Моя сестра алексис. часть 1

Вольный перевод рассказа «Alexis» англоязычного автора onehitwanda Она снова сидит, поджав под себя ноги, прислонившись к подлокотнику дивана. Ее волосы ниспадают на плечи. Она что-то напевает среди разбросанной по комнате музыкальной литературы. Широкие французские шторы пропускают то немногое, что дарит нам солнечный свет, в нашу гостиную, открывая вид на сад, в котором все еще есть редкие пятна снега. От этого ее волосы пламенеют, как золотистый ореол. Диван - любимое место Лекси для занятий музыкой. Она одарена, и если бы она посвятила себя этому, то могла бы стать великой. Но Лекси это не нужно. Лекси любит, когда у нее одновременно много интересов. Она говорит, что это заставляет ее чувствовать себя живой и что ей скучно без частых переключений внимания. Конечно, я пристрастна. Она моя сестра, но она действительно хороша. С другой стороны, а кто же я сама в сравнению с нею? Рассказывать тут особо нечего. На три года моложе, не такая музыкальная и не такая хорошенькая. И всегда такая желторотая. Я люблю свои книги и свой Mac. Люди всегда говорят мне гадости по этому поводу – мол, девушка, которая занимается программированием. Мои технические способности всегда замечают куда позже, чем мою грудь. Не важно, я использовала школу и университет как проводник к тому, что я хотела, - а это была карьера, связанная с гаджетами. Я вела хозяйство в нашем доме, а Лекси мечтала о замках и принцессах. Лекси огорчает меня, говоря, что я должна больше заботиться о своей внешности. Иногда я это делаю, но в основном это волосы, собранные в хвост, и этого достаточно. Все остальное было бы пустой тратой времени. Я редко общаюсь с кем-то, кроме нескольких близких друзей. Спина болит - плохая осанка. Сидеть за столом - это глупо; высота не подходит для ноутбука, и я всегда получаю от него усталость в шее. Но в этой части дома тепло, и всегда есть шанс, что Лекси начнет что-нибудь играть. Это мое любимое занятие - слушать, как она играет. Это заставляет тени по краям моей жизни на некоторое время исчезать. Наши родители погибли в автокатастрофе, когда мне было пятнадцать. Лекси тогда только что исполнилось восемнадцать, и она собиралась отправиться в университет, но она осталась, чтобы убедиться, что со мной все в порядке, и перешла на заочное обучение. С тех пор мы были всегда вдвоем, за исключением визитов родственников и семьи Маккинтош, которая помогала нам сразу же после случившегося с родителями... Мама всегда была мудрой и позаботилась о том, чтобы у нас было достаточно средств, чтобы оплатить дом и получить высшее образование. Лекси работала официанткой, чтобы подзаработать, а я, когда училась, делал небольшие сайты для местных компаний. Мы были в порядке, если не считать шрамов на душе. Лекси лучше меня борется с этим, потому что у нее душа художника. Что касается меня, то я просто запихиваю эту боль глубоко внутрь себя и стараюсь не открывать шкатулку, в которой она лежит. Это все еще слишком больно, поэтому я стараюсь оставить боль в покое. Иногда я почти забываю, что она вообще существует. — -- — Хочешь чаю, Лекси? - окликаю я. Ответа нет - она явно глубоко погружена в то, что напевает. Я ставлю на стол чашку для нас обоих, делаю себе кофе и ромашку для нее

Одна из маленьких вещичек, которые я делаю для сестры. Мама тоже любила ромашку. Этот запах всегда напоминает мне о ней. Ожидание, пока он заварится, дает мне (в некотором смысле нежелательное) время подумать. Наш дом большой, и он почти не изменился с тех пор, как ушли из жизни мама и папа. Я заняла папин кабинет (в основном из-за его прекрасного антикварного стола и кожаного кресла) и превратила его в свою тихую комнату. Но мы все еще спим в наших старых комнатах. Каждый раз, когда мы говорим о переустройстве дома, все заканчивается тем, что мы ничего не делаем. Вот так мы и живем: Лекси со своей музыкой и увлечениями, а я со своим кодированием, бегом и лазанием... Я бросаю использованный пакетик для чая в ящик для компоста и несу чашки в гостиную. — Лекси? Она вздрагивает, потом поднимает глаза и улыбается. — Извини, Робс. Снова собирание старых мыслей. Она убирает нотную тетрадь с колен и берет кружку. — Спасибо. Мне нужна была чашка чая. — А какие же мысли ты собирала? - дразняще спрашиваю я. — Никого особенного, - отвечает она. - Просто подумала, что мне надо прогуляться или что-нибудь в этом роде. Это довольно необычно для нее, потому что Лекси - домоседка, которая чувствует, что хороший день - это когда можно сидеть в саду под деревом. — У меня есть один маршрут для приятной легкой прогулки...