последних мгновений. Это была сладостная отрава, не утолявшая, а лишь усиливающая жажду... Или он слишком долго не целовал никого? Наверное. Нет, не правда. Да, так и есть. Другой запах, другое ощущение кожи, другой... Антон открыл глаза, отстранился, чмокнул такие похожие, но не те уже сомкнутые губы еще раз и улыбнулся Танатосу.

- Ты знаешь моего брата. - Прошептал ангел Смерти, распахивая и без того огромные глаза. - Ты целуешься почти как он.

- Конечно знает! - Вскричал Люцифер. - Удивительно, как ты не признал своего восприемника. Тан, дорогой мой, разуй глазки! Антоха именно тот, кому ваша Мать вложила в руки новорожденное дитя, из которого вы с Эротом и получились.

- Действительно. - Танатос покраснел. - Теперь узнаю. Прости, крестный. А двое других тоже с вами?

- Нет, - Люцифер вновь наполнил кубки. - У них свои дела. Давай и со мной на брудершафт выпьем. И учти, ты будешь первым мужчиной, который со мной целуется. Первым и последним. Тоха, освободи место натуралу. Быстро. - Он настойчиво отер парня плечом, успев скроить тому пару рожиц.

- Не зарекалась бы ворона говно клевать. - Не остался в долгу человек.

- Не ссать, Маруся, немцы близко. - Непонятно ответил демон, залихватски хряпнул свой кубок и засосал захмелевшему богу Смерти чуть ли не пол лица. - Нет. Никто теперь не убедит меня, что парни лучше женщин! - Возвестил он, изрядно обслюнявив свою жертву. - Сплошное вранье! Или я ненормальный?

- Может со мной попробуешь? - Игриво предложил Тошка, одновременно злясь на себя. С чего бы это он так захмелел? Захотеть целоваться с Люцифером после такого количества времени, проведенного вдвоем без всякой мысли о возможной близости? Они ведь пару раз спали под одним одеялом, прижавшись друг к другу, когда ночь холодная выдавалась. И нечего не шевельнулось, несмотря на абсолютное обнажение обоих! Что здесь происходит? Вино! Не иначе все дело в вине.

- Сам себя целуй. - Пьяно покачнувшись, демон вновь наполнил кубки до краев, умудрившись не пролить ни капли. - А давайте сразу втроем поцелуемся?! Бокалов два, так что Тохин пролетает с выпивкой. - Не дав никому опомниться, злой гений почти насильно влил в Танатоса все вино, выпил сам и, сильно обняв парней за шеи, заставил их лица приблизиться к своим губам. - Парти а труа! Как говорят французы, игра втроем. Главное не кашлять в процессе.

- Будут говорить. - Поправил Антон. Во время поцелуя ладонь демона легонько треснула его по затылку, отчего хмель мгновенно улетучился. И Тошка прервал ставшее вдруг неприятным и дурацким занятие. - С меня хватит этого блядства.

- Да, Эосфор, - раскрасневшийся Танатос чуть ли не повис на шее злого духа, переведя влюбленный взгляд с него на Антона и обратно. - Пошли лучше купаться. Что-то и меня разморило. А что за приключений тебе бы хотелось, Антоша? Может я смогу помочь?

- Может и сможешь. Только встань на колени и рот пошире открой! - Пьяно хохотнул Люцифер, но тут же примирительно поднял ладони. - Шутка. Может еще по одной?

- Я в воду. - Мотнул головой человек и поспешно окунулся в заводь. Плавать ему пришлось в одиночестве, наблюдая, как пройдоха Люц о чем-то с жаром спорит с ангелом Смерти, не забывая наполнять бокалы. Вода смыла напряжение и усталость последних дней. Картины битвы с ужасной Горгоной потеряли четкие очертания, став прочитанной книгой или виденным давно фильмом. Даже проблема с доверчивой Андромедой отступила на дальний план. Ох, и до чего все-таки у этой девчонки вреднючая мамаша! Сама лебезила перед ним, щебеча, будто о другом таком завидном зяте и не мечтала. А за спиной послала гонца к бывшему жениху дочери Агенору, чтоб срочно прибыл с войском невесту вызволять. Зачем было врать и настаивать спрашивается? Он же видел, что и сама Андромеда вовсе не влюблена в него, расценивая брак, как естественную благодарность за спасение. Всегда чердак едет от человеческой глупости и нелогичности поступков. Чем же заняться, пока Люц исполняет предначертанное судьбой зачатие? Ведь всем известно, что именно дочь Персея Горгофона была бабкой не только Одиссея, но и Полидевка с Кастором. Уф, как все запутано! Хорошо, что хоть дурища Даная замуж вышла пока он туда-сюда шарахался. А то уж больно пылкие взгляды и недвусмысленные намеки авансировала эта любительница золотого дождя названному сыну. Нет, пошли эти женщины куда подальше! Мужики хоть не рожают. Хотя, появись у них с Эргизом ребенок, кто знает...

