Десантник в Москве

1 августа. Полдень... В Москве стояла 40-градусная жара, вся природа наших северных широт изнемогала от горячего пекла и пряталась. Я выскочил из раскалённой маршрутки и, вылив остатки минералки себе на голову, помчался со всех ног к родимой многоэтажке, где снимал квартиру. Под защиту кондиционера. Перед подъездом я привычно вытащил брелок, чтобы сходу открыть спасительный подъезд, ни минуты лишней не задерживаясь в уличном пекле.

На скамейке у входа пытался спрятаться под тенью дерева молодой и очень симпатичный парень 19-20 лет, в военной форме, со спортивной сумкой. Увидев его, я устало отметил, что сегодня у меня ничто не дрогнуло при виде незнакомого бравого военного, притом десантника, кого-то, видно, дожидающегося уже давно. Наверное, заранее отмечать завтрашний день ВДВ, пить водку, купаться в фонтанах столиц.

Увидев меня, сержант-десантник обрадованно вскочил и метнулся навстречу:

- Вы Илья? Илья Щепин?

- Да. А ты кто? Я тебя должен знать? - буркнул я, проходя мимо и поднося магнитный брелок к замку.

- Я Иван - брат Паши, с которым вы снимаете квартиру, - парень не отставал.

Я чуть попридержал дверь, и мы вместе вошли в душный подъезд, так как у меня не было сил на объяснения прямо здесь. Десантник шагнул со мной в лифт и начал объясняться:

- Я приехал к нему переночевать одну ночь. Мы с сослуживцами давно договорились отметить завтрашний праздник в Москве. Они приедут кто ночью, а в основном завтра с утра. Я служу по контракту, сейчас удачно так в отпуске гулял, в деревне, у матери. Картошку огребал, дрова на зиму ей купил и наколол большую поленницу. Она у нас с Пахой одна в деревне живёт, я ей... Мы ей помогаем, чем можем...

Я, продолжая умирать от духоты, тем не менее заметил оговорку Ивана. Я знал, что Паша давно уже порвал связь с родными, ограничиваясь только поздравлениями с праздниками и редкими письмами. Он пару раз съездил в деревню на похороны совсем уж близких родственников. Потом, когда в деревне появилась сотовая связь, остались только телефонные звонки. Его мать не могла принять то, что он открытый гей. Мы с ним познакомились пять лет назад, была бурная ночь, потом регулярные встречи и, наконец, совместная жизнь. Интересно, как его младший брат относится к сексуальным предпочтениям Паши? Мне вот десантник очень даже понравился.

- Слушай, а вы с Пахой на каком этаже живёте? А я вашу квартиру по адресу на старой открытке нашёл. Он с Новым Годом поздравлял. А потом сотовая связь появилась, он звонил только. А я Пахин новый номер не знаю. Он скоро появится? Я его уже три года не видел. Как он? - определённо, здоровье у сержанта было на высоте: ни капли усталости от тяжёлой духоты, никакой одышки. Молодец.

Лифт скрипнул и остановился на последнем, 25 этаже. Я открыл дверь, скинул кроссовки и, пролетев до спальни, рухнул без сил на кровать, успев только врубить кондиционер. Вскоре охлаждённый воздух привёл меня в чувство. Я открыл глаза и, наконец, сказал гостю, терпеливо стоящему в дверях:

- Твой брат устроился на новую работу и свалил отсюда.

- А у вас есть его телефон? - растерянно произнёс Иван.

- Нет. Мы с Пашей расстались со скандалом, он порвал со мной, - устало объяснил я.

- Как же теперь его найти? Куда же мне теперь... - потерялся парень.

- Одну ночь можешь провести у меня. С утра начнёшь гулять, отмечать праздник. Диван в зале в твоём полном распоряжении, - и я великодушно кивнул в сторону второй комнаты.

Под холодным воздухом кондиционера я пришёл в себя и сразу же заинтересовался сексапильным десантником. Воин был очень даже ничего: симпатичный, стройный и по-юношески притягательный. Моя похоть начала реагировать на красавчика - встала колом в трусах.

Иван сразу же повеселел и послушно развернулся, снял в коридоре берцы, разделся, достал из сумки и надел тапки. "Аккуратный, чистоплотный, наверное, как все воины, дисциплинированный", - подумал я

Давно у меня в постели не было таких породистых парнишек.

