Неудавшийся поход (глава 5)

И было утро, и в вулканических сполохах целомудренного восхода родился омытый щедрыми росами новый день.

Никто из нас этого не увидел.

Проснулся я радостным и окрылённым часу в десятом. Рыжий зайчик безмятежно посапывал на моей груди, рука так и покоилась на его плечике. Богдана не было. В воздухе стоял крепкий дух мужеского пота и спермы. Осторожно выбравшись из нашего траходрома, я склонился над усыпанной веснушками белоснежной попочкой. Развороченное очко паренька сочилось спермой, которая расплылась на простыне под ним целой лужицей. Да уж, досталось ему накануне. Интересно, это ж сколько раз кончал в него наш неистощимый старшОй?.. Укрыв паренька одеялом, я натянул шорты и, прихватив мыльно-рыльные принадлежности, бодро отправился к умывальнику.

База была безлюдна. Умывания показалось маловато, и я отправился к бассейну. Оглядевшись, быстро оголился и нырнул. Остывшая за ночь вода обожгла кожу ледяными иглами, и я рьяно заработал руками, нарезая круги вдоль бортов, пока не затих на десятом. Выскочив на берег, быстро растёрся до покраснения и, обвязав бёдра мокрым полотенцем, вернулся в домик. Рыжик и дальше дрыхнул. Одевшись, я развесил на просушку полотенце и понёс в кухню зверский аппетит. Поставил на плиту чайник. Нарыл в холодильнике яйца с ветчиной и принялся стряпать яичницу. Когда она и чай были готовы, появились помятая Анюта и дружок Вити, оставленные, как оказалось, для приготовления на всех ужина. Остальные ушли в горы. Анюта справилась о нашем самочувствии. Богдан сообщил всем, что рыжик вечером, гуляя у ручья, поскользнулся на кругляше, упал и сильно повредил копчик. Меня же старшой оставил типа присмотреть за "болезным" и при необходимости вызвать на базу медицинскую помощь.

Обрадовавшись про себя изобретательности Боди, я подтвердил его легенду и, собрав завтрак на поднос, отправился в колыбу. Парень продолжал мирно посапывать в постели. Склонившись, я легко потрепал его за плечо - ни гу-гу. Румяное личико, прижавшись щекой к подушке, выглядело совсем ещё юным. Сочные припухшие темно-розовые губы были приоткрыты, и я едва удержался от того, чтобы присунуть им свой упругий леденец.

Завтрак остывал. Я прилёг к пареньку, нежно обнял его и впился в их мягкую влажность крепким поцелуем. Изумрудные глазки распахнулись, Витёк отстранился, засиял белоснежной улыбкой и принялся осыпать мое лицо быстрыми поцелуями.

- А почему ты уже одет... и куда пропал Богдан? - сонно потянувшись и удивлённо озираясь, спросил он.

Я вкратце известил его о последних новостях.

- Ура! - засиял он. - Значит мы весь день будем вместе!

Усевшись, он попытался встать, но тут же рухнул обратно. Лицо его исказила гримаса острой боли.

- О-о-й, как болит! Я словно изломан весь... Кирюшка, но... мне надо... в туалет, - пролепетал он, смущённо заливаясь красным.

Обняв, я погладил его ласково по щеке и успокоил, что всё устрою. Подняв на ноги, завернул парня в чистую простыню, взял на руки и отнёс в кусты, не желая светиться с ним по всей базе. Витя отдал мне своё "одеяние", присел и стал тужиться, низко опустив рыжую головку

Поморщившись, он промокнул всё салфетками, которые мы прихватили на выходе. Поднял я его, вновь укутал и отнёс обратно. Вернувшись, принёс из кухни теплой воды и, заперев дверь, помог ему обмыться. Затем вновь смазал кремом воспалённое очко и сполоснул руки.

Наконец мы засели за безнадёжно остывший завтрак. Проглотив его кое-как, я наполнил стопки коньяком. Выпили, закусили поцелуем. Открыл окно для проветривания колыбы, разделся, мы легли и укрылись одеялом.

Подремав немного, рыжик стал вертеться, забрался на меня и принялся за своё любимое дело - гладить, лизать и целовать мои лохматые телеса. Я плавал в волнах неги, предоставив ему полную свободу. Не прошло и четверти часа, как все его старания сосредоточились на обожаемом им органе. Спокойно и трепетно он ласкал его всего, как только мог, пуская в ход пальчики и губки, язычок и зубки. Он вбирал его наполовину, сосал и заглатывал, качал и оттягивал яйца. Почувствовав железное напряжение ствола, он задвигал головой, мощно сося, и, когда я содрогнулся в конвульсиях оргазма, заглотил его до самого корня, зарывшись лицом в лобковые джунгли. Дождавшись конца извержения, Витёк принялся тщательно очищать его, успокоился наконец, положил голову мне на живот и затих, так и не выпуская сладкий и мягкий кончик изо рта.

