Возбужденное лоно Европы

- Папа у тебя нет сердца! – взвизгнула Берти и затопала ногами, прямо, как разобиженный ребенок. – Нет сердца! Нет сердца!

- Дочка, да что такое ты говоришь?

- А что ещё сказать, если ты запрещаешь мне помогать этим людям!

Франц Фон Клюхенбах насупился, сдвинул рыжеватые брови.

- Я уже говорил тебе - это опасно. Среди беженцев-мигрантов могут быть террористы. Об этом в новостях сообщали.

- Это бедные несчастные люди! – вскричала Берти. – Какие еще террористы! Так про них могут говорить только нацисты! Только расисты!

- Я понимаю, что тебя заботит судьба всех этих несчастных, покинувшие свои страны из за войн, - произнёс Франц Фон Клюхенбах, стараясь сохранить спокойствие и глядя на свою дочь, почти умоляюще. - Я сам им очень сочувствую. Разве не я распорядился выделить из городского бюджета немалые деньги для помощи им? Разве не я распорядился устроить палаточный городок и обеспечить питание и другую помощь?

- Да, но эти меры предпринимают и другие бургомистры, - фыркнула Берти. - Это, всё, как то формально, без души и истинного сочувствия. Беженцы нуждаются в большем. Этих мер недостаточно.

- Но то, что ты хочешь – это уж слишком! – возмутился Франц Фон Клюхенбах. – Надо же додуматься до такого: пустить их жить в наш дом!

- Да всего-то, несколько человек! – воскликнула Берти.

- Ни за что! А как же мама? Как ты?

- А что мама? И что я? – девушка с недоумением и искреннем удивлением взглянула на Фрранца Фон Клюхенбаха.

- Да как это что?! – возмутился и засопел бургомистр. - Дома ты привыкла расхаживать… свободно, часто в нижнем белье. Мы привыкли к определенному порядку. А тут рядом будет несколько молодых мужчин!

- И что?! – воскликнула Берти.

- Так ты и перед ними будешь расхаживать в ночнушках, в трусах и лифчиках?

- Ну не то чтобы…, - пробормотала несколько опешившая Берти. - Я ведь не голая хожу. И они не дикари, какие-нибудь.

- Судя по их поведению из новостей, так не скажешь, - пробормотал Франц.

- Что?

- Ничего. Разговор окончен.

- Но папа!

- Я сказал, Альбертина - разговор окончен. Мигранты будут жить в палаточном городке вплоть до распоряжения нашего правительства.

- Тогда… Тогда я и девочки будем туда ходить! Помогать им! – выпалила дочь.

- Да ни за что! Это недопустимо! Те девочки – это твои подружки?

- Ну да, Анетт и Гретта.

- Они, тоже так думают, как ты?

- Мы все так считаем, - каким-то особенно торжественным тоном ответила Берти. - Мы, даже хотим создать молодежную организацию для помощи беженцам. Здесь в Германии они должны почувствовать не только тепло и радушие, но и то что их любят, готовы принять всей душой и тел… ой…. Я хотела сказать…. Хотела… В общем этим людям нужно помогать.

Несколько мгновений бургомистр буравил Берти взглядом, потом сказал:

- Никаких хождений в лагерь. Ясно? Там будет находится полиция. И тебя арестуют, не смотря на то, что ты моя дочь.

- Но папа!

- Я всё сказал! Пусть Анетт и Гретта поступают, как хотят – это в конце концов забота их родителей. А ты будешь сидеть дома. Пока, не разрешиться эта ситуация с беженцами. Без моего ведома ни шагу на улицу.

- Но папа, ведь каникулы начались! – заныла Берти.

- Ничего, потерпишь. Поиграешь за компьютером, пообщаешься через интернет. Книгу какую-нибудь, в конце концов прочтешь. На улицу - только с моего разрешения. И думать забудь о мигрантах. О них и без вас есть, кому позаботиться.