- Пойду сполоснусь, потом ты сходи. Пока располагайся, - я чуть помедлил, проходя рядом с гостем, а потом всё же засмеялся: - Если хочешь, можем вместе помыться! - и игриво подмигнул парню.

Возможно, я играл с огнём.

Иван покраснел, чуть нахмурился, но сдержал свой норов и отказался:

- Я с парнями не моюсь... То есть, в душе не моюсь, в ванне... - парень вдруг запутался, засмущался, несказанно этим повеселив меня. - В общем, в армии я моюсь со всеми в общей бане, а на гражданке нет, - продолжил путаться Иван, ещё более смущаясь и неся чепуху.

- А хотелось бы? - я заинтересованно посмотрел на него в упор, приветливо улыбаясь.

Парень отвёл взгляд. Он был красным, как рак, и не знал, что и ответить.

- Ты ведь знаешь, что мы с твоим братом не просто вместе снимали квартиру, но и жили гей-семьёй? Ты ведь знал, что Паша и я голубые? Он ведь поэтому не общался со своими родичами, с тобой. Ты знал об этом? Или догадывался? - наседал я на растерянного гостя.

- Ну да... Все знали. Про вас с Пашей... Но ведь я не такой, я не сплю с парнями, - отчаянно сказал Иван, наконец-то подняв на меня взгляд.

Бог ты мой, какие чудесные голубые глаза! Я идиот, что медлил с приглашением симпы к себе на ночёвку.

- Но почему тогда искал брата, с которым не общаетесь? Он ведь в твоей семье отверженный. Может, не для тебя, но тогда ты - исключение. Кстати, а твои родные в курсе, что ты поехал к Павлу? И собрался у него заночевать?

- Нет, - растерянно помотал лысой головой парнишка.

Какой же он классный! Как же меня притягивает его ладная фигура, юношеское лицо, мускусный запах вспотевшего на жаре тела... И бездонные голубые глаза.

- Вот ты сейчас остался со мной. Давай без обид: я открытый голубой, а ты очень красивый солдатик, вдвойне для меня притягательный. Я ведь в кровать к тебе могу залезть, если сильно захочу трахаться с тобой.

- А вы полезете? Это больно? - вдруг что-то неожиданное брякнул сержант, понял это и потерянно шепнул: - Извините... Вы хозяин квартиры, можете меня выгнать. Мне уйти?

- Да успокойся, я ведь шучу! - понизил я накал страстей. - Не принимай мои слова всерьёз. Я сейчас один, холостякую, из меня спермотоксикоз прёт, ко всем красивым парням пристаю. А ведь ты симпатичный! Тебе говорили, что ты очень сексуальный пацан? Девчонки, наверное, штабелями у твоих ног валятся? У тебя есть постоянная подружка? - я перевёл разговор на другую тему, на самом деле продолжая прощупывать парня, не зная точно, можно ли его раскрутить на секс или нет.

- Нет, - он опять покраснел, но ответил неудобной для себя правдой, не наврав, что у него куча девчонок. - Пока постоянной нет. Служба... Не успел ещё завести, - Иван опять смутился, отвёл в сторону глаза, но ответил честно.

- Да ладно, не ссы, будут у тебя ещё толпы поклонниц. И будет один поклонник! Это я! - не сумев избежать искушения подшутить, я весело засмеялся, но в двери ванной остановился. - И всё-таки ты очень красивый, очень классный, я бы в тебя втюрился. Но это всё не то. Ты очень честный и добрый парень, в тебя невозможно не влюбиться. Как тебя ещё не охомутала ни одна деваха, просто непонятно. Я могу спросить: тебе часто говорят, что ты очень красивый?

- Нет. Вы первый, - растерянно ответил Иван.

- А ты сам для себя знаешь, что очень привлекательный?

- Правда? - он опять смутился.

- Правда. Будешь мыться, посмотри на себя в зеркало. Поймёшь, почему ты мне нравишься. И последнее: лишь в первый момент больно, потом будет только приятно, - и, ещё раз весело подмигнув парню, я оставил его одного - приходить в себя от моего ответа на смутивший нас обоих вопрос.

Я быстро принял душ. Вышел в одних шортах. Сержант с интересом и улыбкой посмотрел на меня, потом одобрительно поднял вверх большой палец

Постоянные тренировки в спортзале держали моё тридцатилетнее тело в тонусе, позволяли без стыдливости раздеваться на пляже, надеясь на вкусные гей-знакомства.

