Раз в крещенский вечерок...

Мы с Витькой сидели в предбаннике и пили пиво. Мы не виделись почти год, и нам было о чем поболтать. Мы только что попарились и сидели голыми. В предбаннике было жарко, хоть по ту сторону заиндевелого окна трещали Крещенские морозы. Наружная дверь в предбанник открылась, впуская клубы пара, и в проем заглянуло девичье личико, принадлежавшее особе лет двадцати с небольшим. Я машинально прикрыл срам руками.

— Давай быстро или туда, или сюда! — прикрикнул Витька. — Тепло не выпускай!

— Дядь Вить, — девушка сделала знак рукой, — на минуту.

Витька встал и, как был голышом, так и вышел за дверь на мороз. Через пару минут он вернулся.

— Кто это?

— Натаха. Племянница моя

— Натаха? — переспросил я.

— Ну да. Танькина дочка. Сестра соседний дом купила, мы даже участки объединили. А Наташка на студенческие каникулы приехала.

Последний раз я видел Наташку лет двадцать назад. Мы ходили в поход по Карелии на байдарках. В нашей группе была Витькина сестра Татьяна с мужем и трехлетней девочкой. Ничего себе, время бежит! Впрочем, чему удивляться. И нам с Витькой уже под шестьдесят.

Витька сел за стол и откупорил новую банку пива.

— Спрашивает, скоро, мол, вы? Боится, ей пару не хватит. Я говорю, боишься — так иди и парься. Чего это мы должны из-за нее себе кайф ломать, правда?

Я кивнут.

— А я своих давно уже приучил к смешанным заходам, чтоб по два раза баню не топить. Ну, как в нашем коллективе принято было.

Витька купил этот участок еще в начале перестройки. Тогда дома в деревнях стоили копейки, а сто километров от города казалось Тмутараканью. Первым делом, Витька вместо избы-развалюхи поставил двухэтажный дом, потом срубил баню, и мы частенько стали собираться тут дружной компанией. Сначала парились порознь, потом начали вместе с бабами, в купальниках, а потом и раздеваться стали. Типа люди взрослые — греться надо, а не смотреть. Да мы, в общем-то люди старой закваски и старых взглядов, так что все было пристойно и до разврата не доходило. Вот и своей родне Витька привил такую любовь к натуризму. А наша компания постепенно распадалась, в этом году к Витьке на баню только я один и приехал.

Дверь снова открылась и впустила Наташку. Я машинально закинул ногу на ногу, пряча свои причиндалы, чтоб не смущать девчонку, но девушка все равно смущалась.

— Давай, не боись, — подбодрил ее Витек. — Не съест тебя дядя Вова. Уж за свои шестьдесят он на ваши красоты насмотрелся. Как устроены женщины для него давно не секрет.

— Да не боюсь я! — смело заявила девчонка.

Она бросила на лавку полотенце, чистые трусы и лифчик. Сняла свитер и джинсы, стянула колготки, сняла майку и бюстгальтер и. наконец, трусики. Она подошла к столу, глотнула пива из Витькиной банки. Ее пупок был напротив моего лица

Зажатый ногами мой член предательски стал увеличиваться. Нет, надо сдерживать эмоции. Неприлично так: все-таки — племянница друга. Я отвел взгляд. Наташа поставила на стол банку.

— Я — париться.

Она повернулась и скрылась за дверью в парной.

— Мы тоже сейчас придем! — бросил ей вслед Виктор.

Он допил пиво и кинул пустую банку в корзину.

— Ничего так деваха вымахала, да?

— Красавица, — одобрил я. — Не замужем?

— Да пока нет.

— А учится где?

— Педагогический оканчивает, осенью в школу работать пойдет. Ну что? Пошли, а то ей там скучно одной.

Мы надели шляпы и зашли в парную. Наташка сидела на верхнем полоке. Я подсел к ней на «пионерское» расстояние. Витька поддал пару, забрался на полок и сел с другого боку Наташки. Расставив ноги, он рукой расправил яйца и прикрикнул на племянницу:

— Двигайся, давай! Ишь, расселась!

Наташка придвинулась ко мне и коснулась меня бедром. Это вызвало во мне горячую волну, которая от груди устремилась к члену, вызывая эрекцию. Скрывая конфуз, я подался вперед и положил локти на колени.

— Ну что, Вов, давай мы тебя оприходуем! — Витька достал из бадьи с водой два веника. — Натах, будешь помогать?

Я лег животом на полок, а Витька с Наташкой хлестали меня дубовыми вениками. Потом мы с Витькой хлестали Наташку. Она лежала на животе, Витька лупил ей веником спину и попку, а я — бедра и икры.

— Ну как, Натах, здорово, правда? — приговаривал мой приятель. — А ты одна, без нас хотела!

