Короткое утро долгого дня

Когда я в него вошел, он прикусил нижнюю губу и, не скрывая удовольствия, начал пожирать меня глазами. Чем резче становились движения, тем сильнее он кивал и стонал. Он расслабил мышцы так, что мой член мог полностью выйти и снова войти. Меня это заводило, вызывая звериный инстинкт.

От хлюпающих звуков смазки мне вдруг показалось, что я овладел женщиной. Но, любуясь его мужественным лицом, чувственными губами и крепкой мускулистой грудью, я понимал: ни одна женщина из моего прошлого не может сравниться с красотой его страсти.

Его пальцы сжимали мои ягодицы так крепко, что от боли, вперемежку с наслаждением, мы стонали в унисон. Мы смачно целовались, а когда я поднимал лицо, его полуоткрытый рот просил продолжения. Я снова впивался в него, наслаждаясь горячим и страстным дыханием. Мне хотелось раствориться в нем без остатка.

Почувствовав, что я близок к пику, он жестом предложил поменять позу. Он встал ко мне спиной перед зеркалом шкафа и смотрел, как я сзади в него вхожу. Теперь прикусывал губы я, едва узнавая свое отражение. Он протянул мне фаллоимитатор. С трудом подавив в себе чувство ревности к силиконовому предмету, я медленно засунул его в пульсирующий анус. Вскоре и мой член снова оказался в горячих объятиях возбужденного кратера. Чередование помогало нам продлить экстаз от слияния наших тел.

Мы легли валетом, я засунул в него резиновую жердь, а он упругим языком делал мне римминг. Я жадно хватал ртом его возбужденный член, пытаясь как можно глубже утопить его в себе. От удовольствия мне хотелось разорвать его на куски, и, уже не сдерживая ни единого звука, я по-медвежьи рычал в ответ на его протяжный внутренний стон.

Он был моим властелином. Я мог бы выполнить все его желания. Пожирая меня глазами, он взял меня за подбородок и впился в мои губы. Меня било в ознобе от холодного пота: агония тела перед вулканическим извержением страсти.

С ним любые сексуальные действа - высшее человеческое наслаждение. Нет, это не было открытием. Это промелькнувшая мысль освежающим компрессом прикоснулась к моим вискам. Я почувствовал, что он приложил к ним лед из бокала с мартини. Он сделал глоток и вылил себе на грудь остатки. Я тут же начал вылизывать липкую массу вперемешку с его потом, при этом я тёрся своей щетиной о его напряженную грудь, покусывая возбужденные соски. Он импульсивно вздрагивал и стонал, наслаждаясь болью.

Я встал на пол к краю кровати и, держась за его упругие ляжки, продолжал бурить анус. Мой член, сопротивляясь крепким объятиям его внутренних мышц, был готов лопнуть от удовольствия. Потом я взял в ладонь налившуюся кровью головку его красавца и в такт продолжил движения. Еще пара секунд - и из-под ног уплывет опора.

Я вдруг почувствовал, как все его тело превратилось в одну мышечную массу и вызвало резкий толчок от бедра: по его животу белым соусом расплывалась сперма. Я вывел член и, уже не сдерживая внутреннего напора страсти, выпустил ее на свободу. Сперма струёй ударилась о его грудь и сползла вниз, слившись с белой лужицей на животе. Она вышла из своих берегов, стекая по бёдрам. Размазав белую массу на его смуглом животе, я, обессиленный, упал в его объятия. Мы лежали так несколько минут, словно боясь спугнуть возникшую немоту экстаза...

Стоя у зеркала, он поправлял свой галстук. На нем был темно-синий костюм в мелкую черную полоску. Какой же он у меня красивый и до боли родной! Я вдруг явственно понял, что природа ничего лучшего для меня не могла придумать, чем секс с мужчиной, который умеет воплотить в себе две ипостаси: чувственность женщины и мужественность самца.

Он позвонил мне поздним вечером из венского отеля. Тихим голосом поблагодарил за поглаженную рубашку, за то, что я есть в его жизни, и не сказал, а простонал, что ему очень хочется, чтобы это утро повторилось еще множество раз...

Сжимая под мышкой его подушку, я улыбнулся. Возвращайся скорее, мне без тебя всегда плохо спится...