- Норм! - это он похвалил меня.

- Норм? Ну, спасибо. Давай, десантура, вперёд! Только хорошенько мойся! А то мне будет неприятно лезть в постель к грязному солдату... Шучу! Шучу! - с приглашающей улыбкой я оставил дверь в ванную открытой.

На этот раз парень весело засмеялся, нисколько не смутившись. Какой же он красавчик, когда широко улыбается, когда его блядские голубые глаза искрятся!

- Как прикажете, вымоюсь хорошо. Замечаний от командования не будет.

С юмором у моего юного гостя всё в порядке. Кажется, мы друг другу стали нравиться.

Я отправился на кухню готовить закуску. Водка, пиво и вино у меня всегда были припасены на всякий случай в холодильнике. Я просто обязан был испытать своё блядское счастье и попытаться напоить своего неожиданного гостя, после чего затащить его в постель.

Иван мылся долго. Я успел накрыть стол и теперь сидел, ожидая его появления из ванной. Хотелось бы, чтобы он там не дрочил, не растрачивал свою сексуальную энергию.

Когда он, наконец, вышел, полуголый, весь распаренный от горячей воды, я открыл рот от изумления. Сержант был сложен, как античный бог. Специально дразня меня, он демонстрировал молодое подкачанное тело без капли лишнего жира. Мне показалось, или он соблазнял меня, показывая изгибы своей идеальной мускулатуры, прикрытой одним лишь полотенцем на талии?

- Ты не совсем одет, ты со мной заигрываешь? - я судорожно сглотнул и прищурился.

- Нет, я постирал трусы и майку... Вы не против? - парень ответил просто, но в его смеющихся глазах заиграли чёртики.

- Против ли я? Я согласен, чтобы ты разгуливал по квартире вообще без полотенца. Тебе комплимент: есть чем гордиться. Даже без мужского сокровища под полотенцем... Да не смущайся ты так, ты ведь в Москве - столице разврата и извращенцев всех мастей. Это у себя в деревне или армии блюди скромность, а в Москве можно всё.

- А я и не смущаюсь. Мы ведь в Москве, - парень продолжал заигрывать со мной.

- Красава! Ты мне нравишься всё больше.

- Вы тоже норм, - десантник ехидно улыбнулся, не отводя взгляд.

Было непонятно, он заигрывает со мной или насмехается над моим интересом к нему.

Давай лучше отметим завтрашний твой праздник, - перевёл разговор я. - Я уже проголодался, садись быстрее, - Иван послушно сел за стол. - Ты что пить будешь? Водку, пиво, вино? У меня есть "Киндзмараули", сейчас оно стало редким в России.

Я знал по своему богатому опыту, что молодые парни, ещё девственники в однополом сексе, но тяготеющие к нему, предпочитают вино. Если мой гость выберет грузинское вино, то я сразу начну раскручивать его на постель и жаркую ночь. Если водку, то надежд почти нет. Поэтому я молился всем небесам и расхваливал вино.

- Давайте вино, - как музыка, прозвучало у меня в ушах, - а то с водки, боюсь, не отожмусь с утра, а надо своих кентов встретить. Завтра у нас будет весь день водочка, а сейчас вино.

Я быстро открыл и разлил красное вино по большим чайным кружкам. Сделал это намеренно, чтобы парень не чувствовал себя скованно с бокалами, а так будут кружки, привычные ему по службе. Только у меня на донышке налито, а у Ивана половина. Не я ведь должен сегодня напиться, а мой сексуальный гость.

- За ВДВ! До дна! - громко сказал я.

- За ВДВ! За десантуру! - ответил полуголый сержант, выпив свою порцию.

Хорошее красное вино коварно: пьётся легко, и голова думает, что что-то соображает, а ноги вдруг не идут. Но самое интересное, что легко встаёт член. Достаточно его раздраконить, и приятная истома овладевает пьющим. Тем более что в этой бутылке я растворил таблетки мужского афродизиака. Скоро начнёт действовать.

- Вкусное, - похвалил вино Иван

- Где завтра будешь гулять, Ваня? Я могу звать тебя Ваней? Или Ванечкой? Не обидишься? И давай будем с тобой на "ты". Зови меня просто: Илья.

- Зови, Илья, если хочешь. Не обижусь, - сержант даже не покраснел от моих домогательств, хотя свои голубые блядские глазёнки потупил.