- Ты не заплавался, милый?! - Пьяный окрик Люцифера, сидевшего на простертой над водой ветви, вернул Антона в действительность. - Как себя чувствуешь, братан? Головенка прояснилась?

- Какой дряни ты добавил в вино? - Тихо поинтересовался Тошка, подплывая к товарищу. - И где Танатос?

- Вырубился. - Злой гений махнул рукой в сторону разметавшегося в тени ангела Смерти. - Тебе химическую формулу или народное название?

- Да мне по барабану. - Легко подтянувшись, парень уселся на толстой ветке рядом с сидящим на корточках демоном. - Главное, зачем? Неужели так хотелось целоваться? Мог бы просто попросить.

- Все тебе смехуечки и пиздахахоньки! - Люц всплеснул ладонями. - Не обольщайся, малыш ни твоя аппетитная попка, ни впечатляющий член, ни сексуальные мягкие губы никогда не совратят меня с пути истинного.

- Ага, а что губы мягкие и все остальное вполне-вполне ты все же признаешь. - Улыбнулся Тоха стряхивая капли воды с тела. - Кстати, мне не понравилось как ты целуешься.

- Твое счастье, оболтус. - Люцифер серьезно и трезво посмотрел парню в глаза. - Мне надо было Танатоса накачать и расслабить, чтоб не сопротивляясь согласился на подмену.

- Подмену чего чем? - Антон закрыл глаза, откидываясь назад и подставляя лицо солнышку. - Без уловок никак не обойтись? Привычка?

- Подмену тебя им, болван. - Спокойно информировал злой гений. - Если помнишь, Диоскуры участвовали в плавании Аргонавтов за золотым руном. Если Эрот стал Полидевком, то какая разница, кто будет Кастором?

- Это еще зачем?! - Подобрался Антон. - Во-первых, он быстро раскроет обман. Во-вторых, при чем тут Аргонавты, если Эр собрался выручать Ареса. И, в-третьих, зачем это вообще нужно?!

- В четвертых и в главных, это нужно прежде всего тебе, Тоша. - С непривычной для себя мягкой грустью сообщил Люцифер. - Я же вижу, как ты мучаешься. Тебе невыносимо хочется хотя бы миг побыть рядом с любимым. Да и вряд ли Полидевк откажется от близости с Кастором, привычной для Эрота и Танатоса. Я не прав?

- Люц, не играй на опасных струнах. - Антон сурово сжал губы. - Да, ты прав, я безумно хочу быть рядом, хочу его, его любви. Но только как Антон, а не как кто-то другой. Понимаешь? Слышать, как лаская тебя, любимый произносит чужое имя, понимать, что в твоем теле, твоих поцелуях он видит другого, отвратительная и жестокая пытка.

Ты уже испытывал такое? - Демон задумчиво смотрел вдоль реки.

- Нет. И не желаю.

- Нельзя судить о чем-то не попробовав. Как не разбив яиц, не приготовишь омлет. Ты не согласен?

- Может, ты мне еще предложишь говна поесть, чтобы убедиться, что оно все-таки говно, а не повидло? Или наркотики? - Вспылил Антон.

- Может и предложу. - Спокойно заявил Люцифер, поднимаясь на ноги и глядя на человека сверху вниз. - В другой раз. Решение принято, и дискуссия отменяется. Удачи, дорогой. Закину Танатоса в Аид и к Андромеде. Хороша говоришь? Впрочем, какая мне разница, лишь бы не бухтела так много, как ты. И забеременела побыстрее.