- с надеждой предлагаю я. — Да? - заинтересованно переспрашивает Лекси. — Да, вниз по реке и через старую плотину. Посередине есть несколько камней, на которых я люблю сидеть. — В такую погоду? - спрашивает Лекси. — Ты же знаешь, что холод меня не беспокоит, а на улице приятно побыть на ветру. Хочешь, я пойду с тобой и покажу? Лекси прикусывает губу, потом улыбается. — Ага. Пошли! Мне нужен свежий воздух. Мы хватаем шляпы и пальто и натягиваем кроссовки. Март в нашей части страны все еще холодный, с частыми дождями, а иногда даже снегом. Поэтому мы тепло укутались, прежде чем отправиться в путь. День в основном пасмурный и дует легкий ветерок, но иногда пробивается солнце, и это прекрасно. Наш дом - часть тупика, который граничит с лесом, и поэтому мы выходим через сад и старую деревянную калитку позади. Я замечаю, что березы начинают распускаться. Но в основном я просто наблюдаю за Лекси. Она идет с грацией танцовщицы, заставляя меня чувствовать, что я тащусь. Один из ее прежних бойфрендов как-то назвал ее Эльфийкой; у нее и вправду такой вид. Хотя эффект слегка портит выцветшая розовая вязаная шапочка, которую она натягивает на голову. — Далеко еще до плотины? - спрашивает она. До сих пор мы шли молча. — Минут десять, наверное. Километр или около того, - отвечаю я. - Я могу пройти это расстояние минут за пять. — Ну ты даешь, - отвечает она со смехом. Для нее моя физическая активность всегда была предметом шуток. Лекси встает раньше меня, но я всегда нахожу ее завернутой в одеяло на диване, когда отправляюсь на утреннюю пробежку. Лекси ест, как воробушек, и у нее стройное телосложение. Мне же приходится много работать, чтобы держать свой вес в рамках. — Некоторые из нас родились не с теми генами, - бормочу я. Мы оба смеемся, она - свободно, а я - несколько смущенно. Я украдкой бросаю на нее быстрый взгляд; она улыбается и смотрит вдаль, пока мы идем — Походи с мое, и у тебя будет свой пресс, - отвечаю я. — Фу, в спортзале? Нет, спасибо. Слишком много жутких стариков. Лекси обожает, когда за ней наблюдают. Как ни странно, ей нравится быть солисткой. Так что это ситуативно, сложно, как и у нас обоих. — Большинство из них нашего возраста, Лекс. — Прекрасно. Слишком много жутких мужчин. Ползучий центр. Шатающиеся мужчины и дети в плохо сидящих толстовках, пытающиеся быть похожими на Шварцнегера. Она говорит это с иронической усмешкой. Лекси прекрасно владеет языком и любит играть со словами. Иногда мне удается заставить ее почитать мне, и это одно из моих любимых занятий с ней. Мы вдвоем провели много зимних вечеров. Мы сомкнули наши ряды, как только остались одни, и редко допускали кого-то еще в наше пространство надолго. Это стоило Лекси нескольких бойфрендов. Но, по правде говоря, я думаю, что у нее также есть изгиб души, который делает ее счастливее самой по себе. — Они просто ищут кайф любви, - нараспев говорю я. Она фыркает, берет меня за руку и подходит ближе. Иногда наши бедра соприкасаются. — Разве нет?