Потом мы с Наташкой «оприходовали» Витьку. Пока мы работали вениками, я украдкой погладывал на стройную фигурку молодой девушки. Не сказать, что прям богиня, но молодые — они все красавицы. Ни жирка лишнего, ни целлюлита. Волосы длинные рыжие, глаза светлые, серые, веснушки на лице. Кожа белая, родинки по всему телу рассыпаны. Грудь небольшая, где-то номер второй, пирамидальной формы, как в советское время пакеты от молока. Животик впалый, лобок ярко выраженный. Рыжие волосы на нем редкие, влажные от пота, прилипли к телу, почти не скрывая половых губ — плотно сомкнутых как у девочки-подростка…

Блин! Опять встает! Что делать? Я перестал хлестать Витьку, отвернулся.

— Ну что, ребят? Давайте в снег! — снова спас меня от конфуза товарищ.

Мы повалялись в снегу, с криками и с визгом (визжала Наташка) обсыпали друг друга снегом, снова бежали в парилку. Потом Витька пошел накрывать на стол, а мы с Наташкой еще немного посидели в парной. Мы разговаривали о том, о сём, я вспоминал забавные случаи из того похода, в который Наташка ходила трехлетним ребенком. За разговором я как-то и не заметил, в какой момент она начала говорить мне «ты». Я уже привык к ее голому телу, даже когда гладил ее по коленке или обнимал за талию, мой член относился к этому довольно спокойно.

— Ну, я минут на десять тебя покину, хорошо? — Наташка спрыгнула с полока

Печка уже остывала, поддавать смысла не было.

— А я уже всё, пожалуй, пойду в дом.

— Мыться не будешь?

— Вчера под душем мылся. Баня — это так, развлечение, а не мытье. Пот смою и нормалёк.

К Витьке в гости пришли соседи, наши собратья-туристы, в прошлом горники. Мы выпили и закусили, пели песни. Я был приятно удивлен, что и Наташка знает наши любимые песни — Визбора, Городницкого. Она даже взяла у меня гитару и тоже исполнила пару песен. Застолье затянулось до полуночи. Гости ушли, Витька тоже поклевал носом, извинился и пошел спать. Мы с Наташкой посидели еще немного, тяпнули водочки, спели песенку, вышли на крыльцо подышать свежим воздухом. Мороз обжигал, но после натопленной избы, да согретые алкоголем, мы не чувствовали холода. Звездное небо, полная луна — все располагало к лирике. Я обнял Наташку за плечи. Она не возражала, даже плотнее прижалась ко мне. Я поцеловал ее в щеку и запустил руку под свитер, пытаясь нащупать грудь. Она убрала мою руку.

— Вов, не надо. Пошли спать.

— Пошли, — обрадовался я.

— Я покажу тебе комнату. А сама к себе пойду.

И добавила строже:

— Понял?

Я кивнул, хотя в тайне надеялся, что угроза напускная. Она шутит. Ну что ей стоит задержаться и ублажить старичка? Я ж ничего худого ей и не сделаю. Так, сиську потрогаю, письку поцелую. Или наоборот. И всё.

Наташка отвела меня в маленькую комнату на втором этаже. Тут было прохладно. В доме не было парового отопления, эту комнату согревал лишь проходящий через нее дымоход от печки внизу.

— Вот тут будешь спать! — Наташка указала на старенькую узкую кровать. — А я пошла.

— Наташ! Погоди…

Я удержал ее за руку.

— Чего?

— Слушай, а пойдем в баню?

Девушка засмеялась.

— Вов! Всё, уймись! — она чмокнула меня в щеку и ушла.

Я погасил свет и лег. Спать не хотелось. Я ворочался и думал: почему она ушла? Сначала такое доверительное обращение на ты, не возражала, когда я в бане коленку ей гладил… Конечно, старик! Она не то что в дочки, во внучки мне годится. Но мне-то многого и не надо. На тело ее еще разок взглянуть, да за грудь подержаться. Ну пальчиком чуть-чуть во влагалище повозюкать. Клиторок подрочить, точку «джи» проверить — ей же удовольствие, глядишь, и кончит…

Сон не шел. Я встал, спустился вниз надел куртку, сунул ноги в валенки. Она пошла в свой дом. Я вышел во двор и пошел по расчищенной дорожке вглубь участка к рядом стоящему дому. Входная дверь оказалась не заперта. Из сеней я прошел в кухню и через кухню в горницу. Там было тепло натоплено. Через покрытое морозными узорами окно пробивался лунный свет. Я огляделся. Кровать стояла в углу у стены, Наташка, накрытая одеялом, лежала на боку лицом к стенке. Я присел на кровать, откинул край одеяла. Показалась голая попка — Наташка спала голышом. Она тихо и ровно сопела. Я погладил ее по бедру

Или делает вид?