- Хочу, Ваня. Ну, где гуляем?

- Друзья уже были здесь в прошлом году. Они всё знают. А где в Москве десантура гуляет? - парень всё же раскраснелся, глаза заблестели, а язык стал притормаживать.

- Везде, Ванечка, - я смаковал имя десантника, - но самые известные места - это парк Горького и ВДНХ, то есть ВВЦ. Ещё парни арбузные ларьки громят, если найдут работающие. Завтра почти все рынки отдыхать будут, от твоих друзей прятаться. А вы в фонтанах резвиться будете, так что документы и мобильник побереги, - и я подлил сержанту ещё вина, а себе чуть-чуть.

Мы выпили за тех, кто на посту, за тех, кто в море.

- А третий тост - за любовь, - объявил я и добавил: - И за крепкую мужскую дружбу. Пьём?

- Норм. Пусть будет и крепкая мужская дружба, - сержант неожиданно подмигнул мне.

Кажется, я переборщил с алкоголем: пацан явно был малопьющим, поэтому взгляд у него быстро осоловел. Но и полотенце в районе его паха встало бугром. Клиент явно захотел ласк.

- Да ты совсем пьяный! Слушай мою команду: отбой. Пошли в постель. А то завтра своих десантников не встретишь.

Я повёл своего гостя от стола, и он послушно подчинился приказу. Только повёл я его в свою спальню. Кажется, он этого не понял, или ему было всё равно, во всяком случае, он не протестовал, когда ложился вместе со мной.

Я положил Ивана на свою кровать, развернул его на бок, скинул с себя одежду, пристроился к нему сзади. Юношеская упругая кожа гостя сводила меня с ума, хотелось присосаться к ней и целовать её, тискать, вылизывать. Я аккуратно снял полотенце с парня, одну руку протиснул под его узкой талией (Ваня приподнял таз, помогая мне), другой обнял сверху и осторожно начал ласкать тело пьяного пацана, нежно поглаживать ему грудь и низ живота. Мои губы и язык заиграли на шее и мочке уха юного воина, даря тому наслаждение. Бог ты мой, он не пытался отстраниться, чего я так опасался! Наоборот, Иван отвёл назад руку и стал гладить мне бедро, поощряя меня на активные действия.

Я несмело и осторожно сжал его колом стоящий хуй и начал медленно его надрачивать. Мой член заелозил меж сладких ягодиц. В воздухе разлилась похоть, я тёрся о тело юного десантника.

Внезапно я запоздало понял, что мы с моим гостем давно уже оба дрожим от возбуждения, что мы с ним оба, а не я лишь один, хотим ебли. Я протянул руку и нащупал смазку, всегда лежащую рядом с изголовьем. Щедрой пригоршней смазал пацану попку, затем свой член. Ваня послушно поддавался.

- Ты мне доверишься, Ванечка? Я всё сделаю хорошо, - шепнул я ему в ухо и сразу же прикусил мочку; я чувствовал, что отказа не будет.

Сержант повернул голову, мы встретились глазами, и он кивнул, потом закрыл глаза, ожидая. Вдруг я услышал шёпот:

- Поцелуй меня. Пожалуйста.

Я удивился такой необычной просьбе, но лёг сверху и нежно поцеловал его, язычком раздвинув чуть сжатые губы. И тут я почувствовал электрическую искру, пробежавшую по телу Ивана. Бог ты мой, он же нецелованный девственник! Его скрутило от моего поцелуя, и он крепко обнял меня, легко подняв нас обоих судорожным движением таза. Я решительно продолжил целовать, хватать губами его приоткрытый рот. Парнишка застонал, укусил меня до крови и зарыдал. Он всхлипывал и при этом целовал и кусал меня. Я отвечал ему тем же. Творилось что-то невообразимое.

Навсегда врезались в мою память Ванины голубые глаза в слезах. Шарящие меня по спине и шее мускулистые руки. Сильные сержантские ноги, закинутые мне на ягодицы, прижимающие меня к себе. Трущиеся в тесноте меж извивающимися телами похотливые крепкие члены. И жадные губы, ищущие друг дружку губы, в сладкой крови и ярости засосов

Ванёк страстно хотел в этот миг человеческого тепла и ласки, нежности и любви. Я с восторгом услышал этот прекрасный для меня, жалобный рык молодого парня, почувствовал липкость его спермы меж наших животов. Судорожные объятия, вскрик и затем укус в шею. Ради этих нескольких минут стоит жить и умереть!