- Какой ты циник! - Выпалил Тошка, тоже вскакивая. - А как я докажу Эроту, что я его брат близнец? Постоянно подпаивать твоим снадобьем прикажешь? А других? Так на всех встречных никаких химикалий не хватит!

- Вот видишь, - демон ласково заглянул другу в глаза и приобнял за плечо. - Ты уже и согласился. - Неожиданно сильным толчком он скинул зазевавшегося человека в воду. - А с Танатосом вы теперь одно лицо, никакой Эрот не отличит. Зря я что ли вас целоваться заставил. Вот так, Кастор. - И Люц вальяжно направился по ветке к берегу.

- Мудак! - Крикнул Антошка, отплевываясь от попавшей в нос воды в спокойно удалявшуюся спину. - А ну, стоять! Я тебе сейчас таких звездюлей навешаю, родная мама не узнает! Я кому говорю?!

- Сосите хуй. - Не потрудившись обернуться, Люцифер показал барахтающемуся сердитому парню согнутую в локте руку с выставленным средним пальцем. - До встречи, дорогой. Не плачь обо мне особо, даст Бог, скоро свидимся, братишка.

Поджарая гибкая фигура злого гения стала бледнеть, растворяясь в воздухе и удаляясь. Словно брошенный плащ, он походя подобрал и перекинул через руку бесчувственное тело Танатоса. И, не оборачиваясь, пошевелил пальцами свободной руки, поднятой над головой, прощаясь с Антоном на неопределенное время.

Парень остался один, вертя головой посреди сонной заводи. И только птицы весело защебетали, празднуя исчезновение ангела Смерти. Почувствовав себя неуютно в темной, показавшейся вдруг опасной воде, Тоха поспешно выбрался на берег. Попрыгав на одной ножке, он старательно вытряхнул попавшую в уши во время падения воду. Подошел к остаткам трапезы, пожал плечами и принялся сосредоточенно их доедать. Вино вылил под куст от греха подальше. Первое правило настоящего воина, никогда не упускай случая наесться и выспаться, неизвестно, когда это получится в следующий раз. Неторопливое пережевывание нехитрой снеди неожиданно принесло спокойствие и ясность мыслям. Антон даже повеселел, проигрывая в воображении всевозможные ситуации, в которые они с Эргизом будут попадать. Неожиданных вопросов про общих знакомых или какие либо события, в которых принимал участие подлинный Танатос, он не боялся. Так получилось, что историю Кастора и Полидевка он прочитал последней, покидая яхту Великого Императора. Тогда еще сам удивился, что заставило его задержаться на этом, казалось бы не имеющем никакого отношения к Эроту, мифе. Хм, значит интуиция не подвела его и на этот раз. Интересно, а как произойдет их встреча с Эргизом? Вот только помыкать собой, а тем более позволять себя бить, он не намерен! Чувства чувствами, тоска тоской, но если любимый попытается распустить руки, получит с довеском таких горячих оплеух, что вообще забудет, как это делается. М-да, немного пугает, что мифический Кастор прославился как укротитель лошадей, которых сам Антон любил, но, в силу небольшого с ними знакомства, побаивался. А, кривая вывезет! Где наша не пропадала... И улыбнувшись этой здравой во все времена мысли, парень задремал лежа на спине, одной рукой прикрыв причинное место, а вторую уютно положив под голову.

Солнечные зайчики, проникшие сквозь листву старого дерева умерили пляску по его телу, словно боясь потревожить спящего. Река же наоборот, завела нежную колыбельную песню, подсказанную зноем и желанием речной нимфы. Сливаясь с окружающими тенями и бликами, пугливая дева робко приблизилась к отдыхающему воину. Выглядывая из-за ствола дерева, она с восхищенным любопытством впервые за свою жизнь разглядывала обнаженное тело мужчины. Наконец, пересилив страх, протянула руку и робко коснулась упругой груди прохладными пальцами. Антошка улыбнулся во сне, чуть причмокнув губами. Нимфа отпрянула. Но, убедившись, что опасности нет, вышла из своего укрытия, присела на колени и провела ладонью от колена до паха. Ощущение теплого человеческого тела так понравилось ей, что вскоре уже две руки не стесняясь трогали и гладили все тело крепко спящего парня, не упуская ни крошечного участочка кожи. Нимфа внимательно изучила пальцами брови, волосы и плечи Антошки, прикоснулась губами к челу, провела пальчиком по губам. Затем обратила внимание на шевеление внизу живота. Округлив глаза, она потрогала стремительно увеличивающийся орган. Тот ответил подрагиванием. И увеличением темной блестящей головки. Нимфа рассмеялась. Приблизила лицо вплотную к так заинтересовавшему ее предмету, разглядывая диковинку со всех сторон. Еще раз дотронулась. Но уже до расслабленного мешочка у корня горячего ствола. Самостоятельное перекатывание шариков под морщинистой кожей так понравилось ей, что дева принялась играть, заставляя тех двигаться вверх и вниз прикосновениями прохладных пальцев в разных местах. Увлекшись, она наклонилась совсем низко и почти коснулась кончиком языка красивой головки так понравившегося ей предмета, когда на нее упала чья-то тень

