Первая женщина. глава одиннадцатая: вторая неделя (понедельник). окончание

После обеда он работал до конца светового дня. Раиска подошла и сказала, что переписала его помощником мастера и оклад теперь 125 руб.— Сверхурочные я тоже записываю. Нам бы до дождей управиться. Если пойдут дожди, а пшеницу ещё не всю уберут, придётся работать при прожекторах и в воскресенье. Вот для чего нужен сменщик. А ты один.— Раиса, принеси карандаш, линейку и лист бумаги.— Для чего?— На второй нории слетает ремень, и я уже задолбался лазить наверх каждый час и натягиватьРаиса хмыкнула— Накидывать и подтягивать — поправился он— А это поможет?— Да нет, я набросаю эскиз, сниму размеры. Если будет хорошая погода, в воскресенью можно отдать в мастерскую и сделать.Раиса внимательно слушала.— Ага! Я сейчасМинут через семь, она принесла ему лист бумаги, линейку и карандаш.— Ты только выключи установку, когда полезешь срисовывать.— Эскизировать — улыбнулся он— Ага — и она пошла к другой установке, АВМ*, гудение которой, заглушал шум работающей зерносушилкиЧерез полчаса, она вернулась с двумя мужчинами и позвала Георгия.Георгий, глянув давление и температуру, спустился к ним.— Знакомьтесь, Георгий Владимирович— Михаил — протянул широкую, как лопата, ладонь, один— Максим — буркнул второй— Они будут у тебя учиться, осваивать сушилку. Ерофеич выбыл надолго. Ты им сразу, как срисуешь, отдай тогда, они сегодня и сделают. Я побежалаГеоргий показал мужикам установку, описал её работу и рассказал, как запускать и выключать.— Георгий Владимирович — сказал Михаил — ты иди срисуй, да дай нам рисунок, а то Раиска не отстанет, пока не сделаемОн отключил вторую норию, поднялся на площадку, сделал эскиз и проставил размеры. Он не стал эскизировать всю рамку, поняв, что проще и быстрее, сделать накладку с вырезом под вал и приварить её к рамке.Спустился и подошёл к мужикам— Вот! — протянул эскиз МихаилуТот посмотрел, повертел, показал Максиму — Смотри, всё просто. Сделаем! — свернул эскиз и сунул в карман комбеза.— Георгий Владимирович — с улыбкой на толстых губах, обратился к нему Михаил — Сколько дней обучал тебя Ерофеич?— Один раз, сегодня, с утра— И ты с одного раза всё запомнил?!— Ну да— Нихуясе! Видал, Максим, какие башковитые, городские. А я вот ничё не запомнил.— Я, вообще то, деревенский. В городе, после школы— Мы тоже не пальцем деланы — буркнул Максим— Ты то, точно, не пальцем— Ладно, Георгий Владимирович, как освободимся, сразу в мастерскуюОни ушли.Георгий смотрел им вслед— Явно не показалось — говорил он себе — Раиска схожа с обоими. Бааа! Максим! Так это её отец! А Михаил, наверное, дядька. Он уже шагнул на ступеньку, когда его окликнулиГеоргий обернулсяМарго, с улыбкой, подходила к нему.— Здравствуй! — она протянула рукуОн поздоровался. Рука была мягкая, горячая и сухая.— Я чё то Костю не вижу, не знаешь, где он?— Костю и Андрея, директор отправил в Михайловку. У них запарка.— Аааа! — Ритка разулыбалась — А я уж подумала, сбежал. Испугался. А где Ерофеич? Ты один, что ли?— Один. Ерофеича на скорой увезли.— Приступ— Да— Это надолго