Мой любимый (я теперь с полным правом могу называть Ваню так) лежал в прострации, закрыв глаза. Кажется, он потерял сознание от неописуемого кайфа. Он спал в моих нежных объятиях, иногда вздрагивая во сне, иногда расслабляясь. Я оберегал своего сладкого десантника, обнимал его, сплетя наши ноги, терпеливо ожидая пробуждения.

Рука понемногу затекла, я попытался вытащить её, и парнишка проснулся. Почувствовав это, я легонько стал целовать ему уши, лысый затылок, возбуждающий в военных всех геев мира, загорелую солоноватую шею. Сержантик проснулся, но улыбнулся, не открывая глаз. Только бесстыдно прижался своей попкой ко мне. Только мою затёкшую руку просунул под себя в районе талии, чтобы прижать мою ладонь к своему липкому опавшему члену.

- Ты чудо. Юное чудо, сладкий парнишка. Ванечка, любимый, Ванюша... - шептал я, лаская юношеское тело воина.

- Это у меня впервые, - вдруг услышал я его хрипловатый голос. - Как мне было хорошо! Никогда ещё мне так не было хорошо. Я люблю тебя.

- Я тоже тебя люблю, - поцеловал я его. - Солнышко, ты девственник?

- Да, - он счастливо засмеялся. - Не хочу больше быть им. Ты поможешь?

- Ты сильно этого хочешь?

- Да. Сильно хочу почувствовать тебя в себе, - сержант внезапно прогнулся и потёрся своими ягодицами о мой член, который сразу же встал. - Ты сказал ведь, что сначала будет больно, а потом только приятно. Хочу, чтобы ты меня любил. Именно ты. Я хочу быть только с тобой. Пусть будет больно, только чтобы потом нам стало хорошо. Я очень сильно люблю тебя.

- Сладкий... - я прижался к солдату.

- Да сделай же это, наконец. Хочу, чтобы ты меня выебал, - громко и требовательно застонал, прогибаясь, десантник, и головка моего члена вдруг почувствовала анус, влажный от желания и смазки.

Начиная еблю, я боялся сделать парню больно, я хотел распечатать девственную попку моего сегодняшнего любовника нежно, не торопясь, хотел измотать его молодую похоть, хотел дождаться, чтобы он сам попросил меня выебать его. Но сержант так качнул, так подал свою ядрёную попку навстречу моему телу, что у меня получилось засадить член сразу, одним резким движением. Мы застонали. Я от непереносимого кайфа, раздирающего нервы, а десантник, добровольно насаженный на хуй, взвыл от искр ломающей сознание боли. Иван завыл подо мной, но не попытался освободиться, парализованный болью. Я замер, давая любовнику возможность прийти в себя, пройти боли.

Немного погодя Ванёк пошевелился:

- Больно...

Я нежно ласкал парнишку ладонями, старался язычком снять неприятные ощущения, покусывал ему ушко, потом медленно стал двигать тазом, даря Ивану новые ощущения. Мои пальцы задирали ему залупу, нежно сжимали яички... Я добился ответной реакции. Тело десантника расслабилось, а его хуёк стал твердеть. Пора было начинать еблю.

Яростными толчками таранил я мускулистое тело, вызывая вскрики и стоны у послушно распластанного на постели голого парня, впервые отдавшегося другому парню. Мой солдатик сдался под напором своей похоти и страсти. Мой солдатик терпел боль. Он хотел, чтобы потом наступило обещанное блаженство. Долгожданное блаженство. Он хотел, чтобы его тело оказалось растерзанным похотью. Чтобы утолить своё желание ебли, чтобы юный член и жаждущая ласк попка насытились.

Я перевернул послушное тело на живот, лёг сверху. Кончиком своего хуя я чувствовал сладостную боль и необоримую похоть, от которых дрожал и стонал мой Ванечка. Мой любимый Ванечка. Пацан, впервые сейчас распечатанный, оглушённый лавиной новых чувств, на которые он сегодня подсел, как на наркоту подсаживается наркоман. Подсел ещё не окончательно, но я ещё устрою ему охуительный ночной проёб. Будет ещё наше слияние в экстазе, будет нежное утро, которое мы встретим в сонных объятиях друг друга. Будет наша любовь.