Двое, посреди неизвестной пустоши... часть вторая

(С бесконечной любовью и нежностью посвящается моей старшей кузине Людмиле А.)

Ощущая некую вибрацию, я невольно раскрыл глаза и, сквозь томную вуаль сонливости увидел то, что так и нахожусь в голубом «Шевроле» где-то посреди неизвестной пустоши. Пустоши, которая в своем неизменном безмолвии, сейчас пробуждалась новым днем, медленно расцветая в розово-сизых красках рассвета.

Однако, на сей раз, сия царящая вокруг таинственная тишина была обманчивой – что-то явно происходило, вызывая легкую дрожь земли, от которой невольно вибрировала и сама машина.

«Что-за черт?! – тут же выстрелило в моём мозгу, с выплеском леденящего страха мгновенно уничтожая последние чары Гипноса. – Это, что, землетрясение?!»

Находясь при полной своей амуниции (тяжелый бронированный шлем, бронежилет, армейская куртка, да армейские штаны с берцами) я оглянулся назад – поджав свои длинные ноги, моя потрясающе огуленная, но по-прежнему таинственная попутчица Людмила, так и спала на заднем сидении авто. Лишь бегло пробежав по ней карим взглядом, я устремил глаза сквозь заднее окно вдаль, да... мгновенно осознал то, что, именно с этой восточной стороны незримо надвигается НЕЧТО, что и вызывает странную дрожь земли!

«Блин, да что же это такое?!» – снова занялся во мне вопрос, с вмиг убыстряющейся ритмикой сердца окатывая мою душу новыми студеными волнами необъяснимого страха.

Между тем дрожь земли всё нарастала, ибо, наш голубой «Шевроле» уже не просто тихо вибрировал, а откровенно покачивался на месте!

Понимая, что лучше не «ждать у моря погоды», я молниеносно потянулся к ключу зажигания, да было хотел завести мотор, как вдруг, моя рука... просто застыла в воздухе!

«Если тронешься с места - погибнешь! – в то же мгновенье леденяще пронзил меня внутренний голос. – Включишь мотор и тебе с Людкой конец!»

С сим, я моментально почувствовал такой мороз по коже, что сразу же увидел, как она стала... стремительно синеть, покрываясь вместе с моей солдатской амуницией серебристо-искрящейся изморосью!

С сей потрясающей метаморфозой, я тут же ощутил и то, как мой нос начал резко навострятся-вытягиваться, всего минуту спустя став точно таким же, как у... сказочного Буратино! Некого обледеневшего Буратино!

«ЧТО ЗА Х...?! – вовсе матюгнулся я, в ужасе уставившись на своё отражение в зеркальце заднего вида.

Там, на резко стемневшем фоне авто (всё стекла которых, также внезапно накрыли поблескивающие узоры ледяной паутины!) на меня сурово смотрел весь покрытый голубою глазурью льда сосульканосый солдат-мутант! Мутант, у коего, в стадии глубокой заморозки, злобно блуждали ледяным светом только его глаза!

«О, БОГИ!» - от сего доселе невиданного кошмара, лишь мысленно вскричал я, всё сильнее ходя ходуном вместе с так странно обледеневшим автомобилем.

Да, с настоящим всплеском отчаяния, сильно зажмурил свои глаза! Зажмурил, уже через мгновенье снова раскрыв их вновь: в зеркальце заднего вида было уже моё обычное отражение, вся ледяная паутина на окнах «Шевроле» испарилась, странная дрожь земли улетучилась, а сами Пустоши, наконец, озарились багровыми лучами поднявшегося солнца!

— Что, черт возьми, ЭТО БЫЛО?! – только и вырвалось из моей ещё клокочущей в ужасе груди. – Я что, начинаю сходить с ума?!

Недоверчиво коснувшись пальцами своего носа (который лишь пару-тройку секунд назад походил на настоящую ледяную сосульку с белесыми прожилками снега!), я, всё ещё дико волнуясь, пребывал в абсолютном недоумении.

Вскоре, больше не имея у себя никакой мысли на произошедшее видение, я, ощущая позади себя всё обильно раскрывающуюся розу рассвета, взял бинокль, да тут же устремил свой взор вдаль.

Там, в восточной части Пустоши, почти над всей линией горизонта четко виделись ещё не опавшие серо-оранжевые клубы пыли! Огромной многокилометровой стены пыли, будто поднятой только что пронесшимся стотысячным табуном диких лошадей!

«Клубы пыли... - лишь прошептал я пухлостью губ, снова почувствовав в гулко бьющемся сердце глубокие вибрации необъяснимого страха. – Если они подняты табуном лошадей, то... где же они?!»

Так ничего и не понимая (кроме того, что, судя по этой пыли, дрожь земли не была моим кошмарным наваждением!), я с волнением вглядывался в сей запыленный горизонт. И, вскоре, неожиданно раскрыл в себе то, что, однажды, в детстве, я уже испытывал это таинственно-щемящее чувство угрозы! Испытывал за просмотром легендарного фильма «Лангольеры»! А именно в той из последних сцен фильма, когда на горизонте, прямо на глазах у героев стали зловеще рушатся линии ЛЭП!

«Вот блин! – вдруг невольно передернуло меня в вспыхнувшей страшной догадке. – А что если мы с Людкой попали в точно такую же мистичную ситуацию?! Это объяснило бы все эти странности, связанные с нами... Но, тогда это полный пипец, господа! Полный песец!»

— Умм-аах... - в тот час, явно пробуждаясь, вздохнула с заднего сидения Людмила.

В ту же минуту, я, поставив бинокль на панель авто, положил свои руки на руль!

— Ха-аах, Вааася... - поднявшись в сидячее положение, протяжно зевнула златовласая аристократка. – Неужели настал новый день?.. Ты уже давно проснулся, дорогой?

— Не так давно, Люд... - стараясь выглядеть как можно спокойнее, мило улыбнулся я рослой блонде. – Быть может где-то с декаду минут назад...

Сонно глядя на меня, она, улыбнувшись в ответ, коснулась моих губ в легком поцелуе, да, вскоре, перелезла в своё пассажирское кресло.

— Ну, что, дорогой? – в тот час, сверкнув изумрудами глаз, не без привычного лукавства обратилась она ко мне. – Едем дальше? Как-никак, нам надо добраться до какого-нибудь населённого пункта... Иначе, мы, однажды, просто умрем с голоду...

— Да, отправляемся дальше... - кивнул я, тут же убирая сцепление, да ставя на первую передачу. – Действительно, нам бы сейчас очень не помешало поесть...

И, включив зажигание, нажал на газ – голубой «Шевроле», вновь, рыкнув на всю Пустошь мощными оборотами заведшегося мотора, снова помчался по её бескрайным просторам. Помчался, как обычно оставляя за собою взвивающиеся ввысь тучи серо-оранжевой пыли.

Ни капли не жалея бензина, я жал и жал на газ, временами, не без дружественных улыбок переглядываясь со своей попутчицей. После прошедшей ночи безумного секса, я чувствовал, что мы окончательно стали очень близки. И, как её наполненный глубинной любовью взгляд, так и супружески нежное обращение «дорогой», красноречиво подтверждало сие.

Однако, это произошедшее зверское соитие между нами, не только крепко сблизило нас, но, и ещё сильнее вызвало взаимное чувство голода! Голода, который и погнал нас сейчас снова вперед, в заветном желании быстрее добраться до любого населенного пункта!

*****

Шли часы... Жаркое солнце вновь поднялось в чистую лазурь небес, горячими лучами осеняя бесконечную Пустошь.

Гоня под 100 км/ч, я, с некой печалью глядя на сии пролетающие бесконечные просторы, да слыша лишь треск сухого грунта под шинами «Шевроле», всё думал о тех странностях что произошли со мной в это утро. Я пытался понять, что же это, всё-таки было? Было ли это обычным наваждением, или образ ледяного солдата с острым шнобелем был как-то связан с моей половою мутантностью? Однако, ещё больший ужас во мне вызывали воспоминание о дрожи земли, а также, позже замеченной мною через бинокль подозрительной стене пыли на восточном горизонте сих пустошей.

Но, хоть я мысленно и терзался от всех этих дум, я, всё же не решался ими беспокоить свою белокурую попутчицу. Я просто продолжал тупо мчать наш голубой «Шевроле» вперед и, в глубине души надеялся только на лучшее.

— Вася, - вдруг проговорила Людмила, первой нарушая наше сосредоточенное молчание. – А что если мы уже никогда не встретим иных людей? Что если у нас так и не получится найти поселение?

— Нууу, тогда, Люд... - задумчиво протянул я, немного опешив от такого вопроса. – Ты знаешь, что на такой случай у меня есть Беретта...

Глубокий взгляд её больших изумрудных глаз мгновенно стал темно-зеленым: прекрасно осознав мой ответ, она снова задумчиво устремила утончённый «мраморный» лик в бегущую пустынную даль.

— Всё же, в дневное время тут стоит невыносимый зной... - утомленно подернув завесы век, тихо проговорила аристократка. – Если ночью прохладно, то сейчас днем опять одно пекло...

— Верно... - согласился я. – Сейчас бы я явно не отказался от любой охлажденной воды...

Я вновь невольно взглянул на притомленную Людмилу.

Будучи в ужасно помятой от бурной ночи поблекшей блузе, взлохмаченная и уставшая, даже с бриллиантовым чокером на шее, она выглядела уже не столь эффектно, чем тогда, когда я вчера буквально вытащил её из багажника сего французского авто. Сейчас, её притягательно полные губы уже были практически лишены сочного налета алой помады. А от чарующего карамельного аромата её парфюма и вовсе не осталось никакого следа.