- Ты тиран! Злой бессердечный тиран!

Из глаз Берти в два ручья хлынули слёзы. Ей только недавно исполнилось восемнадцать и всякую обиду она воспринимала ещё совсем по-детски.

Сердце Франца дрогнуло, но он собрался, стиснул свою волю в кулак и не дал слабину.

- Ступай к себе в комнату. Я сейчас еду в ратушу - по делам. Вечером ещё раз обо всем спокойно поговорим.

* * *

Дом бургомистра большой двухэтажный с мансардой. Окружен садом. Стоит на холме откуда на город открывается великолепный вид. У Берти своя типичная для старшеклассницы комната – уютная со всякими там девичьими милыми прибамбасами. Цветные пуфики и подушки на диване, рюшечки на занавесках. Стены оклеены плакаты с любимыми исполнителями и актерами. А на одной стенке остался привет из детства – плакатитк с диснеевскими героями. В изобилии мягкие игрушки. Сан-узел у Берти был отдельный и соединялся с ее комнаткой. На полу офигенный красный ковер с мягким густым ворсом. Всё чистенько аккуратненько. Порядок в доме помогала поддерживать экономка откуда-то из Прибалтики или Польши. Неподалеку от кровати стояло трюмо с зеркалом.

Берти любила любоваться собой. Она разделась и пару минут рассматривала себя в зеркале. Она была невысокой, стройной и гибкой. Занималась фитнесом. Небольшие тугие грудки чудесной округлой формы. Тонкая талия, крутой изгиб бёдер и выпуклая тугая попка. Ножки длинные и стройные. Заметила на лобке щетинку

Свернув свои волосы цвета золотистой пшеницы в тугой узел, Берти вошла в душевую.

Теплая вода возбудила её, также растревожили писю все эти манипуляции с подбиванием. Берти начала думать о своём парне. Его звали Халил. Папка пришёл бы в бешенство увидев его. Халил был родом из Ливии. В нём смешалась арабская и негритянская кровь. Берти просто текла при одном только присутствии этого самца.

Халил был дикий, дерзкий и бешеный. Такой темперамент сводил девушку с ума. Халил, даже хотел заявиться к отцу Берти и прямо заявить ему о своих правах на его дочь, как он сам любил выражаться. О женитьбе, правда, пока речи не шло, но Халил рассчитывал в открытую жить с дочерью бургомистра в их доме.

А что, действительно, сколько можно торчать на окраине города в этой вонючей дыре под названием социальное жильё, когда у подружки есть роскошный особняк с бассейном, двумя гаражами и прочим-прочим-прочим. Неплохо бы и родне туда переселиться. Но для начала надо самому территорию застолбить.

Берти, предвидя грандиозный скандал уговорила любовника пока подождать. Отца следовало постепенно подготовить к встрече с её любимым мужчиной.

Ещё у Халила был друг - Мохмед. Он, Берти тоже нравился. Такой же крутой и смелый. В идеале девушка хотела бы жить с ними обоими сразу. Ни раз, она представляла себе, как они втроем лежат в постели, как смуглые руки мужчин ласкают ее, скользят по ее белой коже, прихватывают золото ее волос, как их члены темно-коричневые с проступающими венами проникают в неё.

Но вряд ли такое было осуществимо. Во-первых, Мохмед встречался с её сестрой. Во-вторых, Берти опасалась, что Халил не поймёт её и не захочет делить свою девушку, даже с самым близким другом. Наверняка приревнует. Он ведь, ни раз давал понять, что считает её своей собственностью.

Сама Берти к этому относилась с юмором. Она - и вдруг чья-то собственность, просто смешно. Ну, если Халилу так нравится думать, пожалуйста. Хотя, скорее всего - это он не серьёзно, а просто так придуряется, разыгрывая перед ней восточного тирана. Подобная игра ей, даже нравилась – сексуально возбуждала. И когда он жарко шептал ей на ушко что-то вроде: «ты моя», «я твой господин», «я твой хозяин, а ты моя сучка», Берти вся млела и возбуждалась до состояния, когда трезво мыслить, уже просто не могла.