Ее бледно-зеленые глаза столкнулись с холодной яростью двух карих молний. Дева широко и беззвучно раскрыла рот в немом крике и упала на задницу, словно от сильного удара в лицо. Презрительно улыбнувшись, Эрот указал нимфе на заводь легким движением бровей. Униженно сгорбившись, несчастная дева покорно убралась восвояси. А наглый принц мироздания спокойно улегся рядом со своей собственностью на бок, продолжив начатую нимфой игру по своим правилам.

Антон, путая сон с явью медленно приподнял ресницы. Лицо любимого близко-близко наклонилось над ним. Желанные, родные губы улыбались как когда-то по утрам. Глаза сияли неподдельной нежностью и обожанием. Вся решимость не показывать своих чувств растаяла, как легкая дымка, оставив лишь неодолимое желание забирать и принадлежать. Тошка порывисто обнял своего Эргиза, прижав так крепко, что тот охнул от неожиданности. И попытался высвободиться. Но его лицо уже омывали жаркие поцелуи истомившегося в разлуке любовника. Требовательные руки вспоминали все изгибы тела, а сердце в ликовании колотилось в грудную клетку, пытаясь достучаться до своего близнеца сквозь время и удивление Эрота.

- Тан, что с тобой? - Он все-таки умудрился оторваться от потерявшего рассудок Антона. - Неужели тупая, пропахшая рыбой и тиной девица так раззадорила твое желание? Ты на себя не похож. - Он попытался рассмеяться, но это вышло немного нервно.

- Конечно не похож, - едва переводя дыхание прохрипел Антон. - Я же, как две капли воды похож на тебя. А мы, на единое целое!

И, послав в тартарары последние отголоски доводов рассудка, парень требовательно впился в губы, которые принадлежали только ему. И ни кому больше за все время существования мира. Эрот ошарашенный резко полыхнувшей страстью обычно плавно загоравшегося Танатоса, поддался натиску любовника. Он потерял всякое соображение, что и как с ним происходит, впервые отдав инициативу любовной битвы кому-то другому. Раньше только он управлял и корректировал события, получая удовольствие, но и как бы наблюдая за происходящим какой-то холодной, вечно трезвой частью сознания. Неописуемо страстные, изголодавшиеся и не получающие насыщения губы и язык такого, обычно скромного партнера, творили с податливым как никогда телом невероятные вещи. Впервые, за все время его существования, Эр поймал себя на мысли, что хочет. Нет, неистово желает, чтобы это никогда не заканчивалось. Чтобы финал, постоянно обещая, так никогда и не наступил! Никогда, никогда, никогда во веки веков! И пусть само мироздание взрывается мириадами искр, разметав существовавших и существующих! Пусть рухнет все! Пусть катится куда подальше! Он беспрепятственно позволил проникнуть в себя каменной твердости горячему жезлу, показавшемуся в этот раз и больше, и, как ни странно, намного удобнее того, что он привык видеть у испытанного не раз возлюбленного. Опаздывая реагировать и возвращать слабые тени получаемых ласк, самоуверенный, считающий себя слишком опытным и циничным для искренних чувств бог Любви целиком отдался небывалому для себя ощущению счастья принадлежать другому полностью. Тяжелая властность навалившегося на него тела, яростное дыхание в затылок, почти болезненные поцелуи, переходящие иногда в укусы, стремительные атаки на разные участки его тела сильнейших, но и ласкающих пальцев, и бесподобное осознание соединявшего их безжалостно и стремительно буравящего раскаленного змея. Откуда-то изнутри глухими толчками стали нарастать волны предчувствия. Постепенно усиливаясь, пробегая по всему телу искорками разрядов, валы наслаждения стремительно проскочили привычный уровень и слились в невероятный шквал неизведанных по силе ощущений. Кажется он закричал! Или это кричал кто-то другой? Тот, который сейчас содрогался сверху в унисон с его собственной дрожью. Тот, кто заполнял его существо неиссякаемым потоком частичек новой жизни и новых же смертей. Тот, которого он всегда знал лучше чем самого себя, и, как оказалось, не знал вовсе. Тот, которого он всегда любил... Кто это сказал?! Какая любовь может быть у самого жестокого ее воплощения? Ха-ха... Он не может любить потому, что он сам и есть любовь. Странно, смех почему-то не выходит, не вымучивается циничная улыбка покорителя всех и вся. Это он лежит истощенный и переполненный счастливой негой?! Да нет. Не может такого быть! Этого же никогда не бывало! Но почему так не хочется выпускать из себя единственного? Какое дурацкое слово. Куда подевалось обычное в таких ситуациях "один из многих"? А он ли это вообще? И как же хорошо и спокойно вот так...