Однако, глядя на все эти уже засохшие на её блузе желтые пятна спермы, я, с невольной гордостью ощутил радость того, что столь эффектно растрахал её прошлой ночью. Да-да, несмотря на зависшую над нами опасность голодной смерти, я почувствовал настоящую гордость произошедшим с нею дивном соитии!

Пытаясь как-то приободрить слегка изможденную попутчицу, подарившую мне столь горячую ночь, я хотел было что-то ей сказать, как вдруг, боковым зрением увидел НЕЧТО прямо на панели авто!

«Что ЭТО?!» – в тот час изумленно вспучил я карий взор, даже не зная, что и думать.

Ибо, прямо на панели, явно греясь в лучах солнца возле лобового стекла, тихо ползала довольно крупная жирно-оранжевая... ЛИЧИНКА! Личинка неизвестного насекомого, коя, неуклюже передвигалась темными точками множества ножек!

С вмиг вздыбившимися в ужасе под тяжким шлемом волосами, я, недолго думая схватил пальцами сию изощренную мерзость природы, да, в тот час выбросил её за окно! Однако, не успел я перевести дух, как заметил очередную личинку уже на... рукаве блузы Людмилы!

«Вот же гадость! – тут же сменился во мне страх откровенным раздражением. – И откуда взялись эти чертовы насекомые?!»

Стараясь не пугать явно прикорнувшую от жары Людмилу, я, не говоря ей ни слова, осторожно взял и эту личинку, да, вскоре, тоже выбросил её за «борт!»

«Надеюсь их было только две... – невесело рассудил я. – Хммм, а ведь это первые живые существа, которых я увидел в сей странной пустоши... Конечно же, после Людки...»

Но, несколько минут спустя, больше не думая об этом, продолжил праздно следить за ровной дорогой, коей и являлась вся эта одна бескрайняя Пустошь...

*****

Часы пролетали как камешки из-под колес «Шевроле». Ярко сияющее в чистой синеве небес солнце, привычно уплывая на запад, постепенно окрашивалось в розовый пурпур нового вечера. Шальные ветра, словно заигрывая с мчащимся сквозь Пустошь авто, емко посвистывали за его бортами, да всё дерзновенно взъерошивали за ним тянувшийся шлейф густой пыли.

«Блин, как же хочется пить... - который час дико потея в своей тяжелой амуниции, только и подумал я. – Если без еды, мы, возможно, ещё сможем протянуть с неделю, то без воды, в таком пекле, наверное, всего не более двух-трех дней...»

С сей невеселой мыслью я бросил взгляд на сидящую рядом Людмилу.

Продолжая пребывать в полудреме, она, несмотря на несколько «помявшийся» вид, по-прежнему выглядела очаровательной. Мягкий овал лица, словно высеченный в мраморе, так и источал одухотворённое благородство, да изысканный аристократизм. Её длинные ресницы слегка трепетали. В щелках полураскрытой завесы подрагивающих век, мерно мерцали зеленые драгоценности глаз. «Рыбья» же пухлость почти обесцветившихся губ, всё так же манила собою в таинство сладостных поцелуев.

«Всё-таки, как она смогла проглотить моего шипастого «монстра»?! - вдруг усмехнулся я, глядя на сии идеальные уста. – Надеюсь, её ротовая полость до сих пор не страдает от боли...»

Невольно вспомнив чудесный Людкин минет, я, мгновенно ощутив пролившуюся теплоту в препуции, тоже было прикрыл глаза, как вдруг, боковым зрением заметив впереди резко возникшее некое препятствие, с мгновенным поворотом руля, тут же ударил по тормозам!

С пронзительным скрипом, хорошо портя резину покрышек, наш голубой «Шевроле», грубо развернувшись, замер на месте! Замер, разом накрываясь большой тучей поднятой песчаной пыли!

— О-ой! – в то же мгновенье, выныривая из своей притомлённой сонности, испуганно вскрикнула Людмила, успев вскинуть на панель свои руки. – Вася, что делаешь?! Я едва не ударилась головой!

— Прости, Люд... - виновато промолвил я, сам бронежилетом весьма жестко налетев на руль. – Но, я был вынужден резко затормозить, так как впереди есть какое-то препятствие...

— В смысле? – не поняла блонда. – Какое препятствие?

— Не знаю... - ответил я. – Как только пыль немного уляжется, посмотрим...

И, действительно, едва осела пыль, мы вышли из «Шевроле», да сразу же увидели впереди... гигантские борозды кем-то раскуроченной земли! Борозды, словно распаханные фантастическим железнодорожным составом!

— Что это?! – пораженно уставилась на эти борозды длинноногая аристократка. – Что так «пропахало» здесь землю?!

— Сам удивлен, Люд... - лишь промолвил я, не без возникшей тревоги глядя на сии огромные «шрамы» Пустоши. – Но, что-то мне всё это не нравится...

Невольно вспомнив утреннее странное землетрясение (да подмеченную подозрительную стену пыли на горизонте!), я с емко защемившим в сердце ощущении опасности, достал бинокль и стал осматриваться по сторонам.

Однако, всё было спокойно – во всех сторонах, линяя горизонта была чиста.

Тогда я вновь устремил свой взор на сии огромные на земле борозды и, вскоре, заметил, что они были ещё шире в тех частях, где неожиданно прерывались: словно громадное НЕЧТО, разрывая изнутри землю вдоль поверхности, ныряло тут уже более глубоко, уходя с концами в самые её недра!

«Неужели в этих пустошах обитает нечто гигантское? – призадумался я. – Тогда мы с Людкой в большой опасности... Ибо, от ТАКОГО бессмысленно укрываться в какой-то машине...»

— Вася! – вдруг закричала Людмила в новом испуге.

Я развернулся к ней и.

обомлел!

Неизвестно каким способом бесшумно подъехав к нам на старом двухместном синем «Шевроле» (с явно калифорнийскими номерами!), всего в нескольких метрах от нас, молча целясь на вытянутой руке «Береттой», стоял весьма странный тип!

Овеянный мягкою паутиной розовато-бордовых лучей вечернего солнца, он был облачен в темно-серый четырехугольный мешок (скрывающий его лицо вместе с черным капюшоном-маской, да двумя парами солнцезащитных очков!), который переходил в накидку вроде рыцарского табарда, не имеющую рукавов, но спадающую спереди и сзади до самого его пояса. На сем «табарде» четко красовалась искусно вышитая белыми нитками эмблема в виде перечеркнутого большим крестом среднего круга. Темные рукава явно кожаной летной куртки имели плотные манжеты. На солдатском темно-коричневом ремне слева висел обоюдоострый штык-нож, справа коричневая кобура для полуавтоматического пистолета калибра 0, 45. Также, на нем были армейские серые брюки, из карманов которых виднелись связки светлой бельевой веревки. На его ногах же, красовались летные ботинки-полусапожки.

Я моментально зрительно вычислил, что, сей колоритный тип, был как чуть выше меня, так и массивнее!

— Кто вы такие?! – целясь в меня, а не в Людку, спросил неожиданный странник, вспыхнув приглушенным мешком глубоким гласом. – И что это за чертово место?!

Прекрасно осознавая, что лучше этого человека не злить, я спокойно ответил:

— Меня зовут Василий Кошак, а мою спутницу Людмилой... А что это за место мы и сами не знаем, так как, сами ещё не понимаем как здесь оказались...

— Врешь! – явно раздражаясь, нервно дернул он рукой с «Береттой». – С вами говорит Зодиак! И вы немедленно скажете мне, что это за место!

«О, черт! – в то же мгновенье всё разом похолодело во мне. – Маньяк Зодиак! Всё же наши страхи однажды настигают нас! Ведь, не зря же, я, ранее, опасался здесь именно такого маньяка»!

С вмиг гулко забившимся в ужасе сердцем (да выступившим потом!), я, чувствуя поясницей свою «Беретту», проговорил уже не без нотки волнения:

— Не вру. Мы действительно не знаем что это за Пустошь...

На некоторое время, Зодиак, не опуская ствол пистолета, смолк, явно обдумывая дальнейшие действия. Но, вскоре, глянув в сторону замершей в страхе Людмилы, грубо ей бросил:

— Ты! Ты поедешь со мной!

Расширив в ужасе свою пышно-ресничную зелень глаз, рослая аристократка тут же растерянно замялась на месте! Замялась, бросая полный отчаянья взор то на меня, то на злого маньяка!

— Ты поедешь со мной! – переводя на неё «Беретту», настойчиво повторил маньяк Зодиак, от злости слегка раздувая ткань своего причудливого мешка-маски.

— Нет! – слезно всхлипнув, все-таки выдавила из себя Людка в отчаянье. – Пожалуйста, нет!

Видя, что калифорнийский убийца наконец-то отвлёкся на блонду, я, без всяких раздумий сразу кинулся в его сторону! Кинулся, одним резким кивком головы закрывая забрало массивного шлема, да машинально вытаскивая из-за спины свой пистолет, с которого, прямо на ходу произвел несколько оглушительных выстрелов!

Бах-бах-бах! Несколько пуль с емким свистом пролетели мимо Зодиака, но, одна явно задела его в правый бок! Однако, даже взревев на секунду от боли, он в свою очередь обрушил свой огонь на меня, одной из пуль попав мне прямо в пуленепробиваемое стекло саперного шлема!

Бах-бах-бах! Всего лишь на миг, потрясающе оконфузившись мощнейшим ударом шальной пули, я, в следующее мгновение, подскочив к маньяку, сбил его всем своим весом, разом... повалившись вместе с ним в пыльную сухость земли!

Тут же, прямо на глазах в ужасе окаменевшей Людмилы, между нами завязалась нешуточная борьба!

Ревя от боли (да испуская кровь!), маньяк Зодиак так же было пытался выстрелить мне в бок, однако, всем своим весом (с весом амуниции!) прижав его к земле, я, схватив одной рукой за его запястье, так тряханул его руку, что он всё-таки выпустил свою «Беретту»!