Всё встанет на свои места, когда они поженятся. К тому времени Берти получит высшее образование, а Халил благодаря ей войдёт в уважаемое светское общество Германии, станет полноправным членом среднего зажиточного класса – благовоспитанным и солидным человеком, любящим и уважающим свою жену.

Выйдя из ванной Берти начала просушивать волосы феном. Раздался звонок сотового телефона. Это была Анетт.

- Привет.

- Привет. Что с тобой? Голос какой-то испуганный.

- Ты не представляешь, что случилось!

- Что?

- Я предложила отцу поселить у нас несколько мигрантов. Так он, пришёл в ярость. Назвал меня шлюхой! Он нашёл наши плакаты!

- Какой ужас! – вскричала Берти, представив себе это.

Они с подругами заготовили несколько плакатов и собирались участвовать в шествии по улицам города в поддержку мигрантов. На плакате была изображена немецкая девушка в объятиях двух здоровенных темнокожих мужчин. Надпись снизу гласила:

Эти бедные люди нуждаются не только в деньгах и еде, им нужны не только удобные дома, в которых уютно жить. Им нужна ещё и наша любовь. Этим изголодавшимся Мужчинам нужен секс. Удовлетворенный мужчина спокоен и дружелюбен. Ему не нужен автомат, ему не нужен террор. Девушки Германии против террора. Девушки Германии за любовь и секс!

- И что?

- Он порвал плакат и выбросил его в мусорку, представляешь! Я назвала отца нацистом!

- А он?

- Пошёл звонить по телефону твоему отцу.

- Ой, кошмар!

- Я подслушала о чём они говорили. Завтра нас, еще и Гретту собираются отправить в какой-то пансионат в Альпах. Там мы будем жить до конца лета.

- Что? Ты шутишь?

- А что, похоже, что я шучу? – фыркнула Анетт. - Этот пансионат содержит, то ли сестра, то ли племянница отца Гретты. В общем - монастырь.

- Ужас!

- Вот и я говорю. Что делать то будем? Может, сбежим?

- Да, ты что? Полиция нас найдёт.

- Тогда что?

- Я не знаю. Я, наверное, позвоню Халилу.

- И что он спасет тебя от монастыря?

- Нет, конечно, но хотя бы сегодня мы потрахаемся. Ведь, целое лето его не увижу.

- Да, а мне что делать? У меня нет сейчас парня.

- Не знаю, Анетт. Чем же я тебе помогу? Ладно, давай пока.

Берти прервала разговор с подругой. Если завтра начнётся ссылка, нужно спешить. Она принялась названивать Халилу.

* * *

У Халила был неоднократно опробованный тайный путь в особняк бургомистра. Получив приглашение от подружки, он поспешил на свидание. Он прекрасно знал, что нужно этой юной немецкой потаскушке. . Что ж, отлично! Берти была девчонкой, что надо. Сладенькая такая белая дурочка

Что ж, до женитьбы на Лейле можно, как следует погулять и перетрахать побольше этих бестолковых немецких дурочек, которые сами так и прыгают на его член, видимо находя некое особенное удовольствие насаживаться на черную палку.

Странное и необъяснимое явление. Немки отдавались ему охотно и словно бы из какого-то чувства вины. Впрочем, в детали Халил не вдавался. Если белым сучкам хочется, они получат по полной.

Европа – страна блядей, проституток и шлюх, а также безвольных мужичонок, половина из которых – педики. Это Халил усвоил давно, ещё три года назад, как приехал в Италию, а потом оттуда перебрался в Германию. Теперь родня нашла ему невесту – Лейлу, тоже из Ливии. Халил ни разу не видел ее. Да это и не важно. Надо женится на женщине своей веры и он это сделает. Конечно же, заведут кучу детишек – это путь к получению более хороших пособий и прочих выгод, не только материального свойства. Германия богатая страна. Раз хочет делиться – пусть делится.