Из дрёмы меня вывел деликатный стук в дверь. Сорвался, быстро привёл всё в порядок и открыл. На пороге с тарелкой, заполненной бутербродами, и большим чайником в руке стоял юный русак. Робея и заглядывая за моё плечо, он тихо произнёс:

- Я тут это... короче, Аня... мы вам тут бутеров настрогали для перекуса... Как он?

Я отклонился, открывая спящего рыжика.

- Как видишь, спит ещё. Мы вчера тут усовершенствовали немного... постель... Ночью так теплее. Витёк это... мерзляк. Вот, решили, э-э-э... Осмотрел я его - крови нет, но ушиб сильный. Синяк точно будет. Ну, я там того, копчик ему "Спасателем" смазал. Ходит пока с трудом, но, думаю, к походу поправится. В обед и вечером ещё смажу, а как вернутся все, попробуем походить.

Он глянул ещё на посапывающего парня, стрельнул быстрым ревнивым взглядом, кивнул и, уже разворачиваясь, добавил:

- Аня сказала, чтоб вы к обеду на кухню заскочили. Она вам чего-нибудь ещё состряпает.

За его спиной издали замаячил директор, направляющийся к нам. Прикрыл дверь - нечего ему на наш траходром пялиться - и двинул наперерез. Подошёл он, поздоровался и с лукавой озабоченностью затараторил:

- Слышал, у вас тут беда приключилась. Ая-я-й! Бедный парнишка. И как жиж это он так неловко? Нормально всё? Ага-ага... ну вот и славненько. Травматолога часом не требуется, нет? Слава богу! Крови, гришь, нет... Што ж он так неловко, на самый копчик-то... Ну, смотри, ежели крем там какой специальный, заживляющий, надо иль ещё чё, так я племяша на скутере в посёлок отправлю. Ровесник вашего. Он у нас тут тоже иногда проводником подрабатывает. СтОит, говоришь? Ладно, счас я тогда его вызову. А сам-то ты как - помогла клизма?.. Рад, что смог помочь.

Я поблагодарил директора за заботу и уверил его, что непременно рассчитаюсь с парнем за крем. Предупредил, что клизму пока попридержу. Попрощались, и я вернулся в домик

В домике я разбудил Витю и сказал, что надо бы перекусить. Он заныл было, что не голоден, но я настоял на том, что поесть надо обязательно. Пока Витёк вяло жевал бутер, я смолол за милу душу почти всё, оставив ему парочку и настояв, что съесть он их должен обязательно. Разлил по кружкам ещё горячий травяной чай, выпили, и я, собрав накопившуюся посуду, отнёс её на кухню и помыл. Почти полный чайник пока оставили у себя.

Когда вернулся, рыжик через силу запихивал в себя последний кусок бутера, запивая его чаем. Послушный птенчик. Закончил и прилёг. Придвинулся я к нему, обнял, поцеловал в щёчку и принялся умиротворённо рассказывать о себе. Паренёк также поделился своей коротенькой биографией, дополнив уже то, что я знал. Сказал, что тягу к парням ощущал уже давно, но тщательно скрывал её от всех.

ему нравился один спортивный мужик-кавказец из соседнего дома, живший напротив их квартиры и ежедневно по утрам делавший зарядку на балконе в одних боксёрах. Парень, часто прячась за шторой, тайно любовался его мускулистым поджарым телом с пышной растительностью. Иногда, по выходным выгуливая своего пуделя, он встречал его и в ближнем парке за пробежкой. Знакомы они не были. Лишь однажды он помог дядьке дойти до дома, когда тот во время пробежки подвернул ногу. Сосед тогда, приобняв пацана мускулистой лапой, доковылял с его поддержкой до своего подъезда, потрепал по голове и горячо поблагодарил за помощь, заметив, что пареньку тоже стоило бы подкачаться.

- Дэвушки, ани силных парней лубят. Запомни! У тибе ж, верна, давно уж в штанах вирасла всьо. Встаёт на пышный попа, а? Да нэ рабей, эта у всех так в моладасти. У мине в тваи годы знаишь, как стаяла! Вах! Аж вспаминат страшна! Па десят раз в ден драчил, аж хуй гудел, - рокотал он, жизнерадостно улыбаясь.

