Потому, что... (окончание)

Даже не знаю, как я уснул. Проснулся, когда было уже совсем светло. Слишком светло для этого времени года, чтобы это было утро. В кровати я был сам. Быстро вскочил. На стуле лежала фланелевая рубашка в клетку, трусы и брюки от спортивного костюма. В кухне на столе вместо денег - небольшой листок бумаги. «Мне кажется, что это моя зарплата». Даже не знает слова «гонорар», подумал я. Я осмотрел квартиру. Нет, ничего не украл. Внезапно я почувствовал ужасную пустоту, вылезающую из каждого угла. Совершенно незнакомый парень, кроме секса, дал мне, однако, немного тепла, которое согрело также элегантный, но холодный интерьер моей квартиры. Забавное чувство. Как будто ты хочешь о нём думать, но, в то же время, гонишь эти мысли прочь из головы. Я решил умыться и что-нибудь пожевать. За завтраком я просмотрел своё расписание. Значит, так: одна встреча в 15.00, а потом две консультации по телефону - и всё на сегодня. Завтра с утра в офис, но в планах нет ничего обязывающего, так как день планировался для текущей работы и выдачи заданий сотрудникам. Довольно лёгкое окончание недели. Я старался войти в ритм работы, однако мои мысли постоянно возвращались к парню с глазами небесного цвета. Я вырвал листок бумаги. Какой он на самом деле? Наверное, такой. И записал все его негативные черты, что пришли мне в голову, стараясь вызвать у себя побольше отвращения к нему. Не помогло! Занялся снова работой. В 17.00 был уже свободен. Пообедал где-то в городе. Пора возвращаться домой. Поймал такси. Даже сам не понял, когда бездумно сказал водителю: на центральный вокзал. На вокзале я бродил кругом без определённой цели. Так, во всяком случае, это могло показаться стороннему наблюдателю. На самом же деле я высматривал мальчишку. Уже раза три я обошёл все входы и выходы. Вот глупый, думал я о себе, забрал у тебя хорошую сумму, так чего ж ему теперь шататься по вокзалу? Но затем в толпе мелькнула красная кепка с козырьком, и я ускорил шаг. Есть! Он только отошёл от какого-то мужчины, пряча мелочь в карман. Я иду следом. Он остановился перед витриной. Я подошёл. — Хочешь несколько монет на еду? Повернулся ко мне с удивлённой миной на лице. Осмотрел меня с головы до пят этим своим насмешливым взглядом. Да, конечно, здесь он был на своей территории. — Отцепись! Опять хочешь меня трахнуть? — Нет, только поговорить. — Нам не о чем говорить. — И сколько таким способом соберёшь за вечер? — Может, с десятку. — Давай поговорим, и я дам пятьдесят. — Для тебя это маловато. Да и за то, что ты делал со мной, можно было дать и больше, чем лежало на столе. Интересно, у тебя постоянно свербит в заднице, что каждый день ищешь тут товар? Моя рука остановилась на полпути к его физиономии. Он нагло посмотрел на меня. — На садо-мазо не согласен, тем более за такие деньги. — Я хочу только поговорить, правда. — Что, влюбился, чувак? — Может, и влюбился. — Ну, так поцелуй меня. Если поцелуешь, пойду

И мне больше ничего не остаётся, как подчиняться его правилам, если я хочу выиграть? Не знаю, видел ли когда-либо этот вокзал двоих целующихся парней. В послеобеденное время, посреди оживленного движения. Целующихся страстно, яростно, прижимающихся друг к другу так, что между ними нельзя вставить даже листок бумаги. Он опомнился первым. Откинул голову назад и посмотрел на меня своими бездонными глазами. — Хватит, а то сейчас начну раздеваться, - тихо добавил он. И снова эта хитрая усмешка. — Ну как, убедился? — Неужто я снова смогу сегодня спокойно поспать? — Сегодня точно. Идём, поедим чего-нибудь. Куда тебе хочется? — В Макдональдс. — Идём. Я не терплю этого заведения и его еду. Не знаю, как мне всё это влезет в горло. О, чувак, так ты жертвуешь собой ради этого щенка! И мы пошли. К счастью, я уже обедал, поэтому пил только колу, а он умял все. Удивительно, какое количество еды в него влезло. — У тебя есть ещё какая-то одежда, кроме той, что на тебе? Отрицательно покрутил головой, потому что его рот был полностью набит. — Пойдём