Коровы то, не ученые, у нас. Срут, где стоят!— Директору не говорили?— Говорили. Сказал — Не до этого сейчас. А ещё сказал — Вы и так хуем груши околачиваете! — и расхохоталась, заметив смущение Георгия.— Ревнует Раиска. Вон, бежит уже. Пойду я— Зачем она приходила?Раиса и правда была, как-то воинственно настроена.— Спрашивала, про одного из шоферов— Проблядь!! — не сдержалась Раиска, и смутилась — Ты не связывайся с ней. На передок слабая! — и увидев, что Георгий не знает, как ответить, спросила — Ты мужикам отдал рисунок?— Отдал— Всё! Пойду, отправлю в мастерскую. Пусть делают.Он разгружал с эстакады автомобиль с зерном (самосвалы разгружались сами).Подъехал ГАЗ-53 с тентом, и из кабины вылезли трое.— Глуши мотор! — крикнул ему Михаил и полез в кузов.Георгий заглушил установку и спустился к ним.— Где варить? — третий был сварщик — Александр — протянул он рукуМихаил выбросил из кузова железку и спрыгнул сам — Готова! — он поднял железку и отдал ГеоргиюГеоргий осмотрел.— Всё по твоему рисунку — Михаил вытащил из кармана комбеза листок и развернулГеоргий улыбнулся. Эскиза не было видно: листок был в масляных пятнах и местами прожжён.— Ну показывай, а то мне надо к Михеичу, у него опять мотовило болтается!Кто такой Михеич (наверное, комбайнёр), Георгий не знал.— НаверхуСварщик глянул и полез в кузов. Выбросил кабель и, разматывая, пошёл за Георгием.Они забрались на площадку и сварщик, приставив заплатку, спросил — Так?— Да, такСварщик сунул два пальца в рот и свистнул. Подождал немного и чиркнул держаком по железу. Искрануло и он, обломав обмазку на конце электрода, вставил в держак.— Вот так, и вот так? — провёл он пальцем там, где должны были быть швы— Да— Придержи. Здесь! — он опустил забрало маски и прихватил. Поднял забрало — Теперь здесь! — Ещё одна прихватка — Теперь отвернись.Георгий отошёл и отвернулся.Минуты три мелькала голубыми бликами сварка.— Всё! Проверяй!Георгий подошёл— Вот! — сварщик дал ему рукавицыГеоргий подёргал рамку. Она стояла прочно и не шаталась. Он снял рукавицы — Порядок! Спасибо— Не за что! — и сварщик стал спускаться.Сварка уехала.— Мы пойдём, Георгий Владимирович?— А учиться?— Завтра. Сегодня мы и так много сделали.Они ушли. Георгий запустил установку.Последнюю машину с зерном разгрузил в восьмом часу вечера. Смеркалось и он включил прожектора.Пришла Раиса — Глуши! Сегодня хватит.Георгий заглушил установку, и они пошли к весовой.— Иди распишись, за нового слесаря, Петю, и за себяВ весовой сидел Семён. Улыбнувшись Георгию, поздоровался.Георгий расписался за Петю. Раиса перелистала тетрадь — Здесь! — ткнула пальцем.— За что?— Ты же на сушилке работаешь. Помощник мастера. Оклад больше. 125 рубГеоргий хотел расписаться, но, взглянув на Раису, сказал — А почему помощник? У меня в учениках двое. Они мастера?— Да! — ответила Раиса, и замолчала— Получается, что я, помощник мастера, а обучаю мастеров?— Ой! — удивилась Раиса — А и правда! Давай, тогда, я перепишу, и завтра распишешься— Рая — они стояли на улице, и Семён обнимал её — Когда ты пригласишь его в гости?— Семён! — Раиса высвободилась — Ты же видишь, он теперь работает допоздна. Сейчас сходит в баню и всё! Спать! А дожди пойдут, не дай Бог, ему и в воскресенье придётся работать.— Что будем делать? Опять твоего отца...Он не договорил— Нет! — отрезала Раиса — Иди проверь, он всё выключил, ничего не забыл?Семён вздохнул и пошёл к сушилке.Раиса зашла в весовую, села за стол у окошечка и задумалась...Второй день свадьбы младшего брата, Генки, гуляли в доме родителей невесты. Вадим, старший брат, погулял только первый день и уехал в город — А ты, когда взамуж, сестрёнка? — обнял он Раису— Успею ещёВ доме играла гармонь и доносились голоса.Раиса проводила брата и вернулась.Играл Фёдор, отец Риты, Зинка, Риткина мать, отплясывала и...Я купила колбасу И в карман положила Ох уж эта колбаса Меня растревожила ИиииииИх!Фёдор осклабился и развернул мехаМоя милка, опурилкаНа могилки ходит срать!Ей покойник в жопу тычетУходи! Ебёна мать!Мне мой милый изменил, — продолжала ЗинкаА я не опешила,В переулке догнала,Пиздюлей навешала!ИиииииИх! Их! Их!Фёдор развернул мехаЖопа милкина в говне,Как ебать такую мне?А она мне говорит — Со смазкой жопа не болит!Бабы заржали, прикрывая ртыГармонист, гармонист, — отплясывала ЗинкаГармонист удаленький,Сам большой, гармонь большая,А хуёчек, маленький!Бабы прыснули, показушно-стыдливо утыкаясь в платкиМузыка оборвалась — Горько! — Фёдор поднял стакан— Сват! — орал Фёдор и лез к Максиму целоваться.А через полчаса, пьяного в дымину Фёдора, уволокли в спальню и уложили на кровать.— Отдохни чуток — подкладывала подушку, под голову мужу, Зинка — Умаялся бедненький. И то сказать, почти литр вылакал.Фёдор забормотал, заперделЗинка брезгливо отстранилась — Обоссысь ещё! — и вышла из спальни, прикрыв дверьЗа столами пьяно шумели и кричали — Горько!Зинка вышла на улицу. Вечерняя прохлада остужала разгорячённое лицо.— В туалет надо — бормотнула онаНо в туалете кто-то был, и услышав её шаги, предупредительно приоткрыл и хлопнул дверкой.Зинка зашла за баньку, спустила трусы и задрав подол, присела.— Чё ты здесь растележилась?Зинка дёрнулась, но узнав Максима, не встала, только приспустила подол, прикрывая белеющую жопу.Он встал рядом, и расстегнув пуговицы, извлёк свою колбасину, и ссал, бия струёй в стенку.— Всю жопу забрызгал, жеребец! — подтиралась Зинка трусами — Ну что сват, породнимся?— Чё, прям здесь? Пошли в баньку!