Создание собственной семьи, конечно же не повод отказываться от траха немок. Их ещё очень много неудовлетворенных, мечтающих о большом, крепком черном хуе.

Халил слышал, что когда-то меньше века назад немцы были крутой нацией. Их армии кромсали всех направо и налево. Но, во всё это, глядя на местный народец верилось с трудом. Сказки, не иначе. Где же эта немецкая крутость? Мужики – ничтожество, бабы – шлюхи. Как и кого мог покромсать такой народ? Да любой отряд ополчения из его родной Ливии, вооруженный одними Калашниковыми мог бы в Германии такого шороха навести, что только держись!

Он слышал даже такую чушь, что немецкая армия пошла на восток и там русские после страшной войны поломали её. Да хрень всё это! Всем известно, что там, где живут русские вечные снега и лёд, повсюду медведи и прочее дикое зверьё. Да какой человек в здравом смысле попёрся бы захватывать такую страну? То ли дело Европа. Тёплая, уютная, богатая. Вот её захватить – милое дело.

Так, рассуждая Халил пробрался в сад и после, держась в тени деревьев устремился к той части дома где располагалась на втроем этаже комната Берти. Предстояло ещё влезть туда. Впрочем, физически развитому ловкому ливийцу это не составило особого труда. Каменная кладка была такова, что зацепиться было за что, да ещё вьюн расползшийся по стене здорово облегчал задачу.

Вот и призывно открытое окно. Халил едва показался, Берти бросилась к нему

- Наконец-то!

Прямо в оконном проеме они поцеловались. Потом, девушка отступила к кровати и Халил проник в комнату.

Скромняшкой Берти никогда не была. Даже выходя на улицу, одевалась она так, что всякий встречный мужик ронял слюни, а в штанах, впору было тушить пожар. Тем более, находясь в собственной комнате, девушка носила одежду, к которой термин «скромность» ни в коей степени был не применим. Один из её любых комплектов, что был сейчас на ней состоял из маячки с изображением на груди веселой хрюшки и трусиков с очаровательными кружевными оборочками. Обе детали её костюма были преимущественно нежно-розового цвета. Комплект гармонировал со светлыми волосами Берти и отлично подчеркивал её стройную точеную фигурку. Её голые, умопомрачительные ножки были обуты в сланцы столь же характерного розового окраса.

Хотя Берти и исполнилось недавно восемнадцать лет, в одежде она по привычке придерживалась тинейджеровского стиля.

При виде своей девчонки, кровь Халила, просто закипела. И это было не просто острое сексуальное желание. Белая, нежная, бархатистая кожа Берти пробуждала в нём дикую сексуальную агрессию. По правде говоря, ему хотелось насиловать эту юную немочку, так чтобы она кричала и умоляла его остановиться. В её синих глазах, ещё таких наивно детских, ему бы хотелось видеть слёзы и страх. Настоящее удовольствие ему бы доставило, видеть, как она скулит, сжимается, словно загнанный, измученный зверёк. Сладкой музыкой для его ушей было бы слышать, как она просит пощады. Ему хотелось накручивать её золотистые локоны на свой кулак и смеяться и рычать ей в лицо по-звериному, ибо пощады она, конечно же, не дождётся. Ему хотелось входить в неё, как завоеватель, подавлять её волю, подавлять её личность и наслаждаться этим.

Но девчонка обламывала его в этих тайных желаниях. Молодая сучка отдавалась ему с удовольствием, сама проявляла немалую сексуальную агрессию и в постели никогда не упускала инициативу, отчего он не мог всецело доминировать. Вот это Халилу не нравилось.