лежал сверху Эрота, бережно трогая губами такое родное тело, впитывая несравнимый ни с чем неповторимый запах. Осознание случившегося вернулось до неприятного резко. Блядь... Полный провал! Он раскрылся, не удержав собственных чувств. Естественно, Эрот с его неусыпной подозрительностью и вниманием, моментально поймет, что этот Кастор ни какой не Танатос. И что тогда? Рассказать ему все как есть? Дурость! Если бы такое было возможно, Отец или Гермес, или кто еще наверняка сказали бы об этом прямо. А ты уверен, что они все хотят возвращения в мир прежнего Эргиза? Вспомни. С самого начала никто не желал появления бога Любви в этом мире. Пусть так. Допустим, что паранойя торжествует, и все боги находятся в одном большущем заговоре против Эрота. Но Великая Мать не стала бы в нем участвовать! Уж она бы всяко защитила свое младшее и любимейшее создание! И каков вывод? Нет никакого вселенского заговора, надо вынуть, пойти подмыться и вести себя, как ни в чем ни бывало. Легко сказать. Так бы и умер с величайшим удовольствием. На нем и в нем одновременно. Тошка ласково провел ладонями по всему расслабленному телу Эргиза, вызывая содрогание и тихий, но возмущенный стон.

- Тебе неприятно, Эр?

- Щекотно. - Донеслось довольное мурлыкание.

- Не хочешь сходить искупаться?

- Хочу. - Озорная каряя искорка лукаво блеснула из-под не желавших размыкаться ресниц. - А можно попасть в воду одновременно? Так чтобы ты не вытаскивал? Никогда...

- Конечно можно! - Антоха рассмеялся и поцеловал раскрасневшееся ушко. - Разворачивайся на животе головой к речке и ползи. А я буду помогать тебе по мере сил.

- Нет! Вы слышали, паренек-то как разрезвился?! - И, заливаясь хохотом, Эрот, снявшись с почти не потерявшего твердости органа, скинул любовника с себя. - Хоть ты меня и почти изнасиловал, моим наездником не будешь никогда. Понял?

Они рассмеялись и побежали купаться, взявшись за руки. Но игр в воде и продолжения, которого так желал Антон, не было. Быстро ополоснувшись возле берега, даже не став мочить волосы, Эрот требовательно выволок на сушу и его, уже вознамерившегося понырять всласть.

- Время, время не терпит, Кастор. - Прикрикнул Полидевк, нетерпеливо разглядывая небо и окрестности. - В море искупаешься. Вылезай!

- Куда торопимся-то? - В Тохе проснулась томная лень.

- Все гораздо хуже, чем я ожидал. - Не заботясь, что грубая ткань царапает кожу, близнец сильно растирал тело брата полотном, служившим скатертью. - Придурковатый в гневе Зевс превратил Ареса в дракона, и навечно сослал в Колхиду, заставив стеречь крашеную баранью шкуру.