- спрашивает она. — Разве что? — А ты ищешь любовь? Я сбиваюсь с шага и спотыкаюсь. Она дергает меня назад, прежде чем я успеваю встать лицом к лицу. — Что ты имеешь в виду? - спрашиваю я немного взволнованно. — Мне просто любопытно. Ты уже совсем взрослая. И все же я никогда не видел тебя ни с кем и даже не интересовался тобой. — Лекси... - неловко начинаю я. Лекси любит совать нос в чужие дела, но в этой области она никогда раньше не копалась. — Выкладывай, Робс. Мне скучно, я неугомонна, у меня страсть к путешествиям, и отчасти это из-за того, что я не знаю, счастлива ли ты. Некоторое время я иду молча. Я чувствую, что она смотрит на меня. — Робин Эмили Блейк, я задала тебе вопрос. Она никогда не называет меня полным именем, если только не говорит серьезно. Я вздыхаю. — Я ни с кем не встречаюсь, - стараюсь ответить нейтрально. — А почему бы и нет? — Потому что, - фыркаю я. — А почему? – тянет она голосом. Я не могу удержаться и смеюсь. У Лекси такая манера звучать невероятно мило и очаровательно. Я бы сравнила это с тем, как котенок требует внимания. Я бессильна против этого, и она это знает. — Потому что я никогда не встречала никого, кто бы меня интересовал, - отвечаю я. - Лекс, я училась в университете с классом социальных неудачников, которые не могли видеть дальше того факта, что у меня было две Х-хромосомы. Я работаю с кучей милых людей, которые едва начинает расти борода (тут она делает сочувственное лицо). — Я занимаюсь гимнастикой и бегрм. Для меня это как выход для разочарования, а не как способ принять участие в мясном рынке. А мои партнеры по скалолазанию, хоть и потрясающие, но именно такие, партнеры. — Значит, никаких мальчиков, - констатирует она. — Нет, мальчики, нет. Мы идем еще немного. — Значит, девочки?- озорно спрашивает она. — Лекси!- говорю я и толкаю ее. — Я так и знала, что это девчонки! - смеется сестра. — Черт возьми, Лекс, перестань дразнить меня! Она уклоняется от моей попытки ударить ее, поднимает руки в знак капитуляции, а затем возвращается ко мне, снова беря меня за руку. Мы идем дальше, а я слушаю ветер и думаю. Был парень, который однажды попытался Он был забавным, но это довольно быстро сошло на нет, потому что меня явно не интересовало ничего, кроме дружбы. Часть меня была рада, но постоянный флирт утомлял. Я никогда не увлекалась мужчинами. Да, они забавны, и некоторые из них (например, мои альпинисты) невероятно хорошо сложены и привлекательны. Но я никогда не чувствовал этой искры. Впервые я обратила внимание на девочек, когда мне было 12. Я была неуклюжей веснушчатой девушкой, которая не вписывалась в "сахар, специи и все хорошее". Я скорее буду играть в футбол, чем учиться быть культурной. Я скорее окажусь по пояс в болоте, чем в платье. Это выделяло меня и делало мишенью для насмешек во всей школе. Потеря мамы и папы сделала все в миллион раз хуже, потому что у меня больше не было ни одного из них, чтобы слушать меня или держать меня, пока я рыдала. Но у меня была Лекси. Я рассказывала ей все. То есть все, кроме этого. — -- Мы добрались до плотины, и я останавливаюсь и делаю глубокий вдох, отбрасывая прочь свои мысли. — Вот мы и пришли!- воскликнула Лекси. Я бросаю на нее взгляд. Она оглядывается вокруг с неподдельным интересом. Я сажусь на корточки, снимаю ботинки и носки, затем закатываю походные брюки. Лекси с удивлением наблюдает за тем, как я, морщась, делаю шаг в воду (все еще холодную в марте!) и осторожно иду от камня к погруженному камню к большому валуну на треть пути в реку. Хотя ширина реки не превышает десяти метров, она по-прежнему быстра, глубока и полна форели; иногда можно увидеть, как рыба порхает между скал. В плотине выше по течению есть рыбная лестница, и вода бурлит над ней. Я люблю шум воды и шум ветра в деревьях. Поэтому я считаю плотину и насест ниже по течению своим личным убежищем. Я прихожу сюда, чтобы подумать, и чаще, чем мне хочется признаться, погрязнуть в жалости к себе. — Как вода? - спрашивает она. — Холодная, - отвечаю я. Она снимает туфли и стоит на берегу реки с сомневающимся видом. — Не будь дурочкой, - кричу я. - Это тебя не убьет. Она осторожно заходит в реку. Под поверхностью воды видны широкие плоские скалы, так что ошибиться трудно, но пересекать их надо осторожно. Я протягиваю руку и подтягиваю ее к насесту. — Добро пожаловать на мой трон! - говорю я с насмешливым поклоном. — Если я влезу на трон, то я сяду в него основательно! - смеется она и садится. Я плюхаюсь рядом с ней, и мы дружески прижимаемся друг к другу. Нет никаких звуков, кроме ветра и воды. Это прекрасно. Плечо Лекси тепло прижимается к моему. — С чего вдруг тебе понадобилось совать нос