Вообще, своенравную девку следовало бы хорошенько избить, а потом трахать и трахать жестко, пока она ревёт, воет и заливается слезами в три ручья. Но он понимал - так нельзя. Сделай он нечто подобное и Берти он потеряет, а вместе с этим и возможность улучшить свою жизнь.

Невозможность открыто доминировать над девушкой, так, чтобы он был настоящим господином, а она жалкой рабыней, Халил компенсировал тем, что заставлял её проделывать в постели всякие развратные вещи.

Ан, нет… Не заставлял. Она сама всё делала с удовольствием. Даже, жопу ему вылизывала. Правда, как-то раз не обошлось без конфуза. Ему так хотелось унизить эту беленькую сучку, что однажды он не подмылся и даже не подтёрся, как следует

Так что с доминированием, в том виде, как хотелось ему – не получалось. Хочешь иметь такую куколку, как Берти, изволь мыться, бриться, держать себя в порядке. В общем, идти на поводу бабы! Это был неприятный момент.

Но с этим ещё можно было свыкнуться. В конце концов, то, что он трахает эту белую девчонку, чей папашка сам бургомистр города, уже было круто. Хуже было слышать, как она начинает трендеть о свадьбе.

Халила, вполне бы устроило, просто сожительствовать с ней. Но жениться на этой шмаре – никогда. Во-первых, она не девственница и уже не была ею до их знакомства. Во-вторых, для правоверного нужна покорная жена, скромная, молчаливая, исполнительная. Эта девчонка, да и немки вообще на эту роль не подходили. Их можно пользовать сколько угодно, но брать в жены – ни за что! Это ведь не жизнь потом, а ад! Треснешь по рылу – бегут в полицию, жалуются в суд, или к родителям уезжают. Ребёнка могут отсудить. Разве должна так себя вести настоящая жена? Покорность и ещё раз – покорность – вот что ценимо в первую очередь. Но эти проклятые законы Европы по защите личности так неудобны, так мешают….

Ладно, что он всё о плохом, да о грустном. Вот перед ним на всё готовая роскошная девчонка. Улыбается, соблазнительно строит глазки. Светлые пряди волос, юное личико на которое так здорово кончать.

Халил, уже, просто изнемогал от желания. Он схватил Берти, руками начал мять и тискать её сиськи через тонкую ткань маячки.

- Что, жеребец, не терпится? – рассмеялась она.

- Заткнись, я не разрешал тебе рот открывать.

- Ох, ох, какие мы грозные, - Берти, так и прыснула со смеху. – А ты принёс своей малышке конфету? Большую и шоколадную? Давай сюда, тогда я перестану болтать и займусь интересным делом.

Она и возбуждала и бесила его одновременно. Блядский блеск в глазах, вместо покорности, иронично-насмешливый, порой игривый тон, вместо покорных «разрешите», «позвольте». Разбить бы ей губы в кровь, а потом пихать между ними свой член!

Член… Она уже деловито, с видом хозяйки, а вовсе не рабыни вытащила его из мешковатых штанов Халила.

- Соси, сучка, - прорычал он, запоздало пытаясь стать хозяином положения.

Тут, она не стала возражать и медлить. Самой не терпелось засосать этого темно-коричневого, здоровенного монстра. Халил помнил, как отреагировала Берти, когда впервые увидела его штуковину. Шок, изумление, восторг! Что и говорить, своим толстым, длинною в три средних пальца «копьём» Халил мог по праву гордится. Сейчас, уже после трёх десятков интимных встреч Берти приноровилась к его размеру.

Вот, широко открыв рот, она мягко, губами втянула головку пениса. Завела её за щеку и далее последовал ствол Халила. Тёмный хер распирал ей рот до предела. Но Берти позволила подарку проскользнуть немного в горло. Почти весь, почти по самые яйца он вошёл в её ротик. За мгновение до рвотного спазма, она выпустила член, позволив ему выйти наполовину и тут же, снова заглотила. Она наслаждалась, ощущая живую, мощную пульсацию своего любовника. Халил постанывал от удовольствия. Обеими руками, он ухватил волосы Берти, испытывая от этого бесспорно доминирующего жеста наслаждения больше, чем от самого минета.