— Давай здесь, по-быстрому, а то пока в баньку, кто-нибудь прихватит.Зинка встала спиной к стене баньки и раздвинула ноги пошире, удерживая подол руками— Бают бабоньки, родить легче, чем на твоём елдаке покататься! Осторожно! Сильно не маслай! Фёдор, тож сказывал... Оох! Умм! Мм! Мм! — стонала она, сквозь стиснутые губы — Ооох!... Не врали... Уммм!... бабы... Мм!... Мм!... Того и гляди... мм!... мм!... пизда вдребезги... мм... мм!— Ты знала, что у нас с Риткой было? — пялил он её— Знала... мм... мм... убить хотела... мм... ммОн кончил, дёргаясь и сжимая её жопу.— Потекло! Потекло!Зинка присела и ждала, пока вытекает сперма — У Нинки, пизда резиновая, что ли?! Маленькой хуёк два раза поебёт, на то ж наведет. Ты, Ритке, порвал, наверное, всё— Пизду хуем не испортишь! Я осторожно — ухмыльнулся в ответ Максим — Чёж не убила?— Яблоко, от яблоньки, недалеко падает— Чегоо?У Нинки, с утра, болела голова и крутило низ живота. Не хотела идти к сватам, но Максим сказал — Надо сходить. Перед людьми неудобно... не поймутНинка пошла и, за столом, пришли месячные.Вышла на улицу. Своды ломило от боли и казалось, что внутри разверзается дыра и оттуда хлещет кровь.— «Промокну вся, пока до дому дойду» — и побежала к банькеЗакрывшись, сняла трусы и присела над тазиком. Но выделений не было и она, зачерпнув воды в тазик, подмылась, постирала трусы и отжала, и... услышала— Мы только поженились. Федька уехал на неделю в бор. Да вы же вместе там были!— Помню— Я за день то умаялась. На дойку, как встала в четыре утра, так до одиннадцати ночи и крутилась. Легла: ни рук, ни ног! Спала, как убитая! Свёкор и залез ко мне под одеяло. Гладил, наверное, осторожно, да ласкал, я и потянула на себя, не до конца проснувшись... Он мне потом говорит — Федьке не вздумай сказать, убьёт! А Федька и вправду, ревновал меня к каждому столбу. Как пьяный, так с кулаками, а раз и, тверёзый, за нож схватился. Я и сама, где-то, виноватая — Зинка протяжно вздохнула — Ооох!— Кроме хуя, соломинки в пизде не бывало!— Да не о том. Язык бы укоротить малёха. Вот, с того раза то и пошло. Чуть Фёдор, куда, уедет на день, на два, свёкор меня за жопу и пялит, где свалит!— А как же старуха?— Старуха тогда уж едва ходила. Ёб её при мне: я полы мою, или на кухне хлопочу, а он её в спальне пялит. Раза два и меня при ней ёб! Поставит раком, подол задерёт и пялит, а старуха смотрит.— А дети то чьи?— Федькины! Это вы, мужики, не знаете, где наследили, а баба, завсегда, знает от кого понесла. Знать не грешна, коли миловал Бог.— Не грешна, а с чужим мужем ебёшься!— А ты, теперича, не чужой. Разок можно. Пойду в дом, а ты погоди чутокНинка сидела на лавке, уставясь в стену.В шестом классе, Раиска была плотная, сбитая. Но за лето выросла и стала походить на мать.В январе, Максим, получил тринадцатую зарплату, 1200 руб, съездил с дочерью в райцентр, купил обновки: пальто с меховым воротником, сапоги зимние.Трактор загнал в мастерскую, на ремонт.И запил!Нинка выговаривала, водку прятала.Максим, поначалу, ругался, а потом набросился с кулаками. Едва выскочить успела. Когда успокоился, зашла и сказала — Я, с детьми, к брату ухожу.— Уёбывайте!Нинка сгребла Генку, ему шёл пятый год, и они ушли к Михаилу.Вадим был в армии.На следующий день, Михаил сходил к Максиму. Поговорить. Образумить.Вернулся через два часа, пьяный и весёлый.С утра, когда Максим уходил в мастерскую, сама ходила домой, доила корову и давала корм скотине. Вечером, опасаясь пьяного мужа, посылала Раиску.Восьмого января, Раиска пришла домой по темноте, чтобы подоить корову. Открыла дверь в стайку и обмерла. Пьяный отец, стоя на коленях, ебал свинью. Свинья, уткнувшись рылом в угол, всхрюкивала и повизгивала.Раиска добежала до ворот и её вывернуло. Ещё минуты три, она стояла на коленях, и рыгала желчью И догадалась — Не вздумай сказать, кому! Житья не будетВечером, следующего дня, Нинка отправила Раиску, предупредив — Ты, тогда, сначала в дом зайди. Если отец дома, тогда иди, и дои Зорьку.Ходила Раиска в материной телогрейке.Обметя веником валенки, и потопав, вошла в сени, и постояв с минуту, и прислушиваясь, открыла дверь и вошла. Постояла у порога, привыкая к темноте и, осторожно ступая, прошла в зал и...Он набросился на неё сзади, видимо был на кухне, свалил на пол, подмял под себя, и тычась хуем между ног, стягивал рейтузы и трусы.Раиса, перепуганная насмерть, не сопротивлялась и не кричала.Она была в ступоре и когда, его член, разрывая гимен, вошёл во влагалище, причиняя боль, лишь застонала. Он ебал дочь, пока не кончил, и отвалился.Раиса лежала лицом вниз и плакала.— Вставай! — толкнул он её — Убирайся! ** И хватит уже. Детей домой веди!— Нинка! Ёб твою мать! — опять толкнул он её — Вставай! — и перевернул на спину...Георгий пришёл в общагу.Петя сидел на кровати и перебирал струны гитары— Ты уже сходил в баню?— Да, Жора— Я пойду— А ты в столовку ходил?— Да, поужинал. Странно, столовка то до восьми у них, а я ушёл с тока в девятом...— Может кого с полей ждут?— Может. А где...— Оооо, Петяаа! Это твоя гитара!Вадим и Петя, пару раз работали в одной бригаде, на строительстве корпуса нового статзала.По разнарядке, на стройку, отправляли, на две недели, инженеров и слесарей со всех лабораторий, и отделений.— Моя!— А ты, когда играть научился?— Да ещё студентом— А ты нам сбацаешь?!— Сбацаю! А что?— Да давай сам, что-нибудьПетя перебрал струны, взял аккорд и...Дождик. Утро серое. Намокает рана.