В свою очередь он, сжав мою правую руку меж моим же бронежилетом и своей «табардски-окрещенной» грудью, никак не позволял мне выстрелить ему прямо в сердце!

Силы наши оказались равны. Мы ожесточённо кувыркались перед взволнованной Людкой в песчаной пыли, но, никто из нас никак не мог одолеть другого!

Однако, в какой-то момент, чувствуя явную нехватку воздуха в легких, я, всего лишь на мгновенье ослабил хватку и... раненный маньяк Зодиак, в тот час, согнув колени, их обоюдным ударом, всё же отбросил меня от себя! Отбросил, да в ту же секунду поднявшись на ноги, бросился в сторону своей машины!

В тот же миг и я, вскочив с земли, поднял «Беретту», но, так и не смог прицелиться, ибо, пуля, попавшая в пуленепробиваемое стекло шлема сильно исказила мне итак узкий обзор!

Маньяк Зодиак же, быстро юркнул в своё синее «Шевроле» и, вскоре, уже удалялся от нас, во всю мча в том направлении, откуда всё это время мы и ехали. От него осталась лишь его «Беретта», да несколько больших пятен крови на песке.

— Трус! – громко выкрикнул я ему вслед, вместе с клокочущим адреналином, испытывая и наплыв невероятного воодушевления, что только что смог одолеть столь легендарного маньяка.

Тем временем, Людмила, явно впечатленная как нашей стремительной дуэлью, так и невольным единоборством, продолжала тихо сотрясаться от шока.

— Всё хорошо, Люд... - ласково проговорил я, заключая её в объятия. – Я же поклялся, что, как рыцарь, всегда буду тебя защищать и заботиться...

Ничего не говоря, она, подрагивая, взглянула на меня заплаканными озерами глаз и, одарила мои уста поцелуем искренней благодарности.

— Ты как? – спустя минуту тихо спросила она. – Не ранен?

— Никак нет... - улыбнулся я. – Ну разе что в голове немного звенит... Этот гад успел пустить пулю в шлем...

— Что это был за Зодиак? Это и есть тот самый Наблюдатель, который почему-то велел тебе убить меня?

— Нет, не думаю. Судя по его вопросам, он не меньше нас был озадачен тем, как попал в эту Пустошь... Сам он является калифорнийским маньяком Зодиаком, который орудовал в Северной Калифорнии в конце 60-х годов прошлого века, но так и не был пойман полицией. Последний раз о нем было слышно в 1974 году и, с тех пор, он будто бы испарился...

— Думаешь, он, каким-то образом, так же как и мы, «исчез» в эту Пустошь?

— Всё может быть, Люд... Всё может быть... Я его тяжело ранил в бок. Надеюсь, он истечёт кровью, да все-таки сдохнет как бешеная собака...

Видя в спешке оставленный раненным маньяком пистолет, я поднял его с земли.

— Ещё одна «Беретта»! – весело воскликнул я, демонстрируя оружие аристократке. – Трофейная! Учитывая то, что у нас ещё есть патроны, думаю, Люд, я подарю её тебе!

— Мне?! – полыхнула улыбкой блонда сквозь подсыхающие слезы. – Но, Вася, я не умею стрелять!

— Ничего, я тебя научу... - заверил её я. – А теперь, все-таки, давай поскорее убираться отсюда... Что-то мне не очень комфортно находится рядом с этой подозрительной «пашней»...

Вновь оказавшись в своем «Шевроле», мы, осторожно огибая несколько сих непонятных «борозд», двинулись дальше по Пустоши! Пустоши, уже вовсю озаряемой бархатными тонами нового теплого вечера!

*****

Бордово-красные искры вечернего солнца ласково переливались на капоте авто, временами так же вспыхивая и в его зеркалах, да плавных рамах самого лобового окна. Осененная им пыльная Пустошь так и пролетала под нами. Над нами же, с всё той же величественной широтой, мягко густела в ниспадающих сумерках безмерная синева неба.

Как и Людмила, устало глядя в несущийся привычный пейзаж, я пребывал в некой прострации. Прострации, без всяких мыслей и чувств, несмотря на то, что вновь заметил в салоне «Шевроле» несколько толстых личинок, кои в основном «паслись» на заднем сидении.

Однако, и к сим непонятным личинкам, у меня так же не осталось никаких чувств: так и безумно потея, да уже просто умирая от жажды, я, недавно чуть не погибнув в схватке с опасным маньяком, уже не имел каких-либо эмоций на сию инсектность.

Поэтому, когда моя зрелая попутчица, в какой-то момент вдруг неожиданно указала рукой вперед с выкриком «Вася, смотри!», я в первые мгновенья ничего не понял.

— Что там, Люд? – лишь спросил её я, изо-всех сил щуря своё ослабленное зрение, пытаясь тоже увидеть хоть что-либо.

— Я вижу какие-то шатры! – чуть ли не ликовала резко «ожившая» аристократка в блекло-смятой блузе. – А это значит там есть люди! Мы спасены, Вася! Спасены!

— Посмотрим... - пробурчал я, пока не разделяя её восторгов.

Вспомнив о бинокле, я тут же достал его и взглянул вдаль.

Точно! Где-то всего в километре от нас, утопая в багровых красках вечера, виднелись серо-зеленые конусы нескольких шатров. Шатров, кем-то растянутых прямо посреди знойной Пустоши!

И, хоть каких-либо людей (и скота!) не было видно, сие, в тот час, и во мне невольно пробудило небольшую надежду!

— Вижу, - кивнул я зрелой блонде. – Действительно, то ли пять, то ли шесть шатров...

— А люди? – в легком волнении спросила Людмила. – Ты видишь людей?

— Нет, - ответил я. – Шатры выглядят несколько обветшалыми и заброшенными... Однако, кто знает, может в них мы все равно найдем воду и что-либо съестное...

— Понятно... - лишь прошептала пересохшими губами попутчица.

Впервые, за прошедшие сутки, приметив какой-то ориентир кроме пустынного горизонта, мы с нетерпеньем мчались в сторону этих шатров! И, вскоре, наш голубой «Шевроле» уже стоял около них!

Это действительно были шатры тюркского кочевого типа, прочным волокном имеющие в радиусе не менее четырех метров и около семи в высоту. Укрепленные веревочными растяжками к забитым в землю колышкам, их было шесть штук, расположенных в полукруге, на расстоянии не более пяти метров друг от друга. Емко похлопывая на ветру, полы некоторых из них были раскрыты. С конусного отверстия одного шатра, казалось, взвивался в ввысь легкий черный дымок.

— Точно, никого тут нет... - проговорил я, глуша мотор авто. – Если бы был кто-то, он бы услышал приближение машины и вышел бы к нам...

— А как-же этот дымок? – спросила Людмила, указывая пальцем на самый подозрительный шатер. – Не может же он идти из ниоткуда?

— Да, это странно... - согласился я, вмиг доставая из-за поясницы «Беретту», да тут же быстро перезаряжая её. – Поэтому, Люд, как только мы сейчас выйдем из «Шевроле», держись за моей спиной... Ибо, как ты сегодня могла убедиться, тут любят появляться всякие неожиданности...

— Конечно, Вася... - смущенно улыбнулась она. – Я буду держаться тебя...

Раскрыв дверцы авто, мы сошли на землю, и, стали медленно осматривать угрюмо трепещущие на ветру странные шатры.

Не опуская забрала шлема, но верно держа пистолет в руках, я стал осторожно заглядывать через полог то в один шатер, то в иной. Людка же, не без опаски выглядывая из-за моего плеча, верно следовала за мною.

Однако, в них не было ни людей, ни чего-либо примечательного.

Наконец, приблизившись к последнему, явно дымящему шатру, мы, заглянув в него, в ту же секунду обомлели: весь покрытый диковинными восточными коврами, в его центре имелся тяган с небольшим котлом, в котором что-то варилось прямо в языках ещё хорошо пылающего костра! Тут же лежало несколько связок хвороста, а неподалеку, большая пленочная упаковка... трех десятков пластиковых бутылок с минеральной водой!

— Ура! – возликовал я в сердцах, на радостях обнимая Людмилу. – Мы спасены! Мы действительно спасены!

— О, да-да! – весело рассмеялась зрелая блонда. – Похоже, дорогой, мисс Удача нас ещё любит!

Разом забыв об осторожности, мы, целые сутки терзаемые жаждой, тут же кинулись к бутылкам, да, вскоре, так бешено лакали заветную воду, что никак не могли ею напиться! И, только тогда, когда я махом «выдул» сразу с половину бутылки, а Людка с треть, мы, наконец, утолили свою жажду сполна!

— Хоть она и не охлаждённая, - улыбнулся я рослой попутчице. – Но будто «манна небесная»!

— Ооо! – в свою очередь протянула сияющая аристократка. – Мне кажется это самая вкусная вода, которую я только пила в жизни!

Мы прыснули в легком смехе и, тут я невольно заметил небольшую листовку, закреплённую булавкой на материи шатра возле самого его полога!

С мгновенно вспыхнувшим в душе смутным чувством неясного «дежа вью», я сразу сорвал сию листовку и побежал глазами по напечатанному тексту:

«Мои благородные солдаты! В связи с тем, что мы так и не укладываемся в установленные сроки, наша экспедиция по поиску нужных нам артефактов продлится ещё некоторое время. Надеюсь на ваше понимание, и верю в вашу лояльность и мужество! Да озарит всех нас свет Пэйгана Мина!

Генерал Юма Лау.»

— Пэйган Мин? – только и прошептали мои уста вдруг показавшееся очень знакомое имя. – Юма Лау?