Витёк, полуобняв навалившегося на него кавказца за талию, по дороге к дому дрожал и млел от мощного его тела и ядрёного духа потного самца. С неделю потом передёргивал не раз за день, вспоминая свои от него ощущения. Стал даже было бегать по утрам, подтягиваться на турнике, качаться отцовскими гантелями и отжиматься от пола... Они ещё пару раз встречались в парке во время пробежек, но темп кавказца был слишком быстрым для пацана, и, кроме кратких приветствий, ничего между ними больше не было.

С поступлением на истфак парень, увлечённый учёбой, вообще забросил зарядку с пробежками, довольствуясь парами по физ-ре. Конечно же, и в школе, и в универе он западал то на одного, то на другого красавчика, но всегда без какой-либо взаимной хотя бы симпатии. Тусить и знакомиться в клубах и барах ему никогда не хватало смелости, и если кто-то и дышал на него неровно, Витёк этого не замечал...

Полежали немного молча.

- А на тебя, Кир, я сразу, ещё на выезде запал. Если бы не Дрон, сам бы ещё той ночью к тебе бы подсел, прикинувшись бухим. Решился я - будь, что будет. Думаю, хоть прижмусь да пообнимаю тебя - во сне типа... Такой ты весь... классный и... теперь знаю - добрый. Я, когда ночью там вас с Дроном спалил, расстроился было. А потом обрадовался, что ты тоже с парнями можешь, значит и не ославишь, даже если и не захочешь меня... Ну, а когда в бутылочку мне подфартило круто, тут уж я и не сдержался

- Да уж, что-что, а целоваться-лизаться ты ох как любишь. И я от этого тащусь... Ток вот и Дрюха мне тоже люб, ты уж не ревнуй. Он тоже добрый. Сказал, что и ты ему понравился. Так что сам рассуди, если подъезжать будет. А я ревновать не стану. Да и Бодя наш - тоже мужик мировой. С пониманием. Со мной даже сосался ночью, пока ты нас снизу нежил. Как он, Витёк, понравился тебе?

Парень зарделся было смущённо:

- Ну как, как... Раз уж раскрыл он нас, куда ж уже деваться-то было... Хорошо, хоть кипеш не поднял... Понравился... он тоже сильный. Ты как уснул, он, наверное, раза три меня ещё натянул, да и гладил и целовал в губы - не брезговал. А как он в меня кончил, когда я на тебе скакал! У-ум!.. Не буду я от него бегать, если ещё захочет, хотя ты мне больше всех нравишься. Ты не против? А с Дроном не знаю даже... боюсь я его. Такой он огромадный! И болт у него толстенный, как бревно. Разорвёт мне точно там всё... Я и твой-то едва в рот впихиваю...

Возбудились мы неслабо от этих горячих тем. Рыжик уже подобрался к моему хрену и принялся ласкать его, когда мне вспомнился племяш директора, и я нехотя отстранил парня, объяснив ему, что к чему.

Натянул шорты, заправил головку под резинку, влез в широкую майку и, открыв дверь, выглянул наружу. Везуха - как раз вовремя. От ворот навстречу мне двигался крепыш в джинсах, чёрной майке на шлейках с белой каймой и таких же кроссовках с белоснежным пакетом в руках. Чернявый, высокий, накачанный, с уверенным взглядом прищуренных от яркого света, глубоко сидящих под соболиными бровками чёрных глаз; это был совсем юный ещё мужчина с пышной шевелюрой блестящих волнистых волос.

Под крупным носом его темнела узенькая полоска усиков, обрамляющая чувственный рот, растянутый в лёгкой ухмылке. Крепкие челюсти устилали густые шелковистые баки. Майка сидела на нём как влитая, обтягивая сильный широкий торс с рельефным прессом и выпуклой грудью, в ложбинке которой темнели ранние, едва намечающиеся заросли. Руки лоснились мощно развитыми дельтами, трицепсами и бицепсами, не менее мускулистые предплечья укрывала легчайшая тёмная паутинка волос. Джинсы плотно охватывали сильные, слегка кривоватые ноги, меж которых высился довольно приличный бугор. Подходя, он окинул меня оценивающим взглядом молодого самца, чуть больше растянул сочные губы в улыбке и заговорил свежим юношеским баритоном с хрипотцой:

- Здравствуйте, это вам нужна мазь? Дядя говорил, что тут парень один задницу зашиб. Вам. Ну вот - я уже привёз. Возьмите.