в мою жизнь? - спрашиваю я через некоторое время. — Я беспокоюсь о тебе, - отвечает она. - Всегда любила и всегда буду любить. Я фыркаю. — Я уже большая девочка и могу сама о себе позаботиться. — Я знаю. Но ты всегда будешь моей младшей сестрой, и я все еще чувствую ответственность за тебя, - говорит Лекси. Я хмурюсь. — Лекс, ты вырастила меня и отполировала. Тебе не нужно тратить энергию, беспокоясь обо мне. У меня отличная работа, друзья, и я в полном порядке. Она опускает голову на колено и снова смотрит на меня. — Ты уверена? - тихо спрашивает она. Слова "Конечно" застревают у меня в горле. Почему-то я думаю о маме. Не успев ничего с собой поделать, я начинаю плакать. — Черт побери, Алексис! - рычу я, яростно вытирая лицо Она снова садится и обнимает меня, притягивая к себе. — Признайся, Робин. Я знаю, что ты несчастна. Я наблюдаю за тобой дольше, чем ты думаешь, и вижу, что ты не совсем там. — Я не хочу об этом говорить. — Тебе нужно открыться кому-нибудь, Робс. — Нет. Она вздыхает, и некоторое время мы снова сидим в тишине, если не считать моего сопения, когда я пытаюсь восстановить самообладание. Лекси что-то напевает, кажется, из Дворжака. Медленно я снова успокаиваюсь. Вода всегда помогала мне. — Мне одиноко, - вдруг говорит она. — Почему? - осторожно отвечаю я. Лекси почти не делится тем, что происходит у нее в душе, но я читаю ее настроение по ее телу и музыке. У меня это хорошо получается. — Просто так есть. Я скучаю по маме, папе и двоюродным братьям. И по Эндрю тоже, - тихо говорит она. — По этому жульническому мешку с кишками? - восклицаю я, не веря своим ушам. Она улыбается маленькой грустной улыбкой. — Да, он. Он был хорош для меня, Робс. — Кроме тех случаев, когда он изменял тебе. — Ну да. Я все еще скучаю по нему, - вздыхает она. - У него были такие красивые сильные руки, и он так хорошо целовался. Я корчу гримасу, и она ухмыляется. — Боже, Алексис. Я бы скорее представила, как ты целуешься с Тони Блэром, чем с Эндрю. Мы тихо смеемся. Она прислоняется ко мне головой, и мы снова замолкаем. — У него тоже был отличный язык... - шепчет она. Я чувствую, что краснею. Всегда была, всегда буду, я могу осветить комнату, когда мне неловко. — Алексис!- восклицаю я. — Серьезно, Робс, тебе двадцать один год, и ты так краснеешь? Да что с тобой такое? - шутит она. — Я просто... Я не... ууу... Я не хочу знать таких вещей! - задыхаюсь я, смеясь. Но я лгу, потому что внезапно в моем сознании возникает видение моей сестры и Эндрю. Я вздрагиваю. — Ты когда-нибудь была с парнем, Робс?- спрашивает она с любопытством. — Тысячи раз, - саркастически отвечаю я. - Это все равно что бросить сосиску в коридор. Ее глаза расширяются. Она подавляет фырканье, а затем разражается смехом. Я благословляю своих друзей-альпинистов за мой расширенный словарный запас и невероятно грязные образы, которые я теперь могу вызвать. — О боже, Робин. Это самое отвратительное, что я когда-либо слышала от тебя, - хихикает она. Я присоединяюсь, не в силах сдержаться, и мы погружаемся в гиканье какофонии, полностью наслаждаясь образом, который я только что выпустила на волю. Наконец-то мы иссякли со смехом. Мне удается сделать глубокий вдох и снова сесть. — Мне это нравится, - говорит она. - Просто разговаривать с тобой. — Мне тоже, - отвечаю я. - Мы делаем это недостаточно. Я совсем погрязла в "сети и работе". — И в моей музыке тоже, - соглашается она. - "Корабли, проходящие в ночи, ты и я". — По крайней мере, у нас один и тот же порт приписки. Она улыбается в знак согласия и толкает меня плечом. — Пойдем, Робс, солнце скоро сядет, и мне становится немного холодно. Мы возвращаемся на берег реки, натягиваем носки и ботинки на мокрые ноги, а затем, хлюпая, возвращаемся домой в расслабленном темпе. Лекси снова напевает; она редко бывает по-настоящему молчаливой. Я слушаю, но не могу распознать мелодию, которую она напевает. Поэтому я развлекаюсь, высматривая белок и прислушиваясь к звукам леса вокруг нас. Довольно скоро мы дома, и это хорошо, потому что с северо-запада начали сгущаться тучи, и свет угасает... <