И, в ту же секунду, в моих мозгах что-то щелкнуло, разразившись целой россыпью ярких, но каких-то несвязанных собою воспоминаний!

Я вдруг ощутил на своей коже прохладное дыхание вечно заснеженных Гималаев... Тут же, в руках какую-то веревку, держась за которую я балансировал на одной скале над бездною каких-то джунглей... Макушкою головы жёсткие удары клюва сорвавшегося с небес безумно клокочущего орла... Дрожь ног, прыгающих на невероятной высоте по мудрёным конструкциям странных радиовышек и... наконец, даже почувствовал слёзную соль в карих глазах, глядящих из некой легковушки, мчащейся под пафосно-трогательный женско-мужской дуэт (поющий о том, как нас с тобою навеки соединил «Золотой путь»!) по крутой грунтовой дороге, по обе стороны коей, схоронившись в опавшей листве кроваво-золотой осени, валялись разбитые руки-головы низвергнутых каменных будд... Дороге, ведущий строго в один конец – в тот самый северный дворец сумасшедшего тирана одной богом забытой страны ЮВА...

— Вася, что с тобой? – вдруг услышал я через всю эту муть, встревоженный голос Людмилы. – Тебе плохо?

— Всё в порядке, Люд... - смято улыбнулся я, даже не собираясь признаваться ей в том, что, наконец, что-то стал вспоминать. – Давай же проверим, что там варится в котелке?

— Проверим! – улыбнулась в ответ аристократка.

Мы приблизились к огороженному булыжниками костерку, да опустившись коленями на чудесный ковер (на котором виднелись засохшие корочки каких-то подозрительных пятен!) было хотели проверить котел, как вдруг... зрелая блонда приложив ладонь ко лбу (также невольно припустив завесу век!), неожиданно пошатнулась на месте!

— Люда?! – теперь не в шутку встревожился я, мгновенно хватая её за плечи. – У тебя закружилась голова?

— Да, меня слегка торкнуло.

- смущенно улыбнулась она, и, поведя изящным указательным пальцем по гладкой поверхности ковра, добавила. – Я внезапно вспомнила, что ковры с такими узорами, называются бухарскими...

— Бухарскими?! – изумился я. – Откуда ты знаешь?! Может это персидский ковер или афганский...

— Нет, это бухарский ковер... - с мягкой настойчивостью повторила аристократка. – Я не знаю, откуда всплыло во мне это воспоминание, но это именно бухарский ковер...

— Ладно, - хоть продолжая дивиться и её спонтанным всплеском памяти, все-таки сдался я. – Давай-ка всё же посмотрим, что варится в этом котелке...

Взяв в руку небольшую валяющуюся рядом тряпку, она осторожно приподняла через неё горячую алюминиевую крышку и, в то же мгновенье, пред нами предстал весело квакочующий в масле вареный рис, испещрённый мелкими кусочками восхитительной говядины!

— Вааау! – воскликнул я, взаимно поддерживая тут же грянувший восторженный Людкин вздох. – Это же рис! У меня уже потекли слюнки! Я уже хочу его съесть! Скажи же, Люд, он уже сварен или надо ещё подождать?! Скажи же, ведь ты женщина! А у вас, женщин, глаз на это намётан!

— Безусловно, он уже сварен, - с улыбкой подтвердила Людмила. – Можно приступать к трапезе...

*****

— Ах, какое же это лакомство... - блаженно ахнул я, когда мы опустошили добрую часть риса в котле. – Я бы съел всё...

— Нет, Вася, - ещё глотая сытную пищу, проговорила Людмила, обратно накрывая котел крышкой. – Остальное надо оставить на завтрак... Неужели ты не наелся?

— Ты права, Люд, - согласился я. – Лучше оставить оставшуюся порцию риса назавтра. Я всё же сыт...

Ещё недавно игравший рыжими красками вечер, стремительно окатил Пустошь темными сумерками, как обычно заискрившись на небосводе мириадами серебряных звезд. Порывы вольных ветров, задиристо похлопывая материи шатров, мгновенно стали прохладными. Хворост емко трещал на костре, от коего, во все стороны нашего шатра плясали причудливые тени.

Праздно смотря на сию потрескивающую игру пламени, я снял с себя громоздкий шлем и бронежилет. Вскоре, я также стащил с себя берцы.

Людмила же, подогнув свои длинные ноги в темных высоко-каблучных туфлях на ремешке, сидела рядом со мною прямо на мягком бухарском ковре и, также задумчиво глядела на взлетающие языки огня, от бронзово-рыжего света которого она казалась моложавой и весьма притягательной.

Снова пленяясь её очарованием, я нежно обнял её и, взглянув ей прямо в зеленые глаза, искренне прошептал:

— Всё же, как ты прекрасна, Люд... Я невероятно счастлив, что нахожусь рядом с такой сногсшибательной блондой...

— Я тоже счастлива, Вася, - пронзая меня своим взглядом, улыбнулась она. – Тем более, сегодня ты доказал то, что действительно являешься моим защитником...

— Иии... я достоин какой-либо награды? – сверкнув искрами глаз, расплылся я в лукавой улыбке.

— Конечно, мой рыцарь... - тут же перешла зрелая блонда на томный шёпот. – Ты достоин вознаграждения, дорогой...

С сими словами она коснулась моих уст в обжигающем поцелуе, одновременно принявшись расстегивать позолоченные пуговицы своей белой блузы!

В свою очередь я, не отрываясь от её вкусных губ, стал снимать с себя солдатскую куртку и... вскоре, мы уже откровенно сплетались бледной обнаженностью тел прямо на сем бухарском ковре!

Оказавшись сверху, я, испытывая горячий наплыв нового сексуального желания, тут же вытаращил из препуция розово-красный шипастый пенис, коим, с «маслами» предэякулята, сразу же стал легонько тереться о её темно-коричневые половые губы!

— Уайххх... - глубоко вздохнула Людмила, пронзительно ощутив шипы грибовидной головки возбужденно-пульсирующей «ягодой» клитора.

— Мррр... - лишь ласково мурлыкнул я, и, не прекращая сей пикантной тактильности, повелительно взмахнул веками глаз.

Словно самка, моментально понявшая сигнал самца, она покорно развела подо мною свои «кобыльи» ноги!

И, в тот час, не сдерживая стремительно вскипающего либидо, я, вновь пронзив её меж нижних уст половым «монстром», ворвался им в потрясающую негу её влагалища! Ворвался, разом вспучиваясь в нем что есть мочи!

— Уаай-аааххх! – тут же громко вскричала аристократка, дико вытаращивая глаза.

— Мррр-аххх... - глухо ахнул я, с вспыхнувшей дрожью восторга, вновь, каждым шипом своего «пузыря» чувствуя невероятное растяжение её «сокровищницы».

Да, в то же мгновенье, окатив зрелую блонду новою дозой предэякулята, принялся свершать ритмичные фрикции, под звонкие хлопки яичек, пламенно за-таранив жестко вздутое лоно!

— Уай-ах-о-аааххх! – ещё сильней разразилась Людмила патокой стонов, безумно «заходив ходуном» подо мною на бухарском ковре.

— Мрррр-ааах!.. – в ответ «прорычал» я, лишь убыстряясь в наскоках.

«Мммм, боги! – сразу выстрелило в моих мозгах, разлетевшись слезами невероятного счастья. – Я опять вяжу Людку! Я снова имею эту «ослицу»! Я вновь «разрываю» её влагалище!»

В невероятном накале чувств, грубо сжав руками упругие холмики её прыгающих сисек, я, ловя потрясающий кураж вожделения, ещё энергичнее забился меж её сексуальных ног, так и обутых в элегантные темные туфли!

— Уайййааааа... - вновь провизжала сладко терзаемая мною аристократка, так же невольно всплескиваясь слезами пестрого наслаждения.

Я же, чувствуя невообразимый градус желания, боясь УЖЕ об-кончаться в неё, резко замер на ней, накрыв её «рыбьи» уста неожиданным поцелуем!

— Умммххх!.. – принимая сие лобзание, тут же обескуражено просипела она ноздрями округло-широкого носа.

— Мммммххх!.. – горячо протянул я, искусно входя языком в её влажно-теплую полость.

Да, не срывая пылкий мёд сего французского поцелуя, ещё сильнее раздался в её влагалище жгуче-текущим «монстром»!

— Уайааа-ааах!! – снова пронзительно вскрикнула Людмила, томно вострепетав всею мраморностью «взмыленного» тела.

— Мррр-ааах!! – резко рявкнул на неё я, также лоснясь «седьмыми» потоками пота.

И... с новою силой, налегая всем центнером тела, вновь грубо затарантил её на нежной мягкости восточного ковра!

Находясь с нею в столь горячей спайке под матерчатыми сводами шатра, мерном треске пылающего костра, да хлопающем под-посвист ветров пологе, я вдруг невольно ощутил себя неким кочевником, после нелегкого дня, страстно сношающего свою прекрасную шахиню!

И, ошеломлённый столь дивным чувством, я, пламенно вздувшись в «растерзываемой» напрочь Людмиле ПО ШЕЙКУ МАТКИ... сладострастно всплеснулся в ней разрывами буйной спермы! Всплеснулся, судорожно отдавая ей всё без остатка!

— МЯЯЯЯУУУУ!!! – по-кошачьи суживая зрачки глаз, заорал я на весь шатер, импульсивно вкачивая в неё горячо-семенные потоки.

— УУУУААААЙЙХ!!! – бурною сучьей течкою разразилась подо мною Людмила, в ту же секунду забившись в сладостных разрядах невероятного экстаза.

Побившись с нею пару-тройку минут в огне испепеляющего оргазма, я, с влажным хлюпаньем извлек из неё поникший «пузырь» пениса, да тут же расположившись на ковре, стал переводить вместе с нею занявшееся дыхание!