- И что? - Решительно отобрав ткань, Кастор не стал вытирать, а лишь промокнул воду на теле своей копии. - Побудет драконом, потом опять примет прежний облик. Он же бог Войны.

- Никак ум потерял, братец? - Ехидно осклабился Полидевк. - Все мозги вместе с семенем вытекли? Включай соображалку и запоминай, пока мы на солнце обсыхаем. Я не шучу, времени и прям в обрез.

- Ладно, не бухти. - Парень примирительно улыбнулся брату и лег рядом, плотно прижавшись боком к теплому телу.

- Так не высохнем, отодвинься. Хорошо. Так вот, сам Арес никогда не вернется в прежний облик. Зевс наградил дракона тупыми животными мозгами, выключив разум бога. Кому бы то ни было запрещено не то что приближаться к Руну и дракону, но и Колхиду посещать вообще. Представляешь? Небывалая предусмотрительность для думающего только головкой владыки. Сильно подозреваю, что без женской хитрости тут не обошлось. И стиль чересчур Герины козни напоминает.

- А ей то чем Арес насолил?

- Ей? Да ни чем! В том-то и дело, что она некие свои далеко идущие планы преследует. Когда я на Олимп заявился, там уже такая каша варилась, любо дорого посмотреть. Все ходят с умным видом, пряча глаза и намекая на некую, только им известную тайну. Прямо никто ничего не говорит. Но, я тоже не пальцем деланный, знаю кого за усы подергать, чтоб до истины докопаться. И кто у нас всегда в курсе всех сплетен и интриг. Ты же Хирона помнишь? Что отшельником живет и любит пацанов воспитывать?

- Это перевозчик через Стикс что ли?

- Приплыли! Перевозчик Харон, а Хирон, кентавр! - Полидевк внимательно посмотрел на брата. - Странный ты какой-то, может не будем больше любовью заниматься? Никогда.

- Нет, только не это! Я весь внимание.

- Хм, посмотрим. Впрочем, нам и некогда будет. Слово за слово, Хирон проговорился, что последнее время учил некого Диомеда, прозванного еще Ясоном. Парня к нему Гера лично привела. Вникаешь? Там какая-то запутанная история с престолонаследием, это не интересно. Но именно этот Ясон, с какого-то перепугу, и собирает команду для плавания в Колхиду за Золотым руном!

- Ну, и пусть себе плывут. Нам-то что?

- Нет, ты просто дубина какая-то сегодня! - Полидевк в сердцах со всей силы шлепнул близнеца по заднице, так что след от ладони остался. - А то, что мы плывем с ними. Дошло? Как я по-твоему к Аресу подберусь, чтоб освободить его?

- А почему именно ты? Другим что, и дела нет до чужой беды? Или надеешься, что Зевс тебя сильно не станет наказывать, как поставщика свежего мяса на царственное ложе? Кстати, что там у него с Ганимедом и той богиней, что ты обещал?

- Ладно, ладно, не я один буду Ареса вытаскивать. - Эрот уселся по-турецки, занявшись легким растиранием спины, лежащего на животе, мнимого Танатоса. - Ты меня сегодня поражаешь. То устраиваешь офигенный трах, то тупишь, как циклоп, то проявляешь отличную память не к месту. Ты уверен, что это ты? - Пристальный прищур карих стрел впился в невинно распахнутые глаза Антона.

- Нет, не уверен. - Нагло заявил парень, понадеявшись про себя, что Люцифер не упустил ни одной детали, придавая ему облик ангела Смерти. Не хотелось бы попасться на такой мелочи, как цвет глаз. - Рядом с тобой никогда ни в чем нельзя быть уверенным. Кроме твоей непредсказуемой порывистости и смене настроений. - Он тоже сел и поцеловал Эрота в губы, зажав лицо в обеих ладонях. - А ты в чем уверен?

- Ну, в себе самом это точно. - Медленно высвобождаясь, бог Любви, он же Полидевк, отодвинулся. - Ганимед, бесспорно, красавчик, вот только тупенький. Пришлось его усыпить и обработать Зевса по первому разряду. Остался доволен наш царь. И парень карьеру сделал, теперь виночерпием на Олимпе служит.

- Выходит, богиня проиграла? - Резко пересохшими губами прохрипел Антон. - Кто же может с тобой сравниться в оральных ласках.

