Маленькая ночная серенада

Я засыпаю мгновенно и сплю как убитый, но бессонницы случаются со мной раз в полгода. Они вечно неожиданные, всегда по будням и злые, потому что ни читать, ни смотреть видео - не получается ничего, и остаётся только ругать себя за то, что снова не купил снотворное, и ждать часов до шести, когда тебя срубит потный сон, а в девять звонить на работу и врать, что сломалась машина, и снова спать до обеда.

Так было и этим ноябрём, когда в час ночи я понял, что мне не хочется ничего, не хочется даже вставать с кровати, но меньше всего хочется спать.

Прошла пара гадких часов - сна ни в одном глазу, а мне предстояло вытерпеть ещё как минимум три столь же мерзких. Так что я всё же заставил себя включить свет (усилие), одеться (усилие) и выйти на улицу (о, какое усилие!). До дежурной аптеки идти было минут пятнадцать; я живу в старом, малонаселённом, ночью совершенно мёртвом московском центре, где открытых в ночи заведений немного. Дул стылый ветер, начинало потихоньку нести снежную крупку - но я напрасно мёрз четверть часа, потому что аптеку закрыли на ремонт.

Возвращаться домой в безнадёгу не хотелось, и я решил свернуть до "Луна-бара". Было тут у нас такое местечко, модное среди студентов: стандартный московский гламур, красные стены, плазменные панели в рамах от картин, хрустальные подвески. Летом в "Time Out" про него даже писали - рецензия ставила в главную заслугу "Луне" то, что туда ходят геи. Но вряд ли в три ночи, во вторник, в тоскливом пронизывающем ноябре, много их набилось в эту красноплюшевую берлогу.

"Луна" была открыта, но без следов высадки человека. Половина четвёртого, волчье время, мёртвая смена. Вынырнувший из-за стойки заспанный бармен сказал, что кухня, понятное дело, закрыта, но чилийского красного он мне нальёт без проблем. Высокий такой, худющий, чернявый, зевающий парнишка со смышлёной мордашкой. Гей, бишка, натурал? Какая разница. Мне нужен был бармен, чтобы пару часов потрепаться. Хотя есть профессии, среди приверженцев которых необъяснимо много геев. Не только парикмахеры и дизайнеры - официанты и бармены тоже в их числе.

- Хотите, сделаю музыку погромче? - спросил бармен.

- Только не эту. Всюду лаунж, лаунж, лаунж. Лаунж и "Сваровски".

- Согласен, но пользуется спросом. Могу музыку сменить.

- Тогда уж на "Маленькую ночную серенаду".

- Хоть на "Серенаду Солнечной долины"! Но и Моцарт найдётся.

Я засмеялся и протянул парню вскинутую пальцами вверх руку. Мы хлопнули друг друга ладонями. Не так уж много пацанов, подрабатывающих барменами, держат в айпаде классику.

Его звали Кириллом. Сам из Магадана, в Москве второй год. Учился на дизайнера, но отчислили за неуплату, а перспектив в Магадане немного

Любимый шорт - "серебряная пуля", ну, текила с калуа, только не смешивать.

Говорили о коктейлях, о жизни в Москве, о ценах на съёмное жильё, о ресторанах. Я взял второй бокал, в теле приятно потеплело... Кстати, в "Луне" по сравнению с другими ресторанами кормят ещё вполне прилично, хотя повар, конечно, у них не фонтан... Но у нас ведь ценят рестораны не за еду, а за дизайн, что, конечно, обидно, но так оно и есть, и критика про "Луну" неплохая.

- Я про вас читал в "ТаймАуте".

- Что писали?

- Неважно. Но отзыв поместили в рубрике "Гей и лесби".

- Ну, так гей ты или не гей, в Москве вообще всем плевать...

- Ты из Магадана поэтому уехал?

Ей-ей, у меня это просто сорвалось с языка, но Кирилл ответил спокойно:

- Нет, в Магадане у меня вообще были только девочки. Я там уже в школе числился сексуальным террористом, половину девочек в нашем классе сделал женщинами, у нас нравы были простые...

- А здесь нашёл парня?

- Да нет, пока не нашёл. Просто понял, что девочки - это не вполне моё. Но опыт у меня с парнями небольшой.

- Могу предложить расширить...

Я перегнулся через стойку и поцеловал Кирилла в губы. Он не отпрянул. Губы у него были мягкие, нежные, как и язык. Сердце билось. Я спросил:

- Ну так как?

- Давай. Ты мне понравился. Просто по тебе не скажешь, что ты гей.

- А я би. Уни и би.

- А я - строго актив. И знаешь, у меня очень большой член, не знаю, как тебе такие условия...