— Это было вновь... БЕСПОДОБНО! – задыхаясь, в искреннем восторге призналась минуту спустя дивно взмыленная аристократка. – Всё-таки, ты, дорогой, у меня настоящий ПОЛОВОЙ МОНСТР!

— Благодарю, Люд... - смахивая пот со лба, лишь довольно прошептал я. – Мне радостно слышать то, что тебе снова понравилось...

Да, с сими словами, заключив вновь дико огуленную зрелую блонду в объятия, слился с нею в очередной страстности французского поцелуя!

Из её же невероятно «распаренной» лилово-бордовой «киски», выплескиваясь прямо на приятную шерстку бухарского ковра, всё бежали-бежали-бежали горячие ручейки моей свежо-вкаченной спермы...

*****

— Бззз!

— Уай-х!

— Бзззз!!

— Уаай-айх!!

Невольно улавливая томные Людкины стоны под какое-то яростное жужжание, я, пробуждаясь от сна, раскрыл глаза и увидел, что почему-то лежу не с нею, а в нескольких метрах от неё! Увидел, да тут же осознал то, что, что-то было не так: всё нутро нашего шатра словно заволокло мутной пеленой, пламя костра покрылось странным дымчатым ореолом, а посвист ветров, ранее емко бивших о материю, стал каким-то неясным, гулким.

Словно с какого-то сильного бодуна, я, не без труда поднимаясь, присел, да сразу непонимающе уставился на Людмилу.

Будучи лишь в бриллиантовом чокере, да элегантно-темных высока-каблучных туфлях на ремешке, она, овеянная сей неясной мутью, пребывая во сне, так и лежала на бухарском ковре и... глубоко постанывая, подозрительно извивалась под гомон некого жужжания!

— Бзззз!! – ещё резче пронеслось по всему шатру, уносясь в отверстие в куполе к самим звездам.

— Уаайххх!! – вострепетав белым телом, в тот час сквозь сон снова «вспыхнула» аристократка.

«Что за чертовщина?! – дивясь, подумал я с полыхнувшим по сердцу волнением. – Что опять происходит?!»

Желая понять, что со зрелой блондой, я, с трудом встав на ноги, будто в сумрачном сне медленно приблизился к ней, да тут же содрогнулся на месте: вся Людкина промежность просто кишела многотысячным роем черных мух! Кишела, хаотично блуждая по ней, да издавая сии противные звуки!

«О, боги!!! – в ужасе вспучивая глаза, моментально «заледенел» я. – Прям как в «Заклятии»!!!»

— Бзззз!! – страшно неслось меж её сексуальных ног.

— Уайййх!! – сорвался с её полных губ очередной паточный стон.

Словно борясь между собою, оглушительно жужжа, тысячи мерзостных мух усиленно набивались в её влагалище, матку и анус, сим, даже сквозь сон, даруя ей необыкновенные ощущения! Пёстро чувствуя блуждающий «мох» их роя, она, непроизвольно впадая в высокий накал сексуального возбуждения, и трепетала всем своим телом, всё громче разряжаясь сладкими стонами!

«Этого не может быть... - лишь промолвил я, во все глаза глядя на сию гадкую сцену. – Мне это снится...»

Но озабоченный рой мух, даже передо мною, продолжал чудесно терзать спящую Людмилу меж её высоко-каблучных ног!

Извлекая с уст всё новые грудные стоны, она прелестно окрасилась «розою» страсти, возбужденно встопырила белоснежную грудь (с лоснящимся шершавым перламутром крупных сосков!), да покрылась бронзовыми каплями пота. Её тонкие крылья бровей искажались в изломах буйствующих эмоций. Веки пышно-ресничных глаз подрагивали трепетной рябью. Сочность же нижней губы была вовсе при-кусана от распирающей силы обжигающего наслаждения.

И, в какой-то момент, больше не сдерживая напора сей «пламенной патоки», Людмила, судорожно вцепившись пальцами в шерстку бухарского ковра, вдруг резко выгнула своё тело, да конвульсивно вострепетала в неимоверном экстазе:

— УУУУУААААЙЙЙХХХ!!!

Она просто «разорвалась» неведомым доселе оргазмом, с непроизвольно прыснувшим сквиртом в мушиный рой, сладостно задрожав роскошной белизной бедер!

В то же мгновенье, орошенная её женскими соками инсектная эскадрилья, взвившись на миг над нею, своеобразным жужжащим вихрем ринулась... на меня! Ринулась, разом выбивая почву из-под моих ног!

В мгновенье ока, оказавшись уже при полной своей амуниции спецназовца, я коленями упал в нечто густое и липкое посреди какого-то... сумеречного больничного коридора!

Мои глаза тут же заволокла некая кроваво-туманная сель. Мозги, тело, руки и ноги словно стали ватными, а уши будто-бы слегка контузило.

В тот час, в холодно-тусклом свете ламп осознав то, что коленями стою в темно-алой крови (густо покрывшей весь пол этого коридора!), я, с вмиг гулко забившимся в ужасе сердцем, поднялся на ноги, да пошел вперед – на странный голубой свет, легко мерцающий в оконцах широкой двери какой-то палаты.

«Это уже настоящий ад... - невольно всплескивая под собою сию кровь, с взволнованной пульсацией в висках зазвучал во мне внутренний голос. – Это какое-то инферно...»

Видя, только в конце коридора заветную дверь, я быстрее прибавил шаг. Однако, итак плохой свет вдруг принялся внезапно дико мигать, и, в тот же миг темно-алая кровь стала мне почти по колени!

*Тук-тук!* Сердце глухими, но мощными ударами ещё сильнее сжалось в моей груди, дыхание стало тяжелым... В тянущемся передо мною помигивающем сумраке, воздух как будто принялся наэлектризовываться. С потолка, ниспадая на стены и покрывающую пол кровавую реку, стали «пикировать» небольшие «медузы» искусно сотканных ледяных паутин. А сквозь мерцающую впереди дверь палаты, начали просачиваться пока неясные женские крики.

«Ад!.. – лишь продолжало стучать в моей голове, покрывая напряженный взор кровавой пеленой искрящейся мути. – Я в аду!..»

Но, даже под безумную ритмику сердца, да тяжкое дыхание, по колено в крови, я, осыпаемый ледяными паутинками, всё равно продвигался вперед по сему мигающему больничному коридору. Продвигался, не выпуская из своего взора полу-сияющую дверь, всё чётче слыша, периодически вспыхивающие за ней женские вскрики.

Однако, каждый этот шаг, при всей своей массивности амуниции, давался мне всё тяжелее. Ноги безнадежно увязали в этом буйстве липкой крови. И, я едва не упал, когда с неожиданно полыхнувшим сзади наплывом сильного холода, кровавая «река» стремительно ринулась назад, своим сильным напором чуть было не сбив меня с ног!

*Тук-тук!* Не успев пройти ещё и половины коридора, я, моментально обернувшись назад, «оледенел»: кровавая река устремилась в какую-то разверзнувшуюся чернь, которая, словно являя собой наполненные неясным источником холода квадрильоны пустот Войда Волопаса, казалось, инфернально затягивала само пространство в неумолимые бездны!

«О, нет!!! – передернувшись в потрясающем ужасе, внутренне прокричал я, враз утонув взглядом в сей немыслимой пустоте. – Нет!!!»

И, будто почувствовав «второе дыхание», под мощным импульсом клокочущего адреналина, что было сил кинулся к двери, тут же прямо на ходу ощутив уже знакомое обледенение тела (и амуниции!), с резко выросшим меж глаз носом-сосулькой!

Сие, странное «преображение» замедлило меня словно зомби, однако, вновь обернувшись назад, я увидел, что бездна исчезла и, уже спокойнее двигался дальше по слегка спавшей крови.

*Тук-тук!* Муть продолжала застилать мне итак плохо видящие глаза, сердце бешено колотиться в груди, а дыхание быть порывистым

Тут же, то тут, то там, игнорируя законы физики, прямо в пространстве стали возникать небольшие ярко сияющие пятна белого света.

Невольно натыкаясь на эти словно зависшие в воздухе квантовые пучки, я, прямо на ходу пытаясь понять, что падает с мигающего потолка, соединил у груди руки ладонями вверх и, вскоре стал невольно ловить ими те самые... ЛИЧИНКИ! Слегка окровавленные, но все-таки, те же самые личинки неизвестного насекомого, которых впервые я увидел ещё утром в салоне нашего «Шевроле!»

С каждым моим шагом, они будто кровавым дождем все интенсивнее хлюпали по кровавой реке коридора, стучали по мне и, всё гуще сыпались в мои ладони!

Потрясенно глядя на их неуклюжее копошение в собственных руках, я вдруг стал испытывать в душе такое гнетущее скорбное чувство, что с моих голубых ледышек-глаз невольно побежали ручейки слез, а руки, нечаянно роняя буйство сих личинок, охватила дрожь сильной нервозности!

«Это была твоя дочь... - с сим, вдруг услышал я возле себя неожиданный тихий шепот женского гласа, прозвучавший с заметною ноткой немецкого акцента. – Твоя дочь от твоего Высшего Я...»

Недоуменно озираясь по сторонам заплаканным лицом, я, ощущая уже просто невыносимую скорбь в душе, в отчаянье сжал кулаки (с сим, одним махом раздавливая всех личинок!) да сильно зажмурив глаза, что есть мочи заорал на всю глотку:

— ААААААААА!!!

И, в тот час, неведомая сила, за считаные мгновенья, сама устремила меня к двери палаты, кои тут же раскрылись, в ту же секунду ослепляя меня невероятно ярчайшим бело-голубым светом!