Встав на колени Берти с упоением продолжала отсасывать его вздыбленный елдак.. Громко причмокивая и мыча, она забирала губами огромный лоснящийся пенис. Чувствовать горячую, огромную, возбуждённую плоть мужского члена во рту, касаться его губами и языком, забирать за щёку - это было что-то! Она мусолила член губами, заглатывала его насколько возможно, облизывала сверху донизу языком. Не забывала и про яйца любовника - тугие здоровенные шары, набрякшие и тяжело отвисшие от желания.

- Сучка, хочу тебя! – прорычал Халил.

- Подожди-ка, жеребец, не так быстро.

Берти ловко выскользнула из его объятий и скинув сланцы взобралась на кровать. И там она начала дразнить его. То так повернётся, то эдак, то трусики приспустит, показывая ему свою тугую круглую попку, то маячку приподнимет, открывая его взору небольшие, но хорошей формы сисечки с уже возбужденно набрякшими розовыми сосками.

Вытаращив глаза, путаясь в одежде Халил поспешно раздевался. И вот, голый он приблизился к её кровати. К тому времени, она избавилась от трусиков, а вот маячку оставила, только оттянула ее вверх почти полностью оголив сиськи.

- Ням-ням, хочу ням-ням, - промурлыкала Берти, не отрывая горящего взора от его болтающегося туда-сюда члена. – Дай мне свою ням-нямку.

Она схватила его темно-коричневого жеребчика рукой и одновременно поймала открытым ртом залупу любовника.

- Оооох! – вырвалось у него.

Заглот девчонка сделала глубокий и страстный. Потом, принялась дрочить член рукой и отсасывать его, издавая громкие смачные причмокивания. Она была на кровати, где сидела на четвереньках. Халил стоял вплотную, и время от времени наклонялся вперёд, чтобы, то погладить её попку, то отвесить по тугим девичьим ягодицам звонкого шлепка. Иногда, он выпрямлялся и прихватывал волосы девушки руками

Берти продолжала страстный отсос. Порой, она едва ли не полностью заглатывала член любовника, давясь и хрипя при этом, сосание чередовала с облизыванием яиц и всего члена.

Спустя какое-то время Халил, тоже забрался на кровать. Мягко, но настойчиво, он повалил Берти на спину. А потом, навис над нею, раздвинув ноги. Над её лицом. И принялся сверху вгонять член в её разинутый рот. Это был какой-то особенно развратный трах прямо в девичий ротик, тем более Халил, еще и делал характерные движения задницей и низом живота. Он был весьма изобретателен на всякие такие «штуки» и Берти это нравилось.

Впрочем, долго так забавляться Халил не стал. Ему, уже невтерпёж было трахнуть эту юную проблядушку. Берти, тоже была готова. Он убедился в этом, сунув руку между её ножек. Пальцами Халил чувствовал, как пиздёнка у девчонки взмокла, как губочки набрякли и разошлись в стороны и как ждёт, как изнывает от нетерпения её дырочка.

С бесстыжей улыбочкой Берти раздвинула ножки в стороны. Халил схватил их обеими руками чуть выше щиколоток и задрал рывком вверх. Головка его члена прижалась к девичьей писячке, являя собой поразительный контраст тёмно-коричневой силы, готовой к атаке и нежно-розовой плоти, готовой одновременно покориться и с наслаждением принять агрессора. Поскольку обе руки Халила были заняты, Берти сама, ухватила и направила член темнокожего любовника в себя. Под давлением пухлявые складочки разошлись и мощный тугой елдак нырнул в горячую, мокрую дырочку.