- Спасибо. Сколько я должен?

Он назвал сумму, я оставил пакет в колыбе и вернулся к нему с деньгами. Парень при моём приближении, глядя прямо мне в зрачки, поднял вдруг руки и, сцепив их в замок, потянулся со вдохом всем телом. По бокам торса тут же вздулись крылья широчайших. Короткая майка его при этом приподнялась до середины живота, открывая кубики пресса, увитые густыми зарослями, особенно чернеющими внизу. Низкий пояс джинсов располагался на уровне лобка, едва прикрывая корень его хрена. Расслабившись, он подошёл вплотную, обдавая меня своим свежим, отдающим парным молоком дыханием. Сунув деньги в карман, он вновь глянул на меня пронзительно. Где-то в глубине его карих глаз чувствовалось бурлящее сладострастие. Взгляд манил и завораживал.

- Как он, нормально?

Ну глядите, если ещё чё понадобится, обращайтесь, всегда буду рад... А может, и сейчас есть чем помочь?

Тыльная сторона его крупной ладони будто невзначай коснулась моего напряжённого ствола, так и остававшегося зажатым широкой резинкой шорт и укрытого майкой. Парень слегка отдёрнулся удивлённо, и глаза его полыхнули страстью.

Да, этот бычок был если уж не в теме, то точно посвящённым в неё и сочувствующим. Эх, будь я сейчас один, уж точно бы нашёл, каким местом и как он мог бы мне помочь. Но, увы, в домике ждал рыжий одуванчик, и бросать его сейчас, хотя бы ненадолго, я пока не хотел. Потому, так же прямо глядя во влекущий омут глаз юноши и замечая острый язычок, мотнувшийся по его верхней губе, я ответил твёрдо, хотя и со слегка севшим от возбуждения голосом:

- Спасибо, дружок. Думаю, мы тут и сами... как-нить. Но если возникнет... нужда, я сразу тебя кликну. Обязательно. Жаль, конечно, что послезавтра мы от вас отчаливаем. Но что уж тут поделаешь, видно, судьба.

- И мне жаль. Вы мне сразу понравились. А вы знаете что, приезжайте к нам в следующем году. Или на Новый год. Зимой у нас тоже весело. Но живут все только в главном корпусе. У нас там 4 комнаты большие и печи есть. На базе ведь и просто так жить можно, без походов. Готовить только некому. Да в этом я бы вам уж точно помог. У мамки всё делать научился. И борщ, и голубцы могу. Да и в недальний поход могли бы сходить денька на 2-3... Я ж тут вырос, все крутые места знаю. А я и с дядей Остапом договорился бы - он с вас и цену божескую за проживание снял бы. Вот. Надумаете, так на мобилу мне позвоните - я вас ждать буду. Хотите, я номер свой дам?

Сходил я за айфоном своим, забил его номер. Заодно познакомились и разошлись. Иваном его звали.

Вернулся я к Вите, сожалея про себя о том, что вот парень какой классный, да вряд ли нам ещё когда пересечься удастся. Торчок мой от знакомства лишь окреп. Заперев дверь, я разделся и тут же к рыжику завалился. Принялись мы ластиться да сосаться. А когда уж Витёк долбак мой обхаживал да к экстазу подводил, признаюсь - перед внутренним взором так и проскальзывали мужественное лицо Вани да торс его молодецкий...

Спросите: а как же Витя, в тот миг меня ублажающий? А любил ли я его по-настоящему?

Скорее нет. Не знаю, стал бы я самостоятельно добиваться его близости при других обстоятельствах. Просто сошлись так звёзды, что он избрал меня своим проводником в огромный мир голубого секса и любви. И я, стараясь не слишком ранить юную душу, дарил ему это познание обстоятельно и от души.

Гораздо ближе мне тогда, до знакомства с Ваней, был Андрей. И совсем не из-за его выдающейся внешности. Это для меня всегда было вторичным. Искренность, непосредственность, глубина его чувств, умение всецело отдаваться любви и страсти, отвага быть самим собой в любых обстоятельствах, умение любить и дарить любовь во всех её проявлениях - вот что ценно.

Андрей, как и я, очевидно, не имел какого-то одного типажа своего партнёра и одинаково увлекался томными юношами, эпатажными котиками, метросексуалами, качками и зрелыми самцами, парнями в форме и представителями богемы.

Отдыхая в колыбе рядом со своим рыжиком, я и понятия тогда не имел, какие люди и события уготованы нам судьбой на ближайшие дни.