Едва зрение вернулось ко мне, я, под тяжело-гулкие удары загнанного сердца, уже увидел перед собою небольшую затемненную комнатку, сплошь – от пола, окон и потолка – покрытую полотнищами одних бухарских ковров! Ковров, на которых паслась уже целая россыпь жирно-оранжевых личинок, размерами от десяти, до пятидесяти сантиметров!

В самом центре сей коврово-оличиненной комнатки (едва освещенной тем же бело-голубым светом со стороны четы накрытых окошек), полулежа на такой же стопке аналогичных ковров, будучи только в темных высоко-каблучных туфлях на ремешке, находилась... БЕРЕМЕННАЯ ЛЮДМИЛА! Находилась, в терзающих её родовых схватках, исторгая (меж широко разведённых ног!) с лилово-бордовой щели влагалища одну окровавленную личинку, за другой!

Испражняясь с некой пузырчато-серо-зеленой жидкостью, они пулей вылетали из-под неё прямо на один из бухарских ковров, по которому, потом и расползались по всей этой комнатке!

— ЛЮДА... - выдав морозный пар, с вмиг ушедшей в «пятки» душой, только потрясенно и прошептал я её имя, обалдело глядя на сие.

— УАЙЙЙХ!!! – абсолютно не замечая меня, лишь исказилась она в очередном родовом спазме.

И, ещё сильнее расширяя прекрасно мерцающее влагой влагалище, стала исторгать из себя уже нечто крупное! Столь крупное, что с выплеском новой гадостной жидкости, из неё вышло что-то вроде около полуметрового кокона, свитого всё из той же ледяной паутины!

Породив СИЕ на ковер к компании свежих личинок, она, вконец обессилев от непростых родов, тут же потеряла сознание.

Я уже с бесконечным наплывом леденяще-липкого ужаса, сразу уставился на этот особенный новорожденный кокон.

«Это была твоя дочь... - снова услышал я женский голос с всё тем же немецким акцентом. – Твоя дочь от твоего Высшего Я...»

Но, я итак пребывая в абсолютно шоковом состоянии, уже больше не имел никаких мыслей - поблескивая ледяною сосулькою выдающегося шнобеля, я невероятно напуганным взором лишь молча смотрел на сей кокон, и смотрел.

Внезапно, ледяная паутина слегка окровавленного кокона стала зловеще подергиваться и, вскоре, легко разрывая его холодные кружева, из него сначала вылезли пару младенческих ручек, а затем показалась и сама головка, УЖЕ буйно покрытая исинно-вороньей копною волос!

Уставившись прямо на меня невероятно чернильными глазками, мертвецки бледная девочка, с последними силами устремив ко мне «снежные» ручонки, разразилась потрясающим предсмертным вскриком:

— АААЙЙЙААА!!!

И... тут же, прохладно-голубое пространство комнатки словно бы подернулось, за-пульсировало, да озарившись новою ослепительной вспышкой, окончательно кануло в леденящую тьму!..

— Ах! - непроизвольно ахнув в непередаваемом ужасе, в тот час раскрыл я глаза.

Да, сразу же увидел, что, так и лежу с Людмилой в ночи на бухарском ковре, под сенью матерчатого шатра, подле тихо потрескивающего очага.

— Что это БЫЛО?!.. – громким шепотом, весь блистая в поту, да ещё чувствуя взволнованно колотящееся сердце, лишь спросил я себя. – Это что был обычный кошмар?!

Однако, чувствуя на своей груди теплое дыхание вновь трахнутой Людки, я, решив, что это действительно был некий изощренный кошмарный сон, стал было успокаиваться, как вдруг... краем глаза, снова увидел знакомую до боли личинку! Личинку, которая праздно ползла по ковру возле моего плеча!

— О, боги! – вконец взмолился я. – Когда же это закончится?!

Да не задумываясь, схватив жирное насекомое, швырнул его прямо в огонь костра, вскоре, не без некого облегчения, услышав закономерный хлопок лопнувшей там поджаренной тушки!

После сего, я, приобняв спящую аристократку, все-таки успокоился, став плавно впадать в невесомые волны дрёмы.

«А вдруг у неё действительно была дочь? – неожиданно где-то полыхнуло во мне уже сквозь пелену ниспадающей сонности. – Дочь, которую почти сразу отвергла эта жестокая жизнь...»

И, невольно убаюкиваемый мерным сопением широкого Людкиного носа, через минуту канул в мягкие объятия нового сна...

*****

Уже стоял жаркий полдень, когда, мы, проснувшись после очередной ночи страсти, доев в котелке рис, решили двигаться дальше.

Хоть съестного в обветренных шатрах больше не обнаружилось, мы, рассудив, что может ещё встретим в Пустоши что-либо интересное, стали загружать в багажник «Шевроле» самое ценное, что у нас сейчас было, а именно десятки пластиковых бутылок с минеральной водой.

Я сразу заметил, что Людмила сегодня явно преобразилась – её лицо было необычайно свежо, а волосы, собранные в какую-то белую ленту в большой волнистый хвост, вновь ярко блистали золотым светом.

По сему я понял, что, пока я спал, она видимо всполоснула лицо, да умыла волосы минеральной водой. Конечно, в первые мгновенья, я хотел было возмутиться, что, учитывая нашу ситуацию, с её стороны было весьма неразумно тратить столь драгоценную воду на естественные процедуры. Однако, поняв то, что, как аристократка, она всегда должна выглядеть опрятно, всё же не стал делать ей сего замечания.

— Вася... - прямо за ноской в машину воды, вдруг обратилась ко мне Людмила. – Сегодня утром, когда ты ещё спал, мне показалось, что я почувствовала легкую дрожь земли... Это было странно и немного встревожило меня... Впрочем, возможно, мне это просто показалось...

— Нет, Люд, это тебе не показалось, - ответил я, заметив, что несколько непокорных «соломенных» локонов, все-таки свисали с боков её славянского лика. – Ещё в прошлое утро я также ощущал эти толчки. От них даже покачивалось наше «Шевроле»...

— Правда? – изумилась зрелая блонда. – Что же это может быть, дорогой? Разве в таких пустошах бывает сейсмическая активность? Я всегда думала, что землетрясения происходят либо в гористых местностях, либо на вулканических островах...

— Не знаю, Люд... - честно признался я. – Мне тоже это кажется очень странным...

Задумавшись, аристократка направилась в шатер за очередными бутылками с водой. Я же, не менее озадаченный её словами, невольно глядя ей в след, вдруг заметил то, как прямо из-под её черной юбки, плюхнувшись в пыль земли, упала слегка окровавленная личинка!

«О, боги! – разом всё вздыбилось в моей душе. – По ходу это ОНА ИХ И ПОРОЖДАЕТ! Порождает после каждого нашего соития!»

Вспомнив кучу подобных личинок в салоне авто, а так же ещё с дюжину обнаруженных мною сегодня на нашем бухарском ковре, я просто застыл на месте от сего потрясающего озарения!

«Так вот почему она типа их не замечает... - лишь сверкнуло в моих мозгах. – Когда иные всякие там аристократки, обычно визжат при виде подобных букашек...»

Не зная теперь что и думать, я, с враз занявшимся волнением, молча следил за ней, невольно вспомнив и свои кошмарные ночные видения, в одном из которых её необычно отымел многотысячный рой черных мух, а в ином, она вовсе родила нежизнеспособную темноволосую девочку в коконе! Девочку, душераздирающий крик которой, казалось, всё ещё чётко звучал в моих чутких ушах!

«Может, всё это и не было сном... - под учащенную ритмику сердца, находясь в тихом ужасе, в полной растерянности стоял я возле раскрытого багажника «Шевроле». – Может, всё это взаправду было с нею, иль, наоборот ещё будет... А это значит что? Значит, тот загадочный Наблюдатель о ней наверняка что-то знал, поэтому, видимо и желал, чтобы я немедленно уничтожил её...»

Тем временем, Людмила вышла из шатра уже не с бутылками, а с тем самым сложенным ею в квадрат бухарским ковром, на котором виднелись уже засохшие следы нашей второй бурной ночи.

— Не смогла не забрать хоть один из них... - смущённо улыбнулась она и, слегка покраснев, тихо добавила. – Особенно этот...

Раскрыв заднюю дверцу машины, аристократка засунула ковер на оличиненное заднее сидение и, через минуту, вопросительно уставилась на меня.

— Ну, что, дорогой? – сияя милой улыбкой, спросила она. – Двигаем дальше?

«Возможно, сия Людка даже опаснее меня... - пристально смотря в искрящие зленые глаза зрелой попутчицы, в сильном волнении всё размышлял я, даже не двинувшись с места. – Возможно, она скрытая инсекто-матка... А значит, в любой момент может неожиданно расправиться и со мною...»

— Едем, мой дорогой? – с всё той же нисходящей улыбкой, вновь спросила меня зрелая блонда с «конским хвостом».

С слегка выступившим от внутреннего напряжения потом, я невольно подумал о скрытой за своей поясницей «Беретте», однако, всё же не хотел стрелять в неё. За прошедшие дни, после всех этих приключений в Пустоши, нашего душевного общения и весьма страстной близости, я чувствовал, что не только уже привязан к ней, но и то, что очень люблю её.

Нет, из-за каких-то хоть и веских, но, всё же личностных подозрений, я не мог вот так взять, да сейчас же застрелить Людмилу Пароди!

— Дорогой? – мгновенно убрав с лица улыбку, уже не без тревоги взглянула на меня аристократка. – Что-то случилось?

— Люда... - не зная с чего и начать, несмело пробурчал было я, да тут же невольно смолк.