Из груди девушки вырвался протяжный стон удовольствия. Проникновение было грубоватым и напористым, но именно так ей и нравилось. Внешность Берти была обманчива. Халил, уже знал это. Его кошечка, вся такая гламурная и нежная любила когда её прут жестко, без всяких там сантиментов.

Похотливо рыча, Халил принялся за дело. Его мощный елдак первую минуту входил туго, несмотря на то, что девчонка обильно текла. Но он разминал и растягивал её дырочку, ввинчиваясь, ныряя внутрь мощными толчками. Дальше стало лучше и дело пошло. Вскоре член Халила скользил во влагалище Берти, как по маслу. Африканец наращивал темп ебли с каждой секундой. Девушка громко стонала и порой пронзительно вскрикивала, когда темнокожий любовник особенно сладко доставал её. Вагинальный сок так обильно струился из её распёртой пиздёнки, что ныряние члена туда-сюда сопровождалось громким смачным чавканьем.

Пока шёл трах, любовники немного сменили позу. Берти по-прежнему лежала на спине, только теперь её левая нога была отодвинута широко в сторону, а правая, задранная вверх - нашла место на плече Халила. Он упирался коленями в постель и совершал членом быстрые, неглубокие толчки. Так, они наслаждались друг другом пару-тройку минут. Затем, Халил навалился на девчонку сверху почти всем телом, плотно прижался к ней. Ноги Берти скользили по его бёдрам. Его проникновения стали более медленными, но волнительно глубокими. Горячая, мягко-всасывающая, липкая плоть вагины жадно заглатывала член африканца и после нехотя отпускала, потягиваясь следом мокрыми губками.

Стоны девушки становились всё громче. Халил, то усиливал, то сбавлял ритм ебли, ему нравилось держать свою юную любовницу на острой грани наслаждения, как можно дольше. Главное в такие минуты самому не сорваться с этой грани в преждевременный финал.

Берти, уже начала сходить с ума. В какой-то момент, так было всегда и раньше, потеряв всякий контроль над собой, она начинала умолять его поскорее дать ей кончить.

- Быстрее, - хрипло вскрикивала она. – Ещё, ещё! Фикен! Ааааа… фикен! Сильнее! Фик дищ! Ааааа… Фик дищь!

Так, вопя, визжа и дрыгая ногами Берти кончила.

Мощный оргазм прокатился по её телу, вызывая судорожную дрожь в конечностях, и сладостную, сводящую с ума пульсацию во влагалище. Видя, как кончает его девчонка, Халил, тоже не выдержал. Его член выдал три мощных и ещё несколько послабже залпов. Горячие струи африканского семени одна за другой изливались в лоно юной немочки. Она билась и визжала под темнокожим любовником, вбирая влагалищем всё, что он подарил ей.

После, они немного отдохнули и Берти рассказала, что её с подругами на всё лето отправят в какой-то отдаленный пансионат. Правда, об истинных причинах этого отцовского решения она умолчала. Новость изрядно расстроила Халила. Этим летом он активно собирался пользовать подружку, ну и наконец, поселиться в доме бургомистра со всеми правами мужа его дочери.

- Как же так, вот гадство, то какое! – вскричал Халил.

- Да, вот так папа решил.

- Да зачем тебе в этот пансионат, да ещё на всё лето?!

- Ну…, - Берти замялась. – Он считает, что отдых вдали от города пойдет мне на пользу. Там больше природы, больше свежего воздуха.

- Глупость, какая, - фыркнул Халил. – Кому нужна эта природа! Для хорошего отдыха нужны клубы, дискотеки, молодежное веселье. Секс, наконец! А что там в этом монастыре? Ты целых три месяца будешь на воздержании?

- Папочку это не волнует. Он, наверное, думает, что я ещё целка и секс мне не нужен.

М-да, папочка у девчонок представлял из себя определенные трудности. Халил, уже не был уверен, что вот так запросто удастся попасть в дом бургомистра.