- Только оральных? - Насмешливо прищурился Эрот. - Нет, любезный брат мой, с Зевсом я отработал по полной схеме. Трахал его так, что молнии из глаз и ушей вылетали. А что касаемо Немесиды...

- Кого?

- Богини лебедя! - Взревел, вскипая Эрот. - Мое имя ты помнишь, надеюсь? А свое? Что за болван! А потом еще жалуешься, что тебе от меня достается за глупость.

- Когда это я жаловался? И кому, позвольте спросить?

- Не важно. Так вот, для дураков, Гера у нас богиня кукушка, Немесида богиня лебедь. Трах-тарарах, яйцо готово.

- Какое еще яйцо? Слушай, милый, это не я дурачок, это у тебя не нормальный рассказ, а сплошные обрывки и огрызки. - Теперь уже не на шутку рассердился Антон. - Оставь свои театральные эффекты и говори четко и по делу. Или не говори ничего вообще. Понял?

- Красное яйцо! - Тоже перешел на крик Эрот. - Такое здоровенное, красное яйцо! Из него потом богиня Луны вылупится, Селеной назовут, олух ты этакий! Но сначала она сестрой Кастора и Полидевка поработает. Понял? Только не Селеной, а Еленой. - И словно выпустив весь воздух с криком, Эрот осел. - Не могу же я сам быть причиной раздора. Хоть этого-то объяснять не надо, надеюсь?

- Елена Троянская. - Пробормотал Антон. - Так вот оно что. А яблочко золотое с надписью "прекраснейшей" на пир кто подбросит, чтобы богини перессорились? Или еще одно яйцо потребуется, синее, чтоб Эрида вылупилась? Господи, я с ума сойду. Не Олимп, а какая-то птицефабрика просто. Плюс скотный двор, если Минотавра вспомнить.

- Что еще за Эрида? Не знаю такой. - Нахмурился Эрот.

- Богиня раздора, склеротик! - Радуясь, что хоть в чем-то он знает больше любимого, сообщил парень.

- Да? - Эрот почесал репу. - Нет такой богини, хоть лопни, братец. Но идея мне понравилась. Обдумаю обязательно, но не сейчас. До войны еще далеко, не все мины расставлены и машина не заведена. В первую голову Ареса освободить нужно, а то на хрен мне вся эта война дебильная усралась.

- Ты что же, опешил Антон. - Так и не отказался от идеи стать его любовником? Даже после того, что было между нами?

- Не знаю. Ничего я еще не знаю. - Тихо произнес вселенский шалун, почему-то погладив мнимого брата по голове. - Вот освободим Ареса, а там посмотрим. Ты же не откажешься со мной отправиться в Колхиду?

- Нет.

- Ну, хоть что-то хорошее. - Эрот поднялся. - Вставай, нам пора. - Он положил обе руки на плечи Антона, внимательно вглядываясь в глаза парня, и серьезно проговорил. - Ты только помни, что ближе и дороже тебя у меня нет и не может быть никого. Веришь?

- Знаю. - Губы Антона коснулись такого знакомого шрамика над верхней губой слева. - Я просто знаю это. Сердцем чувствую.

Эрот вернул поцелуй не закрывая, как обычно, глаз. Ничего не ответил бог Любви человеку, лишь пристально заглянул в его глаза, будто проник до самого их дна, и непривычно для себя впервые ласково улыбнулся.

Близнецы оставили поляну, ставшую свидетельницей зарождения стольких интриг и важных событий. И отправились в гавань города Пегасы, где не сегодня-завтра, должен был сойти со стапелей пятидесятивесельный красавец Арго. По дороге Эрот сообщил верному спутнику, что случайно раскрыл инкогнито двоих из мореплавателей, не раскрываясь сам. Светлый Аполлон принял облик фракийского певца и музыканта Орфея. А кормчий Тифис, ни кто иной, как сам Посейдон. Впрочем, брат Полидевка Кастор почти всех Аргонавтов знает по Калидонской охоте. Будет там и Атланта. Единственная женщина на корабле. Последнее известие здорово вдохновило Антона. Если Афина будет рядом, всегда можно рассчитывать на помощь или совет мудрой богини. Возможно, она и поможет ему открыться Эроту.