Я снял куртку, бросил на пол. Погладил Наташку по животу, провел рукой к груди, добрался до сисек. Когда гладил соски, девушка зашевелилась. Я отдернул руку, а она повернулась на спину, глаза всё еще были закрыты. Я скинул с нее одеяло совсем и любовался ее телом в тусклом призрачном свете луны. Близость обнаженной девушки, ее привлекательная сила волновали меня. Теплая волна вновь подкатила к члену, заставив его наливаться и твердеть, насколько это было возможно в моем немолодом возрасте. Грудь девушки приподнималась и опускалась с каждым ее вдохом и выдохом. Я дотронулся языком до соска. Мне показалось, что девушка вздрогнула и быстро отпрянул. Но ее глаза по-прежнему были закрыты, а дыхание ровное. Я положил ладонь ей на живот и потихоньку провел к лобку. Волос на лобке уже не было. Побрила, значит, в бане. Для кого, интересно?

Просунув ладонь меж бедер, я попытался раздвинуть их, и мне удалось отвоевать пространство меж ее ног, куда я смог забраться и встать на колени. Из-под «семейных» трусов я вызволил на свободу возбужденный член. Конечно, не такая твердая морковка, как сорок или хотя бы двадцать лет назад, но его твердость все еще позволяет мне два раза в неделю выполнять супружеский долг. Кроме того, ежедневно я тренирую его онанизмом под порнушку. Я и сейчас хотел не будить девчонку, а всего лишь вздрочнуть и кончить на белое девичье тело. Но тут, посмотрев на ее прелести, я заметил блеснувшую капельку влаги на половых губах. Эта капелька и решила всё. Я припал туда языком. Раздвинув губы, нащупал клитор и принялся его лизать. Я уже не страшился разбудить это спящее милое создание. Наоборот, пусть просыпается, во что бы то ни стало я доведу ее до оргазма.

Наташка шире развела колени и приподнимала попку навстречу движениям моего языка. Я вытянул вперед руки, достал до ее груди и теребил пальцами соски. Движениями собственной задницы я терся членом о простыню, поскольку зуд в головке требовал этого. Слюна из моего рта, смешиваясь с Наташкиной секрецией, стекала по ее промежности на постель. Наши движения делались все энергичнее, до меня доносилось ее тихое постанывание, потом несколько резких и судорожных рывков ее тела возвестили, что она достигла оргазма.

Я снова встал на колени. Наташка лежала не шевелясь, глаза ее по-прежнему были закрыты. Может, она все еще в полудреме, и думает, что ей снится эротический сон? А мне что делать? Спустить прямо здесь или идти в свою кроватку и кончить там? Я смотрел на ее половые губы. Они были чуть-чуть раскрыты, на них все еще блестела влага. Нет, не могу я так взять и уйти!

Я приблизил член к Наташкиной щелке, рукой направил его во влагалище. Конечно же, он не входил. Там у нее все узко, а я уж давно не юноша. Я сжимал член у основания, стараясь сделать тверже головку. Наконец, мне удалось его пропихнуть! Узкое девичье влагалище обхватило мой член и сжало словно в кулаке. Я обнял разгоряченное белое тело, прижимаясь к нему, к ее груди, щекой коснулся ее щеки. Своей бородатой щекой нежной девичьей ланиты. Я делал медленные фрикции, стараясь быстро не кончить, но возбуждение было слишком велико, неумолимо подступало семяизвержение.

Я выдернул из влагалища член, пару раз вздрочнул и излил свой старческий оргазм на юный белый животик. Наташка мерно дышала, почти не шевелясь. Глаза ее были закрыты. Я перелез через нее, сел снова на край кровати, погладил ее живот, размазывая по нему сперму, потом погладил бедра, поцеловал в щеку и накрыл одеялом. Спи, дорогая, спасибо тебе! Наташка повернулась к стене, сладко засопела, а я подобрал с полу куртку и ушел к себе.

Утром я встал поздно. Витьку застал на кухне, он колдовал над туркой.

— Доброе утро! — не оборачиваясь, приветствовал он. — Кофе будешь?

— С удовольствием.

— С каким?

Я смутился. Интересно, сказала ему Наташка про ночное приключение?

— Ну… с печеньем, если есть.

— Найдем.

Пена в турке поднялась, Витька выключил плиту, разлил кофе по чашкам. Со двора донеслось урчание мотора подъехавшей машины, хлопанье дверцами, потом голоса.

— Кто это?

— Да к Наташке гости приехали. Подруга с мужем и их знакомый, похоже, Наташкин жених в перспективе. Она вчера говорила, что должны приехать.

— Ясно.

Жених, значит. Вот, стало быть, для кого интимные места она брила. Ну что ж, будем надеяться, что жених меня не забодает…