Ибо, в ту же секунду всю Пустошь охватил невероятный гул, вместе с которым, под начавшееся мощное землетрясение, всего в сотне метров от нас, буквально разорвав собою землю (подняв густые тучи пыли!), показалось НЕЧТО ОГРОМНОЕ! Огромное монстрообразное, потрясающе своей гигантской круглой головой (с двумя парами полос голубых глазищ и вытянутой зубастой челюстью!), да таким же мастным хитиново-кольчатым телом, увенчанным множеством мелких щупалец!

— Молотильщик! – в тот час, пораженно вскричал я, увидев сего возникшего прямо из-под земли монстра. – Это гигантский червь-молотильщик!

Да, в то же мгновенье, схватив за руку разом застывшую в испуге Людмилу, скрылся с нею в нашем голубом «Шевроле»! Скрылся, принявшись лихорадочно заводить его через ключ зажигания!

Появившийся же червь-переросток, словно учуяв добычу, продолжая сотрясать собою Пустошь, мгновенно устремился в нашу сторону, с невероятной скоростью «пропахивая» на своем пути пылящую землю!

— Черт, этого просто не может быть! – не веря своим глазам, всё орал я, на диком адреналине уже вовсю мча авто по ходящей ходуном Пустоши. – Откуда тут взялся проклятый молотильщик?!

Находясь в какой-то глубокой прострации, Людмила, нервно подрагивая, не вымолвила ни единого слова, в ужасе уставившись в неопределенную точку!

Тем временем, несясь неким адским локомотивом, коричневый червь-переросток с емким гулом вздымающейся земли неумолимо догонял нас!

Теперь прекрасно понимая то, кто был причиной загадочного землетрясения, я, пытаясь хоть как-то замедлить его, в отчаянье достал «Беретту» и, придерживая одной рукой руль, с иной полу-вынырнул из окошка авто.

Бах-бах-бах! Просвистевшие пули стремительно пронеслись над пустошью, да сгинули в пылевой громаде феноменальной угрозы!

— Нет, это бессмысленно! – снова схватился я обеими руками за руль. – Стрелять по нему из пистолета, это все равно, что стрелять по движущемуся поезду!

Видя в зеркале заднего вида всё приближающегося монстра, я стал вилять-маневрировать мчащейся машиной по сторонам и, это неожиданно подействовало! Из-за своих громадных размеров, молотильщик, вздымая пыль с раскурочивающей земли до самых небес, наконец, стал постепенно отдаляться от нас, явно увязая в песчаных недрах!

Однако, не успев даже обрадоваться сему, я тут же ощутил в голове невероятный звон, а в глазах неожиданную рассинхронность зрения!

— Аххх! – лишь ахнул я, жмурясь от вероломно нахлынувшей мути.

— Айййх! – в тот час вспорхнула согнувшись в кресле Людмила, в явно аналогичных чувствах хватаясь руками за голову.

«Похоже, он стал бить по нам инфразвуком... - быстро осознал я, с невыносимым гулом в голове, безуспешно пытаясь протереть «залипшие» глаза. – Эта скотина бьет инфразвуком...»

И, из-за сего пронзительного звона в мозгах, с резко подступившим к горлу комком тошноты, видя перед лицом «поплывшую» панель, я сразу же начал невольно терять стабильное управление автомобилем! От чего, коварный червь-переросток, вновь стал стремительно догонять нас!

«Наверное, это конец... - под сию звеняще-тошнотворную муть, где-то скользнула по мне скорбная мысль. – Наш конец...»

Ничего уже толком не видя, а лишь кожей чувствуя позади себя страшный гул приближающегося молотильщика, я, в ожидании неизбежного, просто закрыл глаза и.

вдруг с необыкновенной чёткостью услышал донёсшийся цокот лопастей вертолета! Вертолета, который УЖЕ явно находился над нами!

Ещё не веря своим ушам, я моментально выглянул из окна авто, и, глянув в вверх, увидел, как в это же мгновенье, некий темно-зеленый вертолет (с горизонтально желтой полосой и эмблемой в виде четы скрещённых над короной АК47!), несколько планируя над несущимся червем-переростком, сбросил на него стальную бочкообразную бомбу! Бомбу, которая, спустя лишь секунду, оглушив всю Пустошь в невероятном разрыве, в один миг поглотила подземного монстра целым... ОКЕАНОМ ОГНЯ!

Стена сего огня, страшной силой тряхнув землю, потрясающе разрывая молотильщика на тысячи мелких кусочков, в одночасье заполонила собою всю добрую часть Пустоши! А иную же, хорошенько «взъерошила» нехилым разрядом ударной волны!

Именно получив в корпус голубого «Шевроле» этот, встряхнувший нас, жесткий удар, я резко остановил машину, да замер, сполна любуясь разверзнувшейся до самого горизонта инфернальною панорамой!

— Мы спасены, Люд! – уже через минуту, полностью осознав произошедшее, чуть ли не в истерике закричал я. – Этот вертолет сбросил на червя-переростка термобарическую бомбу! Он просто сделал из него один большой фейерверк! Ты только взгляни как всё тут занялось огнем! Дааа, о, дааа, это спасение!

Однако аристократка продолжала молчать. Я недоуменно взглянул на неё и, сразу заметил меж её ног большую характерную лужицу! Сраженная невероятным стрессом, она откровенно описилась на месте!

— Ооо, моя девочка... - сочувственно бросил ей я.

Она же, вдруг странно дернувшись, резко открыла свою дверцу, да, нагнувшись, занялась в булькающей рвоте, в один миг... исторгнув из себя весь сегодняшний остаток рисового обеда!

С жалостью глядя на неё, я, после инфразвукового воздействия, сам испытывал рвотные позывы, однако, всё же сдержал их в себе.

Надеясь, что наш неведомый спаситель на вертолете, определённо вернется к нам, я, не снимая с себя тяжелой амуниции, вышел из «Шевроле» и застыл в ожидании.

И, действительно, вскоре, этот зеленый вертолет, сделав виток над пылающей частью Пустоши (которая теперь вовсю пахла напалмом, да кусками противного жареного мяса!), раздувая волны пыли, через некоторое время сел в пятидесяти метрах от нас. Сел, в тот же миг, с выключившимся двигателем, через минуту выявив вышедшего к нам всего одного человека.

«Этого не может быть! – сразу сразился я, даже не заметив вставшую рядом отрыгавшуюся Людмилу. – Как такое возможно?!»

Происходящее снова никак не укладывалось в моей голове, однако, даже уже издалека, я уже определённо знал КТО ЭТОТ восточного вида белобрысый человек за сорок, одетый в странный розовый костюм, розовые брюки, да такие же стильные розовые ботинки!

— Ну, здравствуй, мой бравый солдат Бейзил Кошэк! – улыбнувшись тонкими слегка напомаженными розовым устами, поприветствовал меня человек из вертолета, остановившись всего в нескольких метрах от нас. – Удивлен? О, не нужно этой неловкости, ведь я, как Наблюдатель, никак не мог оставить тебя в этой непредвиденной мною опасности...

— Пэйган Мин... - смерив его насупленным взглядом, только прошипел я сквозь зубы, чувствуя в душе странную смесь из радости и раздражения.

— Король Мин... - мягко поправил меня он, кивком головы взмахнув ярко накрашенной в блонд челкой. – Впрочем, после всего того бессмысленного хаоса, что устроил в несчастном Кирате мой дорогой племянничек Аджай, все-таки, наверное, да, теперь просто гражданин Мин...

— И чем же, «сир», я заслужил столь великую честь видеть вас здесь воочию? Говорите, что вы и есть тот самый Наблюдатель, а я ваш солдат? Почему же вы забросили меня в эту Пустошь, стерли мне память, да велели застрелить Людмилу Пароди?

— А ты, так ничего и не помнишь, молодой человек?

— Если честно, нет. Во мне лишь какой-то сумбур из изредка вспыхивающих обрывочных воспоминаний...

— Хорошо, я обрисую тебе настоящую ситуацию, надеясь, что она не будет выглядеть для тебя столь шокирующей... Итак, мой дорогой Бейзил. После того, как мой дурной племянник Аджай лишил меня королевской власти, я задумался о том, что чтобы вернуть её, мне больше не нужны какие-то очередные наемники и армия... Я понял то, что мне нужен всего один такой же уникальный боец как Аджай и, стал искать его по всему свету. Неожиданно найдя такого спецназовца в России, служившего в одной известной теневой ЧВК, я, суля ему золотые горы, хотел переманить его к себе. Однако, этот упрямый русский не захотел стать правой рукой короля и, мне так сказать, пришлось впервые использовать некоторые нетрадиционные методы...

— Что вы имеете в виду?

— Видите ли, молодой человек, даже без его согласия, я решил создать его клон как своего будущего бойца...

— Клон?! Вы клонировали человека?! Как это возможно?!

— Это возможно, мой дорогой Бейзил. Если ты не знал, то знай, современной науке это уже давно возможно...

— Но, вспоминая овечку Долли...

— Знаю-знаю. Клонированные особи быстро стареют и умирают... Тот спецназовец также получился не с первого раза, но, все-таки получился...

Стоя на фоне занимающегося до горизонта пламени, он, при этих словах как-то лукаво взглянул на меня мягкой раскосостью темных подведённых глаз, да таинственно смолк.

— Как это получился?! – всё недоумевал я, изумленно переглядываясь с не менее удивленной Людмилой.

— А вот это спроси у своей мадам Пароди... - небрежно махнул Пэйган Мин в сторону рослой аристократки. – Я нашел её заведующей одной из биолабораторий во Французской Гвинее. Где там, за очень немалую суму денег и нанял её для нелегальных экспериментов в клонировании идеального суперсолдата...

Я в тот час вопросительно взглянул на зрелую блонду, но, она, расширив глаза в очередном изумлении, лишь отчаянно затрясла белобрысою головой.