Вместо ответа я подошёл к двери, повернул ключ и перевернул табличку на входе на "закрыто". Кирилл вышел из-за барной стойки.

- Подожди, я на секунду, ты пока спускайся вниз, там зал с диванами...

На диване я набросился на него, как коршун. Поцелуи, майки долой, бесстыдно руку засунуть под джинсы... И тут я охуел. У Кирилла был действительно огромный хуище - явно за четверть метра, и, главное, очень толстый, хотя и с заострённой головкой. Такая нехилая ракета дальнего радиуса действия.

- Ну... я предупреждал. У меня потому и опыт небольшой, что многие пугаются. Если хочешь, можем просто подрочить. Но могу попробовать сделать тебе нежно - скажешь, если больно будет... Ага, давай тогда так, на четвереньки, и прогнись... Что? Презики я покупаю XXL, но дело не в презиках, а в смазке, надо скользкую...

Когда он вставил свой дрын, из меня вытекло, наверное, пол-литра смазки, и хуй стоял так, как давно не стоял. Я тёк и тёк прямо на предусмотрительно прихваченное Кирюшкой полотенце. И когда он начал двигаться во мне - "если больно, то потерпи... Ты быстро кончаешь? Я могу кончить быстро!" - я взвыл не от боли, а от кайфа.

Блажь подставлять зад под хуй приходит ко мне не чаще, чем бессонница. Точнее сказать, к 25 годам секс в пассивной форме у меня был лишь раз пять, причём один раз по безумной любви ещё в школе, а в любви всё сладко и хорошо. (А ещё четыре раза - с пацанами-натуралами, которых по-иному в кровать было не затащить; и с двумя потом я отыграл своё.)

Нет, мне нравится пацанов брать, мне, помимо удовлетворения желания, нравится видеть их с раздвинутыми ногами под собой, обмацанных и перецелованных, ощупанных жадно в тех местах, которые они никому не то что не давали трогать, но и не показывали, - тех пацанов, которые в свои 18 или 19 лет от стеснения ещё никак не могут помочиться в общественный писсуар, предпочитая закрываться в кабинке... Они в раздевалках спортзалов стесняются раздеваться догола. Кайф их, стеснительных, брать, кайф их драть, кайф угадать мотив, который заставит их согласиться - обычно, конечно, это неясная мелодия красивой жизни, которую они видят в моей берложке в центре старой Москвы... Или, напротив, угадать скрытое от всех и оттого мучительно жгущее желание отдаться, быть взятым.

Ах, помню, драл я одного 22-летнего боксёра, всовывал и всовывал ему член между накачанных ягодиц, и, когда до него дошло, что я никому не сболтну о случившемся, что всё останется шито-крыто, он попросил отодрать его перед зеркалом, так и сказал: "Отдери перед зеркалом на полную катушку"! Как он стонал! Как умолял опустить его жёстко! Как эти кулаки и мышцы хотели моего хуя! И я, за секунду до финала, когда он уже кончал, вытащил член на свободу, сорвал с него презик и залил ему спермой мордаху и рот, и он, как шлюха при дальнобойщике, сладостно вафлился и сглатывал, потому что уж очень хотел отдаться...

Ну, в общем, из своего "уни" я на 90 процентов актив.

Но здесь, при мысли о том, что меня дерёт прямо в ресторане бармен, которого я ещё час назад не знал, и дерёт огромным болтом, и что я от этого просто теку, - да, я стал течь ещё больше. Откуда что бралось!

И кончил я с каким-то утробным воем, а Кирилл коротко взвизгнул мгновенье спустя, но потом я ещё минут пять зацеловывал, зацеловывал его всего ("дурак, засосы оставишь!"), пока не понял, что сделавший дело член его опал.

- Дай посмотреть.

- Смотри. Теперь он как у всех... Давай одеваться. В половине шестого придёт смена на кухню, а с шести у нас завтраки... Между прочим, Моцарт пошёл по второму кругу!

И точно, снова играла "Маленькая ночная".

За барной стойкой он плеснул мне третий бокал:

- За счёт заведения.

Я выпил налитое почти залпом, поцеловал бармена прощально в губы и, уходя, перевернул дверную табличку на "открыто", но, выставив ногу на улицу, хлопнул себя по лбу и крикнул вовнутрь:

- Слушай, а как же тебе с таким хуем целки в классе не боялись давать?

- Так они ж не знали, что другие бывают...

Ещё и не пахло рассветом, и Москву заносило первым колючим снежком, но дома я сразу провалился в сон, успев подумать: "Ага, а снотворное-то я так и не купил... Придётся к Кириллу, если снова бессонница...".