На земле мы — первые. Нам нельзя с обмана

Зачинать истории новый поворот.

Жаль, что слаб в теориях, в бою — наоборот!

Ты прости меня,

Дорогая Аксиния,

Но твоя юбка синяя

Не удёржит бойца.

Не реви, баба темная,

Много нас у Буденного:

С нашей Первою Конною —

Мы пройдем до конца!

Комиссар Кривухин лучше бы сказал,

Да в прошлой заварухе он без вести пропал.

Наверно порубили и предали земле —

Силен он был на митингах, да не силен в седле.

Ты прости меня,

Дорогая Аксиния,

Но твоя юбка синяя

Не удёржит бойца.

Не реви, баба темная,

Много нас у Буденного:

С нашей Первою Конною —

Мы пройдем до конца!

Сапогами — в стремя. Саблю — наголо!

Эх, лихое время, а ты мне все одно...

Прекрати истерики, я ж — пока живой.

Вот кончим офицериков — можно и домой!

Ты прости меня,

Дорогая Аксиния,

Но твоя юбка синяя

Не удёржит бойца.

Не реви, баба темная,

Много нас у Буденного:

С нашей Первою Конною —

Мы пройдем до конца!Услышав песню, из своей комнаты вышли водители, и когда отзвучал последний аккорд, все захлопали.Георгий взял ключ и вышел.*Агрегат витаминной муки — муку делают из свежескошенной травы, измельчением и сушкой.** В смысле, уборку делай!