— Так вот... - скрестив пальцы на своей груди, невозмутимым тоном продолжило «солнце Кирата». – Первые шесть попыток клонирования у нас потерпели фиаско... Клоны умирали то недоразвитыми, то от всяких неожиданных болезней... И, только когда у мадам Пароди вдруг возникла идея соединить в клонированном эмбрионе собственные гены, наконец-то мы добились успеха...

— В каком смысле?! – в ужасе уставились на него мы.

— В самом прямом... - улыбнулся Пэйган Мин. – Ибо, ты, Бейзил Кошэк, и есть идеальная седьмая версия того спецназовца! А вот твоя визави, отныне стала для тебя одновременно как в чем-то матерью, так и в чем-то сестрой!

От сего услышанного, у меня в тот час под шлемом зашевелились все волосы, а челюсть, казалось, и вовсе отпала в ненадобности!

Потрясенные до глубины души, мы лишь переглядывались с Людмилой и больше не могли вымолвить слова!

— Ох, вот этого я и боялся... - глядя на нас с мелькнувшей тенью сочувствия, проговорил странный тиран в розовом. – Хоть в твоем виде я всё же и получил суперсолдата, однако, я не мог позволить какой-то женщине, пусть и гениальнейшему биоинженеру, приносить тебе психологический диссонанс... А когда вы, ещё невольно полюбили друг друга, я понял, что, если хочу использовать тебя в возвращении Кирата, должен немедленно прервать эту связь...

— Поэтому, король Мин... - едва выдавил я, давясь резко подступившим к горлу комком. – Вы и решили какой-то особой инъекцией стереть нам память, да бросить в эти неизвестные пустоши...

— Верно, молодой человек! - воссиял он. – Лишив памяти, но оставив ту записку составленную из шпионских чернил, я, бросив вас тут, так сказать, решил «убить сразу двух зайцев». Ибо, я надеялся, что, ты, пребывая в блаженном неведении, без всяких зазрений совести убьешь свою сестру-мать, да, вынужденно продемонстрируешь мне свои навыки выживания в сей опасной среде...

— То есть, вы использовали эту Пустошь как своего рода испытание надо мной?

— Верно, Бейзил. Хотя, ты, каким-то образом, чуть раньше и выполнил для меня одно важное задание, здесь... как я вижу, всё сразу пошло не так...

— Какое задание я для вас выполнил?!

— Ты устранил моего генерала Юму Лау... Эту подлую предательницу, которую я с самой гонконгской молодости считал своей правой рукой, но которая, в конце концов, из-за своего непомерно разросшегося эго, всё же предала меня! О, как же я был рад узнать то, что она, наконец, сдохла, да к тому же сдохла какой-то страшной смертью!

— А разве не ваш Аджай убил её в некой киратской пещере?!

— Нет, мой милый маниакальный племянник хоть и убил всех кого мог, Юму все-таки не убил... Он был тогда одурманен наркотиком, и ему это было внушено...

— И каким же я страшным способом убил эту Юму Лау?

— Не знаю, дорогой Бейзил. Мои солдаты обнаружили в её штабе оставшуюся от неё лишь часть правой ноги, которая была покрыта ужасно холодным льдом... Всё остальное её тело некая морозная сила просто превратила в труху... Однако, дело было сделано... И я рад, что ты убил её каким-то особенным способом... Ты что, применил к ней какое-то секретное крио-оружие? Да ты тогда не просто убийца, мой дорогой человек, ты ещё и эстет!

Не зная, что и сказать, я, ещё пребывая с Людмилой под сильным впечатлением, вновь замолчал. Пэйган Мин же, поигрывая на груди замком пальцев, лукаво глядя на нас, явно чего-то выжидал.

— Так что же вы сейчас хотите, король Мин? – в какой-то момент, уже не выдерживая всего этого, прямо спросил его я. – Что вы хотите, учитывая то, что я явно провалил ваше второе задание?

— Ты его ещё не провалил... - вновь сверкнул он недоброй улыбкой. – Я хочу, Бейзил, чтобы ты, все-таки прикончил мадам Пароди и вернулся ко мне! Как-никак нас ждут великие свершения!

— То есть, король Мин, - проговорил я, сразу заметив мгновенно вспыхнувшую дрожь аристократки. – Вы сбросили термобарическую бомбу на молотильщика только ради меня, но не Людки?

— Верно, мой бравый солдат. Мне было бы очень больно терять столь уникальный шедевр теневой биоинженерии...

— Понимаю, только... какого-черта вы ещё «пришили» мне какого-то «кото-кобеля» между ног?! Зачем мне были даны эти нечеловечьи гениталии?!

— Нууу, мой дорогой. Уровень тестостерона у настоящего бойца постоянно должен быть очень высок. А у сверхбойца, сверхвысок. Думаю в этом всё дело... Хотя, возможно мадам Пароди внесла этот пикантный «нюанс» чтобы потешить свои личные девиации...

Мы вновь моментально впали «в осадок»!

— Ну, так как, Бейзил? - на этот раз прямо обратился ко мне Пэйган Мин, уже сам явно утомляясь сей затянувшейся беседой. – Мой вертолет ждёт... Ты всё же выполнишь свою миссию?

— Никак нет! – уверенным тоном огрызнулся я. – Считайте, что ваш клонированный «сверхсолдат» вам больше не подчиняется!

— О, как печально мне это слышать... - устало вздохнул диктатор-

метросексуал. – Видимо, всё же и ты в чем-то получился дефектным...

— Можете считать меня кем хотите, но больше я не буду служить вам! Я никогда не вернусь в Кират!

— И всё из-за «лотоса» мадам Пароди?

— Что?!

— Знаешь, когда Аджай без всякого смысла присоединился к этим бандитам из «Золотого пути», я мысленно оправдывал его тем, что ему возможно нравилась прическа Сабала, или затягивал «лотос» Амиты... Однако, когда он, практически в одиночку одолев всю мою королевскую армию, впоследствии, неожиданно зарезал Сабала прямо перед священным храмом Джаленду, а после, также внезапно всадил целую очередь из пулемета в спину Амиты, я... я перестал понимать современную молодежь...

— В моем случае, король Мин, всё ясно как божий день! Даже несмотря на то, что вы сейчас рассказали, я все равно люблю мадам Пароди, и останусь тут с нею!

— А как же Бхадра? Ты не хочешь вернуться в Кират чтобы найти эту 14-летнюю «богиню»? Тарун Матару?

Перед моим взором сразу же мелькнули воспоминания о прелестной смуглой девчонке с дивными ярко-салатовыми глазами!

— Нет... - всё же прошептал я. – Мне жаль Бхадру, но, всё-таки не думаю, что она осталась где-то в Кирате...

— А если мы всё же её найдем? Тогда, пользуясь глупыми суевериями киратцев, я, поставив во главе эту марионеточную «богиню», мог бы вновь вернуть себе власть... Да, признаю, начинать заново пришлось бы на одном голом энтузиазме, однако, потом, я все равно восстановил бы экономику страны...

— Король Мин, вы хотите сказать, что ради своих амбиций, вы готовы использовать даже невинного ребенка?!

— Власть это тот изумительный наркотик, который всегда хочется продлевать всеми возможными способами.

Я промолчал, не зная что ответить на это.

— Ладно, - заключил Пэйган Мин, соединяя ладони как будто в молитве. – Что-то я притомился от нашего разговора... Хочешь быть с мадам Пароди, будь. Ведь, в конце концов, в каком-то смысле вы родственники... Только это не отменяет того факта, что вместо суперсолдата, ты превратился в обыкновенного влюбленного дурня. Как это называется сейчас в молодежной среде? Бабораб? О, куколд. Или просто «олень»... Да, милый мой Бейзил, ты стал «оленем»...

— Повторюсь, король Мин! – зло процедил я сквозь зубы. – Можете говорить всё что хотите, но я вне игры!

И, схватив Людмилу за руку, развернувшись, решительно направился вместе с ней к нашему «Шевроле»!

— Ох, глупец, ай, глупец! – раздраженно бросил мне вслед Пэйган Мин. – Тебе не удастся спрятаться за её юбкой! Помни, ты солдат, а солдату сама Судьба, однажды, все равно предоставит какого-нибудь потенциального противника! Тебе не убежать от войны! Ведь, даже боги, раз в пару-тройку тысячелетий меняют свои имена, а война... война никогда не меняется!

Не оборачиваясь на него, я лишь махнул ему рукой и, вскоре уже вновь сидел вместе с Людмилой в машине.

Он же, задумчиво поглядев в нашу сторону, медленно вернулся к вертолету, запустил двигатель, да, через несколько минут, взмыв в ввысь, куда-то полетел в восточную сторону Пустошей.

Слушая отдаляющийся рокот его вертолета, мы, после всего того, что услышали, молчали, даже стесняясь взглянуть друг другу в глаза.

— Люда... - подняв на неё свой взгляд, в какой-то момент всё же не выдержал я. – Судя по словам этого прожжённого метросексуала, получается, что я шедевр твоей биоинженерии... Получается, что я твой Галатей, а ты моя Пигмальонша...

— Ха-ха-ха, Вася! – блеснув на меня изумрудами глаз, весело рассмеялась аристократка. – Да, выходит что так!

— А так же, моя дорогая сестра-мать... - невольно краснея, улыбнулся ей я. – Получается, что мы занимались в некотором роде инцестом...

— Ооох! – томно вздохнула она, да, неожиданно положив свою ладонь меж моих ног, страстно добавила. – Теперь, зная это, я ещё больше хочу тебя...

— И я... - совсем пунцовея от вмиг напрягшегося под штанами препуция, горячо выдохнул я. – И я вновь безумно хочу тебя, Люд...

Да, весело рассмеявшись сей открытости взаимных чувств, двинулись дальше на голубом «Шевроле»! Двинулись, как обычно оставшись одни посреди этой неизвестной Пустоши...