сейчас по магазинам, купим тебе что-то приличное. Я люблю «шопинг», люблю делать подарки. Мне нравится радость того, кому я дарю. Он так обрадовался, как будто попал на седьмое небо. — Ты что, ты в своём уме, знаешь, сколько это стоит? — Тебе нравится? — Ясное дело, классно! — Тогда не дискутируй. Запакуйте, пожалуйста. Порядком нагруженные, мы вернулись домой. Я начал так же, как и в определенный момент вчерашней ночи. Диалог продолжился тем же способом, как будто мы стёрли всё, что произошло за это время и пробовали найти новое окончание всей истории. — Хочешь чего-то выпить? — Что-нибудь покрепче. — Водка, бренди, виски? — Водка, но холодная. Я вынул из холодильника начатую вчера бутылку, налил в стопки. — За что выпьем? Он смотрел, раздумывая, то на меня, то на стопку. — Ты понимаешь, что ты делаешь? Сегодня это такой себе праздник детства, а завтра выгонишь меня на улицу? — Уже один раз хотел тебя выгнать. — И что? — Я не думаю, что смогу. — Ты хоть знаешь, кто я? — Не знаю даже как твоё имя, сколько лет... Он вынул паспорт и подал мне. — Мартин. Остальное прочтёшь. И я прочёл. Недавно исполнилось восемнадцать. Жил в столице на окраине. Не работал. — А что ещё обо мне знаешь? Я встал. На холодильнике лежал листок с его «минусами». Он начал читать вслух. — Отец сильно пьёт или бросил семью. Он старший из нескольких братьев и сестер. Не учится и не работает. Он читал всё тише и тише и, наконец, умолк, продолжая водить по листочку глазами. Прочитав до конца, посмотрел на меня. — Откуда знаешь? — Немного психологии, я этому учился, плюс некоторый опыт. И начался рассказ, время от времени прерываемый для того, чтоб выпить очередную стопку. Хотя, в целом, мы их выпили не так уж и много. Он говорил об отце, вечно пьяном и агрессивном, избивающем каждого, кто попадался под руку О двоих младших, один из которых умер, а второго, самого малого, усыновила какая-то семья. Он же был уже достаточно взрослый для усыновления, поэтому его никто и не захотел взять. Когда он закончил, его глаза блестели. Было видно, что он с трудом сдерживает слёзы. Хотел выглядеть как мужчина, который, как известно, не плачет. Я же делал вид, что ничего не вижу. — Я далеко не святой. Краду. Временами могу кому-то дать в рыло. Тебе тоже хотел дать вчера. У тебя дома много кое-чего. — Ну, и чего ж не дал? — Там, под душем, ты сделал так, что я ощущал себя твоим подданным, рабом, и не смог тебе перечить. И второй момент – ужин. Ты сделал это после нечеловеческого траха и показал своё второе лицо. Во время ужина я почувствовал себя как в настоящем доме, таком, которого у меня никогда не было. — Хочешь остаться? Не только на сегодня, надолго, пока мы не поймём, что это уже конец. Но нас ждёт много работы. Ты должен измениться. Возможно, и я тоже должен. — Попробую... Я смотрел в его глаза, где отражалось всё то, что он теперь чувствовал: удивление, смущение, надежда и неверие в то, что всё удастся. Я поцеловал его. Долго и страстно. Не отрываясь от поцелуя, мы медленно стали раздевать друг друга. Голыми пошли в ванную и вместе стали под душ. Он сразу же стал так, как вчера. В этот раз только повернул голову в мою сторону. — Жёстко, как вчера. Без всяких нежностей. Я был готов. Въехал в него без подготовки. В этот раз он громко вскрикнул. — Сегодня буду кричать, потому что хочу кричать. Сегодня не буду стыдиться. Он сам отыскал мою ладонь и положил себе на член. Я стал дрочить ему, не сдерживая себя. — Хватит, - и я протянул руку за мылом. Я мыл ему плечи и гладил их ладонями сантиметр за сантиметром, осматривая каждый укромный уголок, изучая так, как изучают новый дом, в котором предстоит жить. Я подал ему мыло и отвернулся. — Теперь твоя очередь. С минуту он тёр мне спину, а потом я почувствовал, что подбирается к моей дырочке. Он вошёл в меня так же остро, как и я в него. Было больно, но почему-то хотелось смеяться. — Мартин, не так жёстко. Мы же не играем в игру «кто кого». — Я тоже люблю остро трахать. Было видно, что он любил и умел это делать. Вскоре я почувствовал, что уже почти готов... И остановил его. — Не так быстро. Пойдём в комнату. Мы начали ласкать друг друга, водя губами по всем уголкам наших тел. Уши, соски, пупки. Добрались и до наших членов. Они заново возбудились от наших языков и губ. Впрочем, они и не опадали. Я играл его большой мошонкой. Яички, как шарики, легко перекатывались в моих пальцах. Я лизал головку, слегка пощипывал зубами уздечку, высасывал капли, которые то и дело появлялись из отверстия. Внезапно он встал и перевернул меня на спину. Сел верхом на моих бёдрах и стал натягиваться на мой член. — Люблю так, быть сверху и одновременно отдавать себя. В общем, полное равноправие. Я чувствовал, что вот-вот кончу. Он тоже доходил. Я понимал это по выражению его глаз. Они замерли на мгновение. На лице появилась сосредоточенность, а взгляд стал отсутствующий. Он застыл. — Хочу сделать это иначе Взял мой член и стал медленно двигать по нему рукой вверх и вниз. Я делал то же самое и с его богатырём. Я видел, как он доходит, и потому доходил сам. Первые белые струи вырвались из нас почти одновременно. Он шумно дышал, хватая воздух широко открытым ртом, стонал и дрожал, пока я выдавливал из него последние соки. В эти мгновения оргазма он был прекрасен своей молодостью, радостью того, что дал мне наслаждение, своей свободой. Я тоже не скрывал своих чувств. Он упал на меня. Улёгся прямо на ручейках спермы, которые оросили мой живот и грудь. Мы лежали так некоторое время и ласкали один другого. Вдруг Мартин взял меня обеими руками за голову. Я очнулся и посмотрел в его необыкновенные глаза небесного цвета. Они были полны слёз, одна из которых капнула мне на подбородок. Я хотел что-то сказать, но он положил палец мне на уста. Он всё сказал сам единственным предложением. — Клянусь, что не оставлю тебя до самой смерти... Уже четыре года мы вместе. Я нашёл Мартину неплохую работу, позволяющую ему учиться по вечерам. Хочет пойти в колледж. Легко нам не было. Сначала это было взаимное увлечение. Это не было любовью с первого взгляда, какая бывает в кино или книгах. В жизни всё иначе. Нашу любовь мы должны были ещё найти и принять. И убедиться, настоящее ли это чувство или опять минутное увлечение. У нас совершенно различные характеры. До момента встречи мы жили как бы на разных планетах. Моя тяга к совершенству доводила иногда Мартина до сумасшествия, но мне удалось сформировать у него понимание. Теперь он очень любознательный молодой человек, вполне эрудированный и даже несколько утончённый. Все свои прошлые связи он разорвал. Я тоже изменился. Под его влиянием стал больше заботиться о себе. Меньше работы, больше тренировок и сауны. У меня исчезло брюшко, и вид у меня стал более мужественный. В первый год мы срывались несколько раз. Он был с гонором и хотел однажды даже уйти, но не было куда. И остался. А потом мы кропотливо снова и снова строили то, что уничтожили в один вечер. И так до следующей ссоры. Второй год был уже намного спокойнее. Мартин все еще не потерял своей непосредственности. Люблю его небесные глаза – настоящее зеркало его души. Он научился всё же в важные моменты сдерживать свои эмоции и прислушиваться к голосу разума. Порой он - это идеальное сочетание чувства и благоразумия. В этом он, пожалуй, даже лучше меня. Мартин любит общество молодых ребят. Но не изменяет мне, как и я ему. Я знаю это и уверен в нём. Иногда мы шутим, что если захотим пойти «налево», то сделаем это обязательно вместе. Один недоброжелатель сказал, что даже если меня кто-то будет преследовать, я всё равно останусь вежливым с ним. Мы вместе уже четыре года. Хотим быть вместе и дальше. Пока смерть не разлучит нас. Такая вот себе сказка о принце и нищем. Почти как у Марка Твена. Только сказка ли это? Не важно. Я рад, что она есть. А та навязчивая песенка, которую я услышал в поезде в день нашей встречи, в какой-то мере оказалась вещей. «Я больше никого не смогу любить»... Никого, кроме